Дневник Эми

Зайцева Мария

Дерил именно тогда, сплюнув сигарету и злобно покусывая травинку, решил, что нехер. Что так он этого дела не оставит.

И никакие там черные или желтые лапы до Эми больше не дотронутся. Потому как поотрывает нахер.

8

17 августа 2010

Сегодня очень печальное утро. Хоронили Оттиса. Я его совсем не знала, но тяжело невероятно смотреть на его жену и сына. Просто ужасно. Я не могла долго находиться рядом с ними, ушла обратно к трейлеру. По пути меня догнал Ти, попытался

приобнять, утешить, но мне почему-то были неприятны его прикосновения. И это странно, учитывая, что совсем недавно я лежала под Диксоном на шоссе, и он тоже прикасался ко мне. И гораздо более откровенно и жестко, чем Ти. Да и до этого тоже… Настораживающее открытие, на самом деле, что прикосновения одного человека тебе приятны больше, чем прикосновения другого. Это ощущается, как зависимость.

Я мягко увернулась от рук Ти, и пошла в дом, навестить Карла. Ночью ему стало лучше благодаря заботам Хершелла. Пока что рановато делать выводы, но Оттис явно погиб не зря. Шейн практически со слезами на глазах говорил о нем у могилы.

Лори встретила меня хорошей вестью, что Карлу явно лучше. Я немного посидела возле него, такого бледного, с перевязанной грудью. Бедный мальчик, надеюсь, он поправится быстро.

Весь день я провела возле трейлера, общаясь с Дейлом, Ти и Гленном.

Мы все прикидывали, как хорошо было бы остаться здесь. А почему бы и нет? Места на ранчо много, может, Хершелл согласится отдать нам хотя бы тот большой сарай, что стоит чуть позади дома.

20 августа 2010 года

Я не знаю, как писать… И я не уверена, что смогу… И это вообще странно, то, что произошло сегодня… А хотя, перед кем я опять рисуюсь… Ничего странного. И сейчас, успокоившись, я думаю, что все к тому шло. Вот только. Что теперь мне делать?

Как теперь дальше жить, здесь, со всеми? И, главное, как смотреть на НЕГО? После всего этого?

И поделиться не с кем даже!

Андреа, моя Андреа… Ну почему все так? Сейчас, как никогда, я эгоистично ощущаю, насколько мне ее недостает!

Сразу вспомнилось, как смешно она пыталась поговорить со мной, подростком, первый раз о сексе. Как отвела меня к гинекологу. Она отвела, а не мама. Мама все узнала гораздо позднее.

Именно с ней я делилась первыми своими впечатлениями о поцелуе, о парнях. О сексе. Она всегда была внимательна. И никогда не осуждала.

А вот сейчас точно осудила бы. Точно. И от этого мне не по себе. Словно я ее память предала. Словно она сейчас зайдет в трейлер, где я с утра самого прячусь, и мне надо будет в глаза ей смотреть. А я не смогу. Это как на исповеди, когда в глаза пастору смотришь, «Простите меня, святой отец, ибо согрешила…».

ОН уже несколько раз проходил мимо трейлера, наверно искал меня. А я прячусь. Сижу тихо, как мышка, и только надеюсь, что он не будет заглядывать. Он знает, что я здесь, конечно знает, следопыт чертов. Но не заходит. Просто мимо проходит, словно показывает: "Я знаю, где ты, я все вижу».

И от этого, от его близости, ноют исцелованные до крови губы, тянет живот, и дрожат руки. И этот физиологический ответ тела, эта зависимость пугает ужасно. Так у меня ни с одним парнем не было.

Зачем я вообще пошла к этому сараю? Что мне там понадобилось? Что в голову мою стукнуло? То ли разговор с Дейлом накануне, о том, что хорошо бы нам обосноваться под крышей все-таки, то ли любопытство… Не могу сейчас понять. Да это и неважно теперь.

Вчера вечером Ти принес мне букет цветов. Самых простых, полевых. Но это было так неожиданно и приятно. Мне так давно не дарили цветов. Не оказывали таких трогательных знаков внимания! Я обняла Ти, и как-то совершенно случайно легко чмокнула в губы. А он придержал меня, не дал отстраниться, и потянулся поцеловать. Я уклонилась, подставила щеку, попытавшись перевести все в шутку.

Все-таки к более близким отношениям я была не готова.

Ти не стал настаивать, отпустил. Я отступила назад, избегая его взгляда, так неловко было. И пошла к дому Хершелла. Бет обещала посмотреть кое-какую одежду для меня.

По пути я вспомнила о нашем разговоре с Дейлом и свернула к сараю. Уже стемнело, но мне хотелось обойти сарай, посмотреть, что внутри, оценить, насколько нам может быть там удобно.

До сарая мне дойти не удалось, потому что, непонятно откуда, прямо мне навстречу вынырнул Диксон. Я остановилась, вздрогнув от неожиданности. Дерил стоял на моем пути, молча, перегораживая путь, без своего привычного арбалета, хмурый и злой. Как всегда, отводил взгляд.

Я нерешительно поздоровалась, но он не ответил. Честно говоря, уже тогда меня ситуация стала немного пугать. Я не боялась его, понимала, что он ничего мне не сделает. Но это злое выражение лица, эта хмурость настораживали. Я решила не искушать судьбу и вернуться обратно, когда Диксон все-таки заговорил.

— К черномазому торопишься?

Я вздрогнула от этого хриплого голоса и резкого неприязненного тона, удивилась вопросу. При чем здесь Ти? И что это вообще за грубое расистское высказывание?

Я решила не отвечать на гадкое замечание, просто развернулась и сделала шаг назад.

Но тут Диксон резко и больно дернул меня за руку, притянул к себе. Я испуганно выдохнула, открыла рот, решая, возмутиться такому обращению (хотя, чего уж там, должна бы привыкнуть, он уже несколько раз меня вот так вот бесцеремонно хватал), или сразу начать кричать погромче, звать на помощь.

И натолкнулась на его взгляд. Сейчас он смотрел прямо. Жестко. Злобно. И еще что-то было в его глазах, в самой глубине зрачков. Что-то непонятное мне, пугающее. Будоражащее.