Дневник инженера Сил?цкого

Торин Юрий

Меня пот холодный прошиб, а он меня облапил и ну кружить, ну плясать! Топочет, очи красные, дикие. «Бугэлла, – кричит, – гумбал… э ххэйя!!!».

Тут я пожалел, что нет у нас экзорциста, или хотя бы полкового священника. Ибо если демон Бугэлло овладел его превосходительством – пиши пропало! И вот почему: станешь и песни петь с ним, и плясать, и водку пить, и неровен час, повариху… того. Бугэлло – он неистовый!

Господам офицерам грозит содомским соитием, требует любимый граммофон завести, все у него скоты и курвы паскудные, и нету от Бугэлло никакого спасения, кроме утреннего солнца. А нам – изволь на службу,

в поле. Воняет, как козёл. Что делать с ним, ума не приложу. Начальник всё ж таки, какой ни на есть, а начальник…

25

Недаром я опасался, что нет у нас фельдшера и до госпиталя верст под тридцать. Вечер, сидим чинно, обер-офицеры хорошее вино смакуют, в картишки перекидываются. Сверху генералов граммофон жужжит.

Тут влетает рядовой Афоня, руки трусятся, орёт благим матом. Карты и вино побросали, выбегаем все – лежит на койке боец (тот самый, который баба с сидром), а из пуза торчит карандаш какой-то. Лежит боец и лыка не вяжет. Оказался генералов ланцет! Кричим, кто пырнул?! Отвечает, я сама. И достать порывается. А фельдшера нет! И вечер на дворе.

Господа обер-офицеры мигом трезвеют, один руки ей держит, другой побежал к телефону в штаб. Третий ищет трезвого, чтоб за руль сел. Выхожу я один трезвый. Ланцет в пузе торчит. В аптечке полковой три капли йода, ножницы и старые бинты. Спирт медицинский выпит давно! Извольте оказывать первую помощь. Тут прибегает "телефонист" и докладывает, что вызвал дохтура в паровом тарантасе.

Ланцет торчит из пуза, доложили аншефу, тот мигом трезвеет, заводит граммофон погромче и божится, что его новые ланцеты кем-то третьего дня украдены: «Граммофон люблю, ну и что ? Ну и что?! А я спал, я спал!!»

Она орёт по-матушке, руки держат, остальные у ворот курят, дохтура в тарантасе ждут. Обсуждают шепотом, потому дело подсудное и керосином пахнет, а дохтур обязан будет в жандармерию доложить.

В жир'y ланцет торчит. Приехал-таки тарантас, на носилках её вынесли, и с документами и сопровождающим отправили с богом в госпиталь. Генерал по комнате мечется с телефонной трубкою, верещит, что теперь ему точно уж тюрьмы не миновать. «А я спал, я спал!!»Но обошлось всё.

Через день посланцы прибыли обратно, "самурай" наш жив-здоров, аншеф ей тот ланцет на память подарил. Но жандармы побыв`aли, и командованию мы доложили. Самурая демобилизуют и отправляют домой. А я полковую аптечку взялся укомплектовать. Мало ли что!

Вот такой у нас коленк'oр вышел однажды.

26

Вообразите, здешнее пиво стоит, как питьевая вода! То есть вода почти тех же денег стоит. А коли разницы в деньгах нету, зачем воду пить? Пиво знатное, бархатное. Обер-офицер Плотник как всегда красноречив в застолье. Именины обер-офицера Белоруса мы справили, и я себе пару кружечек бархатного позволил, потому как ежели мы за день в поле не издохли, так имеем право. Солнце палит, как в Туркестане. На горизонте Керчь виднеется. Под ногами пыль по щиколотку, это глина после снятого слоя чернозёма и суглинка под колесами и траками в пыль превращается. Сами в зеркало глядимся – как есть арапы!

Да ещё Сандр'o, дурачок наш полковой, юродствует, потому как ходит с непокрытою головой, и темечко ему напекает изрядно. Давеча перед обер-офицерами сел по-турецки прямо в пыль посреди поля среди раскопов, аки нищий на паперти, и ну ладонями пыль загребать

перед собой, да вокруг себя, да приговаривать этак озлобленно и обиженно: «А-а-а, прогоняете дурачка?!.. Ничего, дурачок вам ещё всем покажет кузькину мать… Все думают, что дурачок, а я рраз – х'oба – и уже и не дурачок вовсе!». Изрядно зрителей тем потешил.

Давеча нёс я покупн'yю воду, так за воротами гарнизона пристал какой-то извозчик, хотел отнять. Попросил бы по-человечески – я бы дал! А так – я его полными флягами по сусалам. Мундир меня обязывает. Не иначе лазутчик, турок какой-то.

Ночью камень с поля привезли, огромный, видом навроде черепашьего панциря. К чему бы такой камень?.. Тайна сия велика еси!

27

Мода странная появилась: по вечерам рассказывают друг другу истории, одна нелепее другой, да ещё ссылаются на разных авторитетных персон, да фотокарточками размахивают. А тут тебе и мамзели-певуньи бородатые, и мавры с двумя причиндалами, и погребения с русалками, и с сатирами козлоногими, и с якобы подлинными кентавровыми скелетами!! И рейка рядом геодезическая, и стрелка "север", и чёрт дымчатый знает что ещё!!!

Ну ведь фабрикация, чистой воды фальшивка, но как мастерски сделано! Молодцы ведь шельмы!

Давеча слух прошёл, будто ночью у пирса видали германскую субмарину.

Принимала якобы груз темрюкского коньяку.

Писем на почте нет, зато почтмейстерша гнев на милость сменила. На шее червоные бусы, глаза синие, как Черное море…

А господа гарнизонные опять за своё, и такую нелепицу городят – спать невозможно. Не сон, а сплошной синематограф. Кафе-шантан!

28

Полная, я вам доложу, фантасмагория, когда вечером паровой дилижанс отвозит нас с поля в столовую. Чёрт знает что придумали- гарнизонная столовая на другом конце посёлка. А летний-то сезон в разгаре, и среди пузатых добропорядочных мещан в попугайских бриджах и рубахах, упитанных до переоткормленности матрон под белыми зонтиками, орущих детишек – появляются и они…

Конечно, это вам не Таганрог, и даже не Ростов-на-Дону, славные своими красавицами. Вот и они – приезжие мамзели, во всей первозданной красе. Афродиты из пены и щёлочи. И уж какая тут, к бесу, служба!

У нас в полку дежурство организовано – вечерами на пляж ходим по трое, в порядке очереди по графику. Плаваем, наблюдаем, согласно инструкции стараемся приблизится на минимально возможную дистанцию к этим бестиям. Я афалин подразумеваю, дельфинов черноморских. Директива была, что германское морское командование на них секретное оборудование навешивает, для разведки и диверсии. Но пока в цейссовские бинокли только резвящиеся мамзели попадают, да афалины, что за рыбой охотятся. Да ещё глубоководные ныряльщики ещё, видимо, из Третьего отделения, и за нами самими ещё и приглядывают. Фантасмагория чистой воды.

У почтмейстерши каждый день наряды разные, бижутерия новая. Говорит, есть у неё сестра-близняшка, и всякую женскую чушь щебечет. Глазища – небесные. А в это время германские афалины, может быть, торпеды под наш нефтяной порт с воды подводят!..

29

В поле третьего дня шум, суета… А я снова в яме с планшетом сижу, думаю, что такое?.. Потом визги девичьи, да всё кричат: "Алексанникол`aич! Алексанникол`aич!" Да таким серебряным голоском, будто какая Алёнушка среди белых берёзок Иванушку зовёт.