Дневник любовницы мафии

Гейл Александра

— Давай тормози, — сказал он, помог мне остановиться на обочине, а потом сменил меня за рулем.

— Хочешь сказать, ради машин можно влезть по уши во все эти неприятности?

— Да не ради машин, а ради адреналина. Ради вседозволенности. Это и страх, и восторг, и все на свете, — усмехнулся он. — Ты чувствуешь себя сейчас самым счастливым человеком на свете? Нет? А я вот чувствую и тебе советую, — он откинул с наслаждением голову. Ветер тут же растрепал по коже сидения его черные волосы.

— Диковатая у тебя философия, дружок, — пошутила я, обзавидовавшись в душе, повернувшись к нему

всем корпусом и положив руку на приборную панель. И не могла понять его. Может быть, действительно все дело в этом понимании, что слова «нет» не существует? Алекс прекрасно знал, что я на него смотрю и, кажется, кайф ловил. Но я не могла не спросить, вопросы буквально разрывали мою голову:

— А зачем тебе были нужны документы Степанова? — спросила я.

— А зачем тебе это знать? — вопросом на вопрос ответил Алекс холодно, отрывая голову от подголовника. Улыбка пропала, вокруг носа обозначились резкие складки.

— Это секрет?

— Это не твое дело, — резко бросил он мне. — Документы касаются Константина.

— Лиза не была связана с Константином деловыми отношениями.

— Откуда ты знаешь? — спросил он обманчиво спокойно.

— Она ведет блог. Там я нашла немало интересного. Эти документы стоили больше, чем она?

— Ты пытаешься уже в который раз доказать мне же мою аморальность. Зачем? Хочешь сделать мир чуть-чуть получше, избавив его от меня? Поверь, я далеко не безнадежный случай.

— А меня по окончанию аферы ты тоже куда-нибудь за границу сошлешь? — вознегодовала я.

— Такого в моих планах нет, — покачал головой Алекс. Почему-то я поверила. И правильно сделала, планы Алекса были куда как занятнее. Только вот поверить-то поверила я не зря, зря я успокоилась!

Я вернулась с тренировки и, не раздеваясь, уснула прямо на диване, банально не дошла до кровати. Пять утра. Гудок клаксона. Я нащупала телефон и попыталась отключить будильник. Разумеется, не помогло, но сообразить что происходит, удалось не сразу. Я позвонила Алексу и сквозь сон заявила.

— Не сегодня, я сплю, — и бросила трубку. Звонок в дверь. — Ну, за что ты мне?! — простонала я. — Кара Господня!

— С Господом у меня совершенно ничего общего. Собирайся, мы уезжаем, — заявил Алекс.

— Куда? Зачем? — я отправилась в ванную и много раз протерла глаза в надежде, что они наконец-таки откроются. — Я так хочу спать.

— Мы поедем к моим родителям, — сказал Алекс. Вот оно, глаза мигом открылись. Я уставилась на него прямо в старое зеркало. Алекс ответил мне тем же. Только навряд ли ему понравилось то, что он в зеркале увидел. Да ну его! Без приглашения явишься — и не такое обнаружишь.

— Зачем?

— Нужно. Но я не хочу тебя оставлять здесь одну, — сказал он. — Это опасно.

— Что мне взять с собой?

— Для девушки этот вопрос очень странный.

— Скажи хоть, на сколько дней мы туда, — слышала, что они живут не в городе. От Коли.

— На два.

По дороге до дома родителей Алекса я спала, подогнув под себя ноги и прислонившись головой к окну. А проснулась в комнате весьма экзотической расцветки: малиновый, лимонный и экрю перемешались и гармонично, и необычно. Обстановка свидетельствовала о деньгах, и умении вложить их достойно. Где хоть я? Надеюсь в доме родителей Алекса. Я поразмышляла, стоит ли мне выходить из комнаты, или подождать, когда меня найдут сами. Но ждать не хотелось. Я взглянула на часы — десять. Я вышла из комнаты, направилась к лестнице и спустилась по ступенькам, покрытым ворсистым ковром. Дальнейший путь мне представлялся весьма смутно, помогли, однако голоса. Я уже взялась за ручку прикрытой двери, когда услышала разговор, заставивший меня улыбнуться.

— Как я соскучилась, ты нас совсем забыл! — донесся до меня женский эмоциональный голос. Наверное, мать Алекса. Что-то не похоже на описание тренера, хотя, что я вообще могу знать? — Приезжал бы почаще. Да ешь, Алекс! — голос приобрел стальные нотки. — Нельзя же быть таким худым! Это против всех законов природы.

— Анжела! — голос Алекса был шокированным. — Я ж подавлюсь! Я не худой, а стройный, — он обращается к ней по имени — Анжела, наверное, все-таки не мать…

— Вот уж сказки! Раньше, когда ты был подростком, я надеялась, что это возраст, но сейчас ты уже взрослый, и все равно непозволительно худой!

— Стоп, Сергея ты тоже не смогла откормить. Может я в него пошел.

— Ну-ну! — воскликнула Анжела. — Твой папа никогда не был таким худым, да и ты, к несчастью, совсем не в него пошел.

— Почему к несчастью? — закашлялся Алекс. Было так удивительно подслушивать за ним в семейной обстановке. Я впервые подумала, что он еще вчера был ребенком, и улыбнулась.

— Тебе не пошла на пользу твоя внешность, и все это прекрасно знают!

— Я, видимо, действительно давно не приезжал, и ты решила добить меня единовременно! Я доволен своей внешностью на все сто процентов, а худоба у меня аристократическая. Все, съела?

Эх, еще бы Алекс был недоволен собственной внешностью.

— Лучше бы ты все съел! — парировала выпад Анжела.

Я решила, что надо войти, пока я не рассмеялась в голос или кто не нашел меня подслушивающей, и повернула ручку двери.

— Доброе утро, — я шагнула вперед, стараясь не выдать ничем то, что их слышала.

— Вполне доброе, — улыбнулась Анжела. Она тоже, к слову, не была пышкой. Для своих сорока с хвостиком женщина оказалась очень даже стройной. То, что ей сорок можно было догадаться только по косвенным признакам, выглядела она довольно молодо: ни тени седины в волосах, и морщинок на лице не то чтобы много. Невысокая, домашняя, я сразу, автоматически, прониклась к ней симпатией. Она не была красива, что немного смущало. По сравнению с моим тренером Анжела Елисеева показалась бы замарашкой. Нет, не могла она потеснить Евгению Ивановну, или я чего-то не понимаю в этом мире.

— Итак, Анжела, это и есть Карина, — сказал Алекс. — Карина, это Анжела, моя… мама, — Анжела при этих словах с благодарностью посмотрела на Алекса. И я могла понять почему: внешне они были с Алексом совершенно непохожи. Тренер все-таки говорила не о ней: успокаивает, это успокаивает.

— Присаживайся, дорогая, — улыбнулась она. — Ты ведь хочешь есть?

— Не особенно, — я увидела мстительную улыбку Алекса. Догадался, что я слышала? Или придумал на кого переводить стрелки?

— Придется, — сказала Анжела безапелляционным тоном.