Дневник любовницы мафии
Шрифт:
— Она так тебе и не сказала?! — раздался возмущенный голос Димы. Дверь об стену, и на пороге двое крайне разъяренных мужчин. Занятно, отстраненно заметила и по привычке попыталась согнуть правую руку, чтобы поднести сигарету к губам, но та просто вывалилась из онемевших после обезболивающих пальцев.
— Я в норме, — заявила я.
— Нннет! — зарычал Дима. — Ты НЕ в норме. Ты вообще не в себе.
— Дима, уймись! — вспылила я. — В конце концов, я не при смерти!
— Но с завидной регулярностью с некоторых пор танцуешь с ней джигу!
Спас звонок телефона.
— Артур? — искренне удивилась я.
— В
— Да.
— Я тебе сейчас адрес кину, взгляни. — И положил трубку. А я полезла в браузер.
Я открыла ссылку и застонала. Видео на ютубе. Вчерашнее. С гонок.
— Ну что ж, — прокомментировала я. — Пойду позвоню маме и быстренько поведаю ей, что не приехала повидаться, потому что меня чуть не прирезали в кафе. Пока ей на работе не рассказали, чем я на самом деле по вечерам занимаюсь. Надеюсь, в кардио еще остались свободные койки.
Глава 18
На консультацию я явилась в топике. Не смогла надеть кофту, а Лариса уехала раньше. Зрелище не для слабонервных. Воображение уже рисовало лица подруг, когда те увидят бинты. Или лучше просто не снимать пальто?
— Как они сервак ютуба свалить ухитрились? — с интересом спросил Артур.
— Без малейшего, — покачала я головой, ничуть не покривив душой.
Нас впустили в аудиторию за пять минут до начала консультации. Я не стала раздеваться, дабы не травмировать тонкую душевную организацию некоторых особ.
— Итак, — начала преподавательница. Выглядела она усталой, даже… постаревшей. Что же стало причиной ее странного поведения и состояния? — Ситуация немного изменилась, — сказала она. — Мне срочно надо уехать, потому я поставлю вам оценки автоматом.
Аудитория взорвалась. Некоторые были рады, Артур и Лариса ругались, что без толку учили. А я… я зависла и конкретно.
— Тихо! — призвала Наталья Владимировна к порядку. Аудитория снова погрузилась в молчание. — Несогласные со своими оценками будут сдавать другому преподавателю экзамен завтра в восемь тридцать, по расписанию.
— Я сдаю, — усмехнулась я, уверенная, что автоматом мне может быть только три. — Не зря учила.
Однако когда аспирантка Орехова продиктовала наши оценки, мне был обещан высший балл.
— Кто согласен, несите зачетки, остальные свободны.
Большинство, разумеется, побежали к ее столу. Мне же казалось все происходящее сном, в полутрансе я протянула ей зачетку. Однако Миледи подняла на меня глаза и полностью проигнорировала. Оля, которой сейчас ставили ее заслуженную четвертку, опасливо на меня посмотрела. А вдруг это оговорка или ошибка? Никто не ожидал такой щедрости. Студенты собирались и уходили, а она все не подписывала. Я, наконец, не выдержала, улыбнулась друзьям и кивнула на выход, чего ждать-то? Они ушли, оставив меня, преподавательницу и еще двух студентов. Те были рады и счастливы, а мой нервоз достиг апогея. И только когда я увидела, как она твердым острым почерком ставит роспись под оценкой отлично, отпустило. Так и не сказав ни слова, я медленно начала убирать зачетку в сумку. Наталья Владимировна встала и подошла ко мне. Шокировав меня до глубины души, она помогла мне поправить на плече ремешок сумки.
— Передай это Алексу, — попросила она на удивление мирно и протянула что-то в пакете, очевидно, какую-то продолговатую коробочку.
— Непременно, — ответила я ровно. Хм, интересно. И почему это я должна была выступить посыльным? Она скользнула взглядом по моей шее, обнаруживая там кулон. И тут осенило. — Вы выложили то видео? — спросила я.
— Я, — вздохнула она.
Я могла бы сказать ей все, что думаю, но удалось выдавить только:
— До свидания.
Это было практически невероятно. Почему она это сделала? Чем я так проштрафилась, что ей захотелось сделать мне подлянку? Откуда она вообще его взяла?
— Ну как? — с придыханием спросила Лариса.
— Все путем. Не поможешь? — попросила я подругу, протягивая ей шарф. Около соседнего подоконника меня дожидался Алекс. Наталья Владимировна вышла из аудитории, увидела Алекса и, крепко сжав зубы, отправилась на вахту сдавать ключ. Все пооткрывали рты. А Алекс подошел ко мне.
— Тебе просили передать, — сказала я и отдала ему пакет.
— Спасибо, — он взял его и убрал в карман. — Значит, ты летишь в Лондон, — сказал Алекс. — Не надо, Карина, ты ранена…
— Мне снимут швы уже сегодня. Я в порядке.
— Ты не в порядке.
— А кто тебе сказал, что меня интересует твое мнение? — взорвалась я и прищурилась. — А знаешь что? — я открыла окно и вышвырнула туда собственный мобильник. — Теперь у меня тоже новый номер телефона. Ты был не в настроении со мной разговаривать, теперь моя очередь. Катись отсюда, — я указала забинтованной рукой на выход. Он оглядел бинты на моей ладони. — В Лондоне я буду хотя бы в безопасности!
— Ты в состоянии послушать?
— Нет. Но если ты настаиваешь, я уйду сама! — И, чеканя шаг, направилась к лестнице. — Я вам напишу, — крикнула я друзьям, не оборачиваясь. Мое настроение провалилось в глубокий минус.
Лариса взяла чашечку кофе и села рядом со мной.
— Я Алекса ни черта не понимаю, — призналась мне вечером Лариса.
— Алекса? — фыркнула я. — Он любит, чтобы его боготворили. Он развлекается, как может, живет, как хочет, что еще ему надо от этой жизни? У него куча денег, толпы женщин, друзья его обожают, есть ненаглядный враг, зачем ему о других думать? Еще три недели назад он любил меня, две недели назад — Оксану, неделю назад — Наташу. К чему ему париться по поводу моих проблем? Его волнуют только острые ощущения. Только. Это же Алекс, — воскликнула я весело. — Пока ты ему интересен — ты на вершине мира, а потом он убирает из-под ног ступеньку, и оказывается, что падать больно! Но когда у него хорошее настроение, он — просто совершенство.
— Цинично, — заметила Лариса.
— Раньше я такой не была, — улыбнулась я грустно. — Это он меня испортил.
В тот февраль я приобщилась-таки к неприятной стороне жизни Лизы Степановой. И прошло это на редкость болезненно.
Надо сказать, сначала все казалось безоблачным. Выглядела она значительно лучше, чем раньше. Думаю, привыкла к Англии, может быть, наконец, смирилась и стала принимать ситуацию как данность. Злость разъедает все хорошее, это я по себе знаю. Видимо, ее отпустило. Дэнни уже исполнилось шесть лет. Он был самым очаровательным ребенком из всех, кого я встречала, однако так походил на Константина, что меня дрожь пробирала. Только волосы у него были рыжие, как у Лизы. Или как у меня.