Дневник Холи Валуа
Шрифт:
В свободное время я обустраивала свой домик. Я нарисовала себе две картины. Рисую я плохо, но над картинами я трудилась очень долго и, по-моему, вышло хорошо. На первой я нарисовала "Элеонору" у острова Бакапе, а на второй дом бабушки с дедушкой. Я украсила дом ракушками и сделала шторы из нитей с ракушками. Я сделала себе новую посуду и сама ее расписала. Получилось очень необычно, по крайней мере, она отличается оттого, что делают здесь. Глиняная вилка получилась очень смешной, но свои функции она выполняет.
Соако пытался снова приносить мне рыбу, но на этот раз я пригрозила, что если он не перестанет приходить, об этом узнает Оала. Это было низко, но подействовало. Мне было жалко его, у него было такое лицо после моих слов.
В день гибели "Элеоноры" сплавать на риф мне не удалось. Я попросила Лоано свозить меня туда, но он не нашел еще одного человека в попутчики, а плыть вдвоем туда опасно. Поэтому венок со свечами я пустила в море с того места, до которого смогла сама добраться на лодке. Оала попыталась кричать, что своим поступкам и слезами я навлекаю на них немилость богов, но ее нападки остановили. Соако попытался сделать это тактично, чтобы не унижать жену, но она не остановилась, и тогда ее грубо остановил один из старейшин. Он сказал, что её отношение ко мне, не вписывается ни в какие рамки. Что такое отношение было не приемлемо, даже когда мы добивались одного мужчину (хотя не помню, чтобы я его добивалась), и уж тем более не приемлемо теперь. Я была очень благодарна ему за это.
Вечер я провела на утесе. Я смотрела в море и плакала. Ближе к ночи туда пришел Соако. Он просто молча сел рядом и обнял меня за плечи. Я заплакала, уткнувшись ему в плечо. Потом я рассказывала ему про свою семью, иногда сбиваясь и не замечая, что говорю не на кенуанском языке, и он меня не понимает, но он не перебивал меня и просто слушал. Я была рада, что он пришел. Домой он проводил меня, когда уже начинало светать.
Спасибо тебе, милый Соако.
7 ноября.
Сегодня утром умерла Оала. У нее преждевременно начались роды, и она умерла. Ребенок тоже не выжил.
Меня ее смерть потрясла, она ведь моложе меня. Я не любила ее, но смерти ей я не желала. Её и ее малыша похоронят завтра утром. Не уверена, что смогу радоваться ее переходу в лучший мир.
1декабря.
Праздник богини Левоны прошел прекрасно. В этот раз я готовилась сама, и у меня был целый год на сбор ракушек. Самой оригинальной в этом году была не я, но я этому даже рада.
12 декабря.
Талу очень испугала смерть Оалы, и ей стало хуже. Я настояла на том, чтобы она меньше работала и даже перебралась к ним. Мы договорились, что я поживу у них до родов, а потом вернусь к себе.
Господи, помоги ей нормально родить.
Тала всячески намекает, что Соако теперь свободен. Она считает, что мне не стоит упираться, а стоит выйти за него замуж. Тала говорит, что я должна принять от него венок, Танао ее поддерживает. Может быть они правы?
1 января 1810 года.
Еще один новый год. Сколько их еще меня ждет вдали от дома?
Дневник подходит к концу, осталось всего несколько страниц.
Вчера я решила, что ждать корабля больше не буду, и если Соако принесет мне свой венок, я приму его и стану его женой.
20 января.
Господи, я сплю и мне все это сниться, то о чем я уже даже перестала молиться, случилось. К Кенуану подошел корабль. Мне сообщил об Лоано, он видел мою картину и прибежал сказать, что корабль с моего рисунка подходит к острову.
Я испугалась. Очень. Я ведь не знала что это за корабль, откуда он. А вдруг это пираты? Но это оказались не пираты. Судно называется "Пилигрим" и они из Испании, т. е. они земляки моих бабушки и дедушки.
"Пилигрим" сбился с курса, направляясь из Австралии домой. Море штормило, и капитан решил пополнить на островах запасы пресной воды и еды. На остров они спускались с опаской, они ведь не знали, что за люди живут на острове. А я струсила. Я не смогла подойти к ним. Я наблюдала издали. Меня спрашивали, почему я не подхожу, ведь я ждала большую лодку, но я просто не могла подойти. Я оправдываю свою трусость тем, что не уверена в том, что это за люди, тем, что хочу, не выдавая своего знания их языка, понаблюдать за ними.
Соако всячески старается увести меня от команды "Пилигрима", он, наверное, понимает, что я могу уплыть с ними.
Господи, помоги мне. Я только что решила, что хочу жить нормально и стать женой Соако, а теперь ты послал мне "Пилигрим". И теперь я должна выбирать. Хотя выбор конечно очевиден, я хочу домой, но Соако….
Надо прекратить мучить себя, подойти к капитану и поговорить с ним. Думаю, он не откажется взять меня с собой.
Господи, помоги мне.
22 января.
Я собиралась с духом целый день, но вчера решилась. Капитан Рамирос был очень удивлен, когда я рассказала ему что я дочь капитана Себастьяна Валуа и что я живу здесь уже несколько лет. Он даже не стал смеяться над моими страхами и заверил меня, что я могу плыть с ними. Он и его команда не могли поверить, что мало того, что я выжила при таком крушении, я еще столько времени жила одна.
Завтра утром "Пилигрим" выходит в море и берет курс домой. Я попрощалась со всеми, поблагодарила их за все. Тала плакала. Я тоже. Все-таки я так долго жила здесь и мне тяжело покидать Кенуан навсегда.
Осталось самое трудное, я должна проститься с Соако, я не хочу уехать, не простившись с ним.
30 января.
Соако я искала долго. Нашла его на своем утесе. Было очень тяжело. Он плакал. Я объясняла ему, что мне было хорошо здесь, но там, за океаном, у меня есть дом, по которому я очень тоскую. Мы просидели на берегу всю ночь. Сначала он пытался уговорить меня остаться, но потом перестал, и мы до утра просто молчали.
Господи я нашла мужчину, с которым могу говорить, а могу просто молчать всю ночь, и вынуждена оставить его. Но по-другому я не могу. Я не могу упустить шанс вернуться домой, возможно, другого шанса у меня не будет, но и просить Соако уплыть со мною я тоже не могу, он просто не приживется там.