Дневник Анжелики Пантелеймоновны
Шрифт:
Где-то под утро мне стало сниться, что я вместе с бригадой байкеров попала в засаду, устроенную работниками ГАИ, и мы на мотоциклах стали улепетывать во все лопатки, совершая сложные антигаишные маневры. Однако работники свистка и взятки оказались довольно коварными, поэтому стали нас ловить с помощью здоровенной сети, которую они накидывали на мотоциклы. Поскольку я была на трехколесном мотоцикле, который менее маневренный, чем двухколесный, я в эту сеть первая и попала.
Разумеется, без боя сдаваться мне не хотелось, поэтому я стала со страшной силой пытаться вырваться из сетей, но она меня сдавливала все больше
– Ну что ты орешь, Анжел? – вдруг раздался рядом со мной недовольный Петин голос.
Я открыла глаза – БОЖЕ МОЙ! Что случилось? Почему я как будто замурована в каких-то завалах? Вокруг почти ничего не было видно, меня окружала парусина и куски материи, причем так плотно, что даже трудно было дышать. В голове сразу стали вихрем проноситься различные версии происшедшего… Наш дом взорвали, и меня с Петей завалило обломками. А как же Светка? Где Светка?
Потом я внезапно вспомнила, что мы поехали на юг и ночуем в лесу. Значит это не бомба и завалило меня не домом, а палаткой! Ну, это уже как-то легче вытерпеть. Но почему палатка завалилась?
Внезапно часть парусины приподнялась, в лицо мне брызнуло яркое солнце, после чего на горизонте возник недовольный Петя, который еще раз произнес:
– Чего кричишь-то? Перебудишь же всех!
– Да кого я перебужу-то? – искренне удивилась я, вылезая из-под останков палатки.
– Ну, Светку, – хмуро сказал Петя. – Потом, опять же, всяких барсучков и зайчиков. Они же тоже хотят спать.
– Петь, – сказала я. – Я всегда говорила, что тебе вредно импортное пиво пить. Ты после него ночью храпишь, как паровоз с неисправной топкой, а утром потом такое несешь, что хоть стой, хоть падай.
– Да ладно тебе, – сказал Петя. – Я всего-то выпил с десяток бутылочек этого пива… как его… «Корона»! Они его еще так пьют интересно…
– Знаю, – сказала я. – Лимончик в горлышко вставляют.
– А ты откуда знаешь? – удивился Петя.
– Странствуя по свету, я не закрываю глаза, – гордо заявила я и стала складывать растерзанную палатку. – Ты мне лучше скажи, что с палаткой случилось?
– Да ничего такого страшного не случилось, – снова погрустнел Петя. – Просто утром я проснулся, повернулся на сто восемьдесят градусов и попытался – ну, как обычно – вставить сразу обе ноги в тапочки…
– Поэтому уперся обеими ногами в бок палатки и свернул ее к чертовой матери, – докончила за него я.
– Ну да, – сконфуженно ответил Петя.
– Молодец! – язвительно сказала я. – Больше не разрешу тебе иностранное пиво пить. Только наше.
– Но с лимончиком в горлышке, – сказал Петя. – Мне понравилось, когда с лимончиком. Череп на меня вчера целый килограмм этих лимонов извел.
– Да с чем хочешь, с тем и пей, – рассеянно сказала я и стала смотреть в сторону нашей машины… – ОЙ! А ГДЕ МАШИНА?
Петя поглядел в ту
– Может, – неуверенно сказал Петя, – Светка решила покататься сама? Я же ее учил вчера…
– Какое к черту покататься? – заорала на него я, потому что материнское сердце уже просто колоколом стучало в ушах. – Где машина с нашей дочкой?!?!
И мы стремглав побежали к полянке, на которой стояла «Волга». Подбежали, и сердце начало колотиться с еще большей силой: «Волга» находилась примерно метрах в двадцати вниз по небольшому склону, и стояла в какой-то широкой канаве, уткнувшись мордой в кусты. Внутри виднелись очертания Светки.
Я уж и не помню, как мы добежали до машины, вытащили оттуда Светку и, убедившись, что она живая и здоровая, стали ее целовать и орать, как безумные. Впрочем, Светка, проснувшись, живо пресекла все эти наши родственные изъявления чувств и поинтересовалась, с какой стати ее с машиной утащили в канаву. Через минуту все выяснилось. Петя, оказывается, поставил машину не на передачу, а на ручной тормоз. Ночью, когда я Светку переложила на сто восемьдесят градусов, она уснула, обнимая этот тормоз. Ну и ей, вероятно, что-то приснилось, поэтому она тормоз руками во сне дернула так, что он отпустился. А машина стояла на небольшом склоне, поэтому уехала в канаву. Хорошо еще, что в дерево не врезалась.
Петя, правда, осмотрев скрытую в кустарнике переднюю часть машины, стал ныть, что, дескать, жесткие ветки поцарапали нежную покраску его «Волгаря», но я ему сурово напомнила о том, что виноват во всем – товарищ водитель, который не удосужился поставить машину на передачу, поэтому пусть товарищ водитель лучше радуется, что со Светкой ничего не случилось, а то товарищ водитель так получил бы по ушам, что товарищ водитель из товарища водителя быстренько переквалифицировался бы в товарища инвалида …
На этом все треволнения этой ночи закончились, мы быстренько умылись, попили чайку, свистнули байкерам, которые с утра пораньше устраивали «слалом» между деревьями, и отправились в путь. Вечером мы намеревались уже оказаться в Сочи.
Как ни странно, дорога до побережья прошла почти без приключений. Краснодарский край отличается красивыми пейзажами, хорошей дорогой и диким количеством злобных гаишников, как нам заранее сообщил Череп, поэтому не только мы ехали тихо и спокойно, любуясь дорогой, но и команда байкеров больше смахивала на пионерлагерь во время велосипедной прогулки, чем на банду неистовых мотоциклистов: Череп свою команду построил лебединым клином, и они чинно ехали вслед за нашей старушкой «Волгой», не делая даже попыток обогнать.
Несколько раз нас останавливали гаишники, которые поначалу принимали нас за пенсионера союзного значения, путешествующего вместе с охраной, но вид байкеров, едущих со скоростью 60 километров в час приводил их в такой шок, что нас тут же отпускали, даже не проверив документы. Впрочем, на единственной развилке, где одна дорога вела на Баку, а другая в сторону Сочи, Малыш не выдержал, вырвал у зазевавшегося гаишника полосатую палку и умчался в голубую даль, но гаишники на это почему-то даже не отреагировали: то ли у них был изрядный запас этих палок, то ли из-за жары и духоты не захотели связываться, зато Череп догнал Малыша, треснул ему этой палкой по ушам, после чего выкинул ее от греха подальше и сказал, что еще одно нарушение дисциплины, и Малыш будет с позором изгнан из отряда.