Дневник Холи Валуа
Шрифт:
13 июня.
Господи, забери меня. Я больше не могу, у меня больше нет сил. Я устала. Я устала бороться, я устала надеяться, я устала ждать и быть сильной. Я больше не могу. Не могу. Я хочу к маме. Господи, сжалься надо мною, сделай так что бы я умерла во сне. Ведь я достаточно страдала. Я была сильной, я даже молилась иногда, но сколько можно. Всему есть предел. Пожалуйста.
30 июля (кажется).
Я долго ничего не писала, но вот наконец-то я вспомнила про свой дневник. Я не уверена что сегодня 30 июля, я немного сбилась со счета когда переезжала. Но расскажу обо всем по порядку.
После последней записи мне было очень плохо. Мне ничего не хотелось, хотелось только умереть. Мне уже было все равно как я выгляжу, мне было все равно сойду ли я с ума, мне не хотелось вставать, чтобы найти себе поесть. Так я лежала дней пять или шесть. Но потом я все-таки заставила себя встать, привести себя в порядок и пойти поискать еды. Когда я вышла на берег, я остолбенела. На берегу были люди. Нет это был не корабль, это были дикари. Они тоже не ожидали увидеть меня и тоже испугались. Но их было трое, а я была одна. Какое-то время от неожиданности и испуга я ничего не соображала, но потом убежала и спряталась на дереве. Я сидела в укрытии до конца дня и всю ночь. Я ни на минуту не сомкнула глаз, мне было очень страшно. Я прислушивалась и мне все казалось что по лесу бродят люди. Утром я все-таки слезла и осторожно, держа гарпун наготове пошла к берегу. Там было пусто, только следы явно давали понять что я не выдумала людей.
Я обошла весь остров, но никого не нашла, я снова была одна. И теперь я не знала радоваться этому или нет. Вот только дикарей мне тогда для полного счастья не хватало. Несколько дней я дергалась от каждого шороха и треска, я пугалась от резкого крика птицы или зверя. Но постепенно я успокоилась. И вот когда я уже совсем было перестала вспоминать о том случае я снова наткнулась на них идя ловить рыбу. На этот раз их было четверо: двое молодых мужчин, один старик и женщина. Молодые мужчины были вооружены копьями и луком со стрелами. Когда я вышла на берег, они схватились за луки и я стояла под прицелом. Бежать было бесполезно, потому что я не сразу заметила их и вышла на открытую местность. Я просила о смерти, но представляла я ее себе менее экзотично. Но то что произошло потом ни как не вписывалось ни в какие рамки. Я была уверена, что меня убьют и съедят или еще хуже, будут есть живьем, но оказалось что у меня слишком богатая фантазия. Старик сделал шаг в мою сторону и что-то сказал. Естественно я не понимала о чем он говорил, но обращался он именно ко мне. Я попятилась, а он пошел за мною. В его словах не было угрозы и жестами он пытался показать что он не опасен. Но тогда я была напугана и решила попробовать убежать, но по закону подлости споткнулась и вывихнула ногу. Дикари кинулись ко мне, но старик остановил их. Он подошел ко мне сам и, продолжая что — то говорить, присел рядом со мной. Есть такая фраза "Сердце в пятки ушло", так вот в тот момент я не знаю куда ушло мое сердце. Было впечатление, что оно везде, в пятках, в ушах, в голове.
Но разделывать меня тут же старик не собирался, он осмотрел мою ногу, что-то сказал и протянул мне обломок толстой ветки. Я не сразу поняла что он от меня хочет, оказалось он предлагал мне закусить ветку, чтобы я не прокусила губы от боли, когда он вправлял вывих. От боли тогда потемнело в глазах, а когда я начала что-то соображать, то старик уже перетягивал мне ногу куском ткани, оторванным от моей рубашки. В общем я поняла что ест меня они не собирались. Через некоторое время я поняла что старика зовут Хабо, молодых мужчин Соако и Лоано, а женщину Тала. Они осмотрели мой дом и очень удивились, когда поняли что я живу здесь одна. Мой календарь, на котором я делала отметки о каждом прожитом дне их тоже очень впечатлил. Они долго охали и удивлялись. А на меня накатило какое-то странное чувство, после такого сильного страха я чувствовала огромную усталость, как будто я тяжело работала несколько дней. Я не знала радоваться мне появлению людей или нет, но вместе с усталостью было и чувство необыкновенного спокойствия. Я не боялась и не переживала, у меня даже мыслей никаких не было, я просто наблюдала за своими нежданными гостями.
На следующее утро я уехала вместе с ними со своего острова, на котором провела 9 месяцев и несколько дней. Сожалела ли я об этом? Наверное да. Я не знала что ждет меня впереди, я не знала толком людей, которым доверила свою судьбу, но я доверилась им. Я уезжала с острова, который был моим домом и моей тюрьмой, я уезжала к людям. Из своих вещей я взяла только свою старую одежду, потому что она напоминала мне о доме и свой дневник.
Плыли мы долго. Мы обогнули тот злосчастный риф о который разбилась "Элеонора". Я думала что заплачу, но нет, я не плакала, меня вдруг обуяла неимоверная злость. Я кричала, я спрыгнула в воду и колотила по рифу, разбивая руки в кровь.
Плакала я уже потом, после того как меня вытащили из воды и посадили в лодку.
И вот уже месяц я живу на Кенуане, так они называют свой остров. Бог сжалился надо мной и послал мне этих милых людей. Сейчас мне уже неудобно называть их дикарями. Это очень приятный и добрый народ. Кенуана большой остров и народу здесь живет много. Себя они называют кенуа — дети моря. У них нет врагов, они не едят людей и жизнь здесь тихая и мирная. Они ловят рыбу, охотятся и покланяются своим богам. Богов здесь много и они милостивы к кенуа.
Я уже немного понимаю язык кенуа, но еще плохо вписываюсь в общество. Я сильно отвыкла от людей.
Хабо — один из самых уважаемых людей в племени, он глава старейшин, а Тала — его дочь. Я живу у них в доме. Муж Талы погиб на охоте несколько лет назад и поэтому она снова вернулась в дом к отцу. Своих детей у нее нет, поэтому она считает что меня ей послали боги. Иногда я удивляюсь ее ангельскому терпению, она может долго и терпеливо объяснять и показывать мне привычные и простые для нее вещи и при этом не раздражаться. Я стараюсь, стараюсь изо всех сил помогать ей, но иногда я умудряюсь все испортить так, что никто потом не может понять как я это сделала. Но на меня никто не сердится, и не смотря на мою неумелость мне все же поручают некоторые простые дела.
7 августа.
Жизнь потихоньку налаживается. С каждым днем я понимаю кенуанский язык все лучше и постепенно учусь снова жить среди людей. Даже не думала, что я настолько одичала. Меня немного тяготит постоянное присутствие людей, поэтому когда становиться совсем не в моготу, я ухожу к морю, на пустынный пляж. Там меня стараются не трогать, видимо они понимают что уединение мне необходимо.
Кенуа — удивительный народ. Они невероятно добрые и мудрые, не все конечно, но в целом это так. За все время пребывания здесь мне никто не сказал грубого слова, никто не обидел. Мне терпеливо все объясняют, и когда я не понимаю, делают все возможное чтобы объяснить попонятнее. Они какие-то радужные. Мне сложно найти слово чтобы описать этих людей.
Вчера был праздник, посвященный морским богам. Я не запомнила их имена, но богов там несколько. Один отвечает за обилие рыбы, другой за шторма, третий за подводный мир, четвертый заведует утонувшими душами. Зная что моя семья погибла в море, они просили бога, который по утонувшим, быть к ним снисходительным, просили мира их душам. Я плакала.
Если на острове я плакала не часто, но сильно, то здесь я стала плакать очень часто. Я плачу если что-то не получается, плачу, когда вспоминаю о крушении, когда думаю о доме и даже когда кто-то добр ко мне. Наверное я оттаиваю. Там на своем острове я запрещала себе быть слабой, и я стала как айсберг, а здесь я начинаю таить.
Но я отвлеклась. Праздник был красивым. Были танцы, было много угощений, были подарки богам. В дар богам преподнесли кугу. Это такой красивый цветок, но как я поняла просто в природе он встречается редко. Кугу выращиваю жрецы и цениться он очень дорого. У кугу необыкновенный запах, похоже, он обладает одурманивающими свойствами, поэтому долго нюхать его нельзя, но мне понюхать дали. После этого все стало ярким и переливалось, пропали резкие границы предметов, все стало таким красивым. Я даже танцевала, кажется.