Дневник maccolit'a. Онлайн-дневники 2001–2012 гг.
Шрифт:
Митя, неужто Вы не понимаете, как это глупо выглядит?
«Суровые» Высоцкий и Галич. «Слюнтяй» Окуджава.
Суровыми нитки бывают.
Может быть, когда-нибудь Вам будет стыдно за этот глупый максимализм.
Окуджава воевал. Он никогда не писал дешевых советских сценариев. Не снимался в дешевых советских фильмах. Он прожил жизнь достойно.
Ваше право любить его или нет. Но оскорблять зачем?
Ему уже все равно, а Вам еще нет. Дай Бог Вам сделать хотя бы десятую часть того, что сделал Окуджава.
Я всех названых люблю,
А ненавидеть можно соседку, плюнувшую Вам в суп. Надеюсь, Окуджава лично Вам ничего не сделал плохого?
Репетиция записи
29 января
Вчера позвонили с ОРТ и сказали, что хотят записать меня для ночного разговора Диброва с БГ. Типа свидетельства очевидца. Мемуары бывшего друга. Типа никого не осталось, кто помнит ТУ эпоху.
Думал, что же, собственно, я могу сказать о Боре. Он такой ускользающий, что даже 18 лет знакомства, из которых лет 6–7 были годами, когда мы виделись практически ежедневно, если он был в Питере, не дают мне преимущества перед другими. Он всегда ведет себя как человек, владеющий Тайной. При этом иногда ею в действительности владеет. Но не всегда, иногда очень блефует.
Недавно он снова спел на концерте «Серебро Господа». Я полагал, что ему уже никогда не удастся это спеть. Ничего, вытянул сносно. Но в 1986 году это было гораздо Божественнее.
Мы все еще ритуально целуемся при встрече. Однако я ему давно уже не нужен. Впрочем, как и он мне.
Всего этого для Диброва не надо. Нужны анекдоты о великом артисте. Типа как он у меня свидетелем на свадьбе был.
Сон
1 февраля
Непритязательный, как всегда.
Останавливаюсь на Каменноостровском, почти напротив станции метро «Петроградская».
Подходит гаишник.
– Нарушаете.
– Где? – пугаюсь я.
– Вон знак, – кивает назад гаишник. – «Остановка запрещена».
– Там «Стоянка запрещена», – утверждаю я.
– Нет, остановка!
– Спорим? – неожиданно предлагаю я.
– Спорим, – неожиданно соглашается гаишник.
Он садится рядом, и я сдаю назад до столба, чтобы было видно знак.
Там висит «Стоянка запрещена».
– Ну, твоя взяла… – добродушно разводит руками гаишник и уходит.
Грустно, френды…
2 февраля
Щастья-то нет.
ЖЖ есть, а щастья нет.
И все это неизбежно надоедает.
И думаешь уже – кого вычеркнуть из френдов, чего писать, зачем писать…
С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ писать?
Игры.
Только игры.
А между тем, время идет, мы стареем, и ничего не происходит в онлайне. Как, впрочем, и в офф.
Оттого и самоубиваются наиболее чувствительные.
Только полное и законченное одиночество плодотворно.
Но мы никак не хотим с этим смириться.
Сорри.
Фантазии
2 февраля
ФСБ короче.
Под этим фейсом я намерен писать мемуары о любовно-эротическом опыте, как и обещал.
Это очень трудно, но я постараюсь писать правдиво.
Кое-что уже написано в сочинениях, так что я буду ссылаться и добавлять то, что не написано.
В детстве и юности я не занимался онанизмом.
Потом, гораздо позже, я узнал, что это исключение из правила.
Помню, мама входила в спальню, где укладывались на ночь мы с братом, и командовала: «Руки на одеяло!»
И мы послушно выкладывали руки поверх одеяла, совершенно не понимая, зачем это нужно.
Иногда по утрам я обнаруживал на простыне маленькие отвратительные сгустки непонятного происхождения. О слове «поллюции» я узнал лет через 20. А тогда я ломал голову, но спросить ни у кого не решался.
Занятия спортом, мамины приказы и общая неосведомленность в вопросах пола позволили сохранить полную девственность (а как это будет в мужском роде?) до весьма зрелого возраста.
Это привело к тому, что свой первый осознанный оргазм я испытал в 20 лет с моею первою женой, за месяц до свадьбы, и страшно испугался. До этого примерно месяц мы с нею пытались понять – как это все нужно делать, наконец нам удалось что-то куда-то поместить, и буквально через минуту меня взорвало, и вот тут я подумал, что это ненормально. То есть экспериментировать и получать от этого удовольствие было нормально, но результат потряс. Я поразмыслил и повторил эксперимент.
Результат был тот же.
Тогда я понял, что так и надо. Это нормально.
Но не перестаю этому удивляться до сих пор.
ФСБ (2)
2 февраля
Этот эпизод описан в повести «Типичный представитель» (пока в Сети нет).
К нам на дачу приехали гости. Это были друзья отца. Они привезли с собою дочь семнадцати лет. Мне в то лето еще не исполнилось пятнадцати. Дочку звали Вера. Она была уже вполне оформившейся девушкой, как я сейчас понимаю.
Не помню, чем мы занимались днем. Вероятно, Вере было скучно с малышами – мною и моим одиннадцатилетним братом. Вечером нас уложили спать в одной комнате. Вера заняла кровать брата, я спал на своей, а брат устроился на раскладушке. Между мной и Верой был стол.
Я никак не мог заснуть. В комнате было темно. Вера, не шевелясь, лежала в постели. Брат заснул сразу. Я водил языком по пересохшему нёбу. Язык тоже был сухим.
– Принеси воды, – вдруг тихо приказала Вера.
Я встал и на цыпочках направился на кухню. Дом уже спал. Подушечками пальцев я ощущал холодный крашеный пол. Я ни о чем не думал, только боялся, что проснется мама. Сердце стучало в майку. Я зачерпнул кружкой воды из ведра и пошел обратно, не слыша себя.
– Вот, – прошептал я, протянув руку в темноту.