Дневник любовницы мафии
Шрифт:
— Глупо.
— Зато будешь знать, что он жив-здоров, он на тебя накричит, и ты кричи, вот увидишь, потом он сам приедет извиняться.
— Нет.
— Как же надоел твой траурный вид. Улыбайся, живо! — воскликнула Лариса. Я изобразила дежурную улыбку.
Так прошел день. А вечером я стала собираться в клуб. Мое настроение было чуточку лучше. Еще бы, Лариса ради этого едва ли не сплясала. Однако я все время спрашивала себя, зачем я вообще еду туда? Зачем я еду в место, где можно с долей вероятности Алекса встретить? Это жалко. Из зеркала на меня смотрела девушка, губки которой были капризно поджаты. Неужели это я? Какая противная я, однако, бываю! Совсем как Эля.
Мерцающий
— Ну, за самую прекрасную девушку в мире, — и он поднял бокал с шампанским. Я ненавижу шампанское… Поставила галочку в графе его негативных качеств. Даже не спросил, что заказать. — Я хочу пожелать тебе, чтобы у тебя не было никаких проблем и забот, чтобы было много друзей и как можно меньше грусти.
Звон бокалов, радостные лица друзей, громкая музыка, приглашение на танцпол, отказ, все ушли, одна наедине с шампанским, Артур танцует с какими-то девками. Донжуанские замашки неискоренимы.
— Знаешь, на кого ты сейчас похожа? — спросил он через полчаса, появляясь около меня.
— На кого?
— На ту грустную Карину, которую я с трудом добился. Такая же потерянная и одинокая. Я думал, что это пройденный этап. Ну давай, веселее, — стрельнул он на выход из уединенной кабинки, которую мы на этот раз оккупировали. Хочет сбежать? За пожалуйста.
— Я сегодня не настроена танцевать, — сказала я.
— Да ладно тебе, ты пришла в клуб, чтобы погрустить? Брось.
— Я пойду на крышу, проветрюсь. А потом посмотрим, — сказала я, сжимая в кармане припрятанную пачку сигарет.
Тяжелая металлическая дверь крыши поддалась только с третьего пинка. Я подошла к каменному бортику и уставилась на мигающую вывеску. А что? Клевые декорации.
Холодный ветер отрезвлял. Одна затяжка, и я почувствовала, как вместе с дымом мои легкие покидает беспокойство. И я чуть ли не впервые за день улыбнулась. Я любовно стукнула ногтем по сигарете. Ветер подхватил осыпавшийся пепел и понес его по направлению к стоянке. Проследив за ним взглядом, я увидела, что подъехала гоночная машина. Из нее выплыла красивая девушка и опустила ламбо-дверь. Обхватив себя одной рукой, чтобы хоть как-то согреться, она поднесла к уху телефон и заговорила с кем-то. Может быть, даже с Алексом. Где вот его черти носят? С этими мыслями я позволила себе сделать еще затяжку. Унылая вывеска вспыхнула, а потом на ней потухла центральная буква, образуя совсем непонятное трудночитаемое слово. Я нервно провела ладонью по мерзнущей ноге, теснее прижимая к себе юбку. Я как-то ухитрилась пропустить, когда открылась и закрылась дверь, но ко мне сзади подошел Артур и обнял за талию. Стало значительно теплее, и я прислонилась головой к его плечу.
— Красиво здесь, — заговорила я и глубоко затянулась, не обращая внимания на то, что вообще-то в присутствии Артура стараюсь не курить. — Знаешь, когда я бываю на соревнованиях, всегда сравниваю города друг с другом. Наверное, глупо это, но у каждого города есть свой стиль, свой дух. Какой-то мне ближе, какой-то нет. И я еще не нашла ни одного, который бы мне не понравился. Наверное, я могла бы просто всю жизнь ездить по миру и смотреть, и восхищаться. Фотографировать…
Все они просто изумительны, но ни на один я не променяла бы Петербург. Этот город — моя душа. А знаешь почему? Конечно не знаешь, и не понимаешь к чему весь этот бред, что я несу. Честно говоря, я напилась, и мне наплевать. Ладно, слушай. Каждый город просто чудо, но бездушное чудо. Только то место, где тебя ждут и любят, может быть по-настоящему желанно, — я затянулась и выдохнула длинную дымную дорожку, которую тут же рассеял ветер. — И да, когда мне плохо и грустно, я курю. Обычно нет. И на это мне тоже плевать. Потому что когда знаешь, что есть хоть один человек, который тебя любит за то, какой ты есть, курящий и путающийся с сомнительными личностями, — уже можно жить и надеяться на лучшее. И, надо сказать, их у меня такой человек не один. Только вот это не ты, хотя раньше я этого не осознавала. Чего ты от меня хочешь? Да, я депрессивная, я чуть не угробила Ларису и за это чуть не пошла под статью, а еще я пью спирт с доктором, который с каждым миллилитром понимает меня все лучше.
А тебе кого надо? Ты любишь идеализированный, но, к несчастью, такой далекий от правды вариант Карины. Я не потерянная, я прекрасно сознаю, чего хочу. Я не бездумная пустышка… — и я дрожащими пальцами опять поднесла к губам сигарету, слезы чуть отступили. — Моя жизнь есть моя жизнь, мои жизненные ценности нерушимы, и мне проще тебя бросить, чем поступиться некоторыми правилами! Когда любишь, принимаешь человека таким, какой он есть, со всеми заскоками и недостатками. Тем более, что я не самый безнадежный случай. Если тебя не интересует ничто, кроме оболочки, то я могу подсказать, по какому адресу тебе поискать нечто подобное.
— Извини, я там уже побывал, — сказал Алекс. Я резко обернулась и отошла от него. Он коснулся больного плеча, где была моя голова секунду назад и сказал: — Спасибо.
Первое, что бросилось в глаза: волосы он умудрился зализать назад гелем, как в нашу ночь уколов. И точно совсем как тогда одна прядь выбивалась, не желая слушаться. Я не сдержала улыбку. Вообще, он выглядел просто идеально. Черные брюки со стрелками, темно-темно зеленая рубашка, привычные до блеска начищенные ботинки, черное пальто и кашне. Мысли сошли с ума, возвратив меня в лифт, и приписали нам двоим еще проездов десять. А сердце выстукивало фразу: а ведь все возможно, он тебе все предложил!
— Мог бы сказать, что это ты!
— Это наше место! Кого ты еще здесь ждала? — ревниво поинтересовался Алекс.
— Наше? С тобой? Или еще толпой девиц, которых ты сюда водишь?
— Ты серьезно? — искренне изумился Алекс. — Даже если предположить, что я совсем безнадежен, то тут десять месяцев в году холодно. Никто со мной несчастным сюда не пойдет. А если ты намекаешь на то… на что намекаешь, — хитро улыбнулся он. — Здесь есть намного более теплые и симпатичные местечки. Хочешь покажу? — невинно поинтересовался он.
— Обойдусь, — кисло улыбнулась я. — Зачем ты пришел? И когда? — не позволяя развить тему, укромных уголков, сказала я, искренне надеясь, что моих пылающих щек не видно. А на душе стало так легко и хорошо, что я обозвала себя слабохарактерной идиоткой.
— С днем рождения хотел поздравить, тем более что пришел не я, а ты. Я знал, что ты поднимешься и, как видишь, дождался. Декорации под стать королеве драмы, а ты как раз из таких.
— Я?!
— Лиза, я жива! — тоненьким голоском пропел Алекс.
— Ладно, уломал, — вздохнула я, скользнув глазами по его прическе. Черт, ну почему он такой безупречный?
— Так как же ты ухитрилась нас перепутать? — весело сверкнул глазами Алекс.
— Я не привыкла, чтобы меня обнимали чужие, — сухо поведала я. — А еще я пьяная.
— Ах да, это все объясняет, — с явной насмешкой произнес Алекс и облокотился на бортик крыши. — Я с тобой согласен.
— В чем?
— Про города. Про людей. Прогибаться тошнотворно. Говори чаще. Говори с другими. Если крутят пальцем у виска, значит не слушают. А если не слушают — ничего не стоят.