Дневник артиллерийского офицера
Шрифт:
Суть её заключалась в том, что группа ментов заходила толпой во двор, одновременно растекаясь по нему. Осматривали двор, дворовые постройки. Кидали гранату в погреб, а когда убеждались, что в доме никого нет, нисколько не смущаясь постороннего армейского подполковника, грузили понравившиеся вещи в УРАЛ. Так мы зачистили несколько домов, а когда мне надоело ходить с ними, я тихонько отстал от них. Пошёл в сторону нашего ПРП и через квартал наткнулся на своих. Офицеры, разбившись на пары, ходили по разбитым домам и с любопытством разглядывали обстановку и условия проживания чеченцев. А жили они богато. Дома были обставлены дорогой мебелью, на стенах висели ковры. Серванты и стенки были забиты хрусталём и хорошей фарфоровой посудой. Много новой и добротной одежды. Сами дома, постройки внутри двора и сады с огородами располагались
– Борис Геннадьевич, давайте взорвём замок гранатой? – Предложил он мне.
– Андрей, да брось ты его, давай лучше побродим по домам немного.
Громов легко махнул рукой на подвал, соглашаясь с моим мнением, и вышел за мной на улицу. В двухстах метрах слева от нас возвышались пятиэтажки из красного кирпича. Ближе к нам горел частный дом, около которого стояли два комбайна. А недалеко от них, из переулка вывернула группа ВВэшников: один из них присел на колено и со ста метра выстрелил из гранатомёта по одному из комбайнов, который красиво взорвался и вспыхнул ярким пламенем. ВВэшники громко засмеялись и скрылись в другом переулке. Громов с Семёновым, отделившись от меня, пошли в угловой особняк, а я, увидев в соседнем доме нашего авианаводчика, присоединился к нему. В стены дома также попало пару снарядов и всё внутри было засыпано штукатуркой и царил жуткий бардак, среди которого мне сразу бросилась в глаза пустая, прозрачная коробка из-под электрической бритвы, которую я поднял с пола, стёр пыль и начал разглядывать её.
– Что такое интересное нашли? – Подошёл ко мне авиановодчик.
– Да вот Сергей, все свои бритвенные принадлежности ношу и храню в полиэтиленовом мешочке, неудобно да и рвётся часто. А эта коробочка как раз под них. Пожалуй, я её заберу.
Прошли через большую разбитую комнату и вышли на кухню. Она, в отличие от других помещений, не пострадала и здесь был относительный порядок. В стене напротив виднелась ещё одна дверь, подёргали её – оказалась запёртой. Мы попробовали её открыть ударами ног, пару раз толкнули её с разбегу плечами, но ничего не получилось. Проснулось нездоровое любопытство и мы уже попытались её вскрыть подручными предметами или выломать её, но дверь опять выдержала наш натиск.
– Серёга отходи, сейчас я очередью из автомата замок выбью, как в кино.
Отошли на несколько метров. Я вскинул автомат, прицелился и дал очередь по замку из десяти патронов. Подскочил к двери и ударил ногой изо всех сил. Безрезультатно. Я отскочил и всадил в дверь около замка остальные двадцать патронов. Полетели во все стороны щепки, а Сергей с разбегу ударившись всем телом в препятствие, зашипел от боли. Дверь стояла крепко и не давала нам проникнуть в её маленькую тайну. Я сменил магазин и загнал патрон в ствол. Ударил ещё несколько раз в дверь ногой и со всего разбега плечом, но дверь опять устояла.
– Ну и чёрт с ней, пошли отсюда. – С досадой сплюнул и мы выпрыгнули через окно во двор, свернули за угол дома. Здесь разорвалось несколько снарядов, которые полностью разрушили стену здания. Всё что находилось в комнате, было вдребезги разбито и смешано с обломками стены, потолка и пылью. Посередине внутренней уцелевшей стены была видна прострелянная, но не взятая нами дверь.
– Борис Геннадьевич, и это мы об неё бились? – С удивлением и со смехом произнёс Сергей.
Я засмеялся, представив, как после долгих усилий, мы всё-таки сломали бы дверь и увидели этот разгром. Сергей также, наверно, представив эту картину, и снова засмеялся.
Постепенно все вернулись и собрались около ПРП. По моему предложению решили осмотреть дом, куда 7 октября при обстреле забежали боевики и я их там накрыл снарядами. Вокруг дома около десяти воронок, внутри всё было разбито и раскидано от прямого попадания двух снарядов. В большой комнате одна из стен была обильно забрызгана кровью. Бурые следы крови и обрывки окровавленных бинтов были обнаружены и в других комнатах. Разбитые окна и сорванные с них шторы дополняли картину разгрома. Осмотрев дом, мы опять собрались около ПРП. Пока все рассаживались, я открыл огонь трассирующими пулями по стогу сена около окопов боевиков, но трассера насквозь пронизывали стог сена и уходили в поле, не зажигая его.
– Боря, дай я зажгу, – Андрей Порпленко спрыгнул с машины и побежал к стогу, чиркнул спичкой и снизу поджёг сухое сено. Пламя весело и быстро побежало вверх, а через минуту горел уже весь стог. На ПРП, сзади башни, я увидел полированный журнальный столик, что меня крайне неприятно удивило.
– Кто его притащил сюда? – Резко спросил я.
– Боря, это замполит полка, Игорь Геннадьевич, попросил меня. Ему нужен он в палатку. – Виновато произнёс Порпленко, залезая на машину.
Осуждающе покачав головой, дал команду на движение и через пятнадцать минут доложил о прибытии командиру полка. Поделился своими впечатлениями о работе своей артиллерии, рассказал, как проходила зачистка ВВэшниками Горагорска. Поделились впечатлениями и другие офицеры, после чего командир батальона на правах хозяина пригласил нас на обед.
Первый кто подошёл ко мне после того как я слез с ПРП, вернувшись с первого батальона, был Миша Пузыренко. В полку он отвечал за службу войск и конкретно за оборону командного пункта полка: и сейчас со смехом рассказывал мне о моих офицерах, но мне было не до веселья.
– Боря, ну тут твои офицеры и шороху давали, когда ты с командиром уехал. Нажрались в мат. Гутник сразу сломался, а Чистяков хоть ничего не соображал, пошёл дежурить на ЦБУ, да там и заснул у радиостанции. А я тренировку в это время проводил по отражению нападения боевиков на ЦБУ. Дал команду к бою. Так Чистяков проснулся и вместо того чтобы выбежать из палатки и занять оборону снаружи, шустро подскочил к окну. Выбил стекло, не соображая что палатка по крышу зарыта в землю, и между окном с земляной стенкой всего 10 сантиметров, попытался высунуть из окна автомат. Конечно, ствол автомата на пять сантиметров воткнулся в землю, а сам Чистяков затаился. Я его спрашиваю – Ты чего Чистяков притих и из палатки не выбегаешь? А он мне: – Тихо! Тихо, Миша, не видишь, я в засаде сижу. Сейчас боевики поближе подойдут, а я огонь и открою. Мы, Боря, так все и упали от смеха. А Чистяков так ничего и не понял – до конца тренировки в засаде у окна и просидел.
Я заскрипел зубами: – Миша, где он сейчас? На ЦБУ что ли?
Майор Пузыренко махнул рукой, – Мы его спать в кунг отправили. Сейчас на дежурстве у тебя твой командир взвода.
Я был зол, не только из-за того, что они напились после того как их отругал за ночную пьянку, но из-за того что всё это рассказал Пузыренко. Уже неделю у меня с Пузыренко были трения по поводу желания последнего привлечь к несению службы оперативным дежурным моих офицеров. Он заручился поддержкой начальника штаба полка подполковника Минабуддинова и при каждом удобном случае оказывал на меня давление в этом вопросе. Я наотрез отказывался ставить своих офицеров оперативными дежурными или в ночной патруль по командному пункту. Считаю, что у меня и у офицеров моего штаба другие задачи, тем более что мы сами организовали и несли круглосуточное дежурство в своей артиллерийской вертикали. Поэтому запретил своим офицерам выполнять чьи-либо приказы о заступление на дежурство, конечно, исключая приказ командира полка. Это же я объяснил в жестковатой форме и начальнику штаба полка, когда он попытался нажать на меня.
– Товарищ подполковник, я как начальник артиллерии подчиняюсь лично командиру полка, и вы для меня в этом плане не начальник. Поэтому службу оперативного дежурного организовывайте офицерами своего штаба, а в мой штаб лезть нечего. Там я командовать буду. Прикажет командир моим заступать оперативными, поверьте – они заступят. А пока у вас своих офицеров полно, вот ими и рулите.
С тех пор у меня трения с Пузыренко, хотя он лёгкий в общении и неплохой мужик. Поэтому мне было неприятно именно от него услышать о пьянстве моих офицеров. На ЦБУ сидел у наших радиостанций командир ВУНа лейтенант Коротких. Он поднялся из-за стола и доложил, что всё в порядке и ни каких вводных со штаба группировки не поступило….