Дневник Мишки Клюшкина
Шрифт:
Посмотрел — расстроился только. Жалкое зрелище! Никто толком кататься не умеет.
— Ты что, Вострикова, по Красной площади, что ли, маршируешь? — закричал я нашей тихоне, увидев, как она высоко поднимает лыжи от лыжни. — А ну катись давай, как положено, не то придётся заниматься дополнительно.
Смотрю, Вострикова так моей угрозы испугалась, что припустила во весь дух и даже кого-то обогнала.
— Куркин! Что ты палки тащишь за собой, как хворост на костёр? На них опираться надо, чучело ты огородное.
Я по-хозяйски огляделся и снова отметил
— Першиков! Першиков, тебе говорю! Оглох, что ли? А ну вернись и проедь это место снова. Нечего срезать. Положено пройти дистанцию, значит, отрабатывай.
Но не успел отчитать Першикова, пришлось отвлечься на Збруеву.
— Збруева, ты что грохаешься, как куль с мукой. Всю лыжню разбомбила. Разве не знаешь, что падать тоже надо умеючи? Это тебе, дорогуша, не на собрании рассиживаться и людей ни за что ни про что критиковать.
Тут ко мне подъехал Лёшка и сказал:
— Слушай, мне это уже порядком надоело. Ты чего не в свой огород лезешь?
— Как это не в свой? — возмутился я. — Это мой класс, и я за него отвечаю.
— Ну и отвечай на здоровье, — говорит он мне. — А за спорт отвечаю я. Так что проваливай.
— Ну уж нет, — вскинулся я. — Я — староста и, значит, главней тебя и тебе не подчиняюсь. Так что катись сам да учи своих подчинённых, а то так катаются, глаза б не глядели.
Лёшка плюнул и уехал, а я продолжал руководить лыжными гонками, пока не кончился урок. Право принимать спортивный инвентарь я предоставил учителю. Не одному же мне вкалывать.
Многим моё принципиальное руководство не понравилось, и они стали требовать переизбрать меня. Вскоре состоялся очередной классный час. На нём было гораздо шумней, чем в прошлый раз, потому что выступать, вопреки обычаю, захотел чуть ли не каждый.
— Это просто невыносимо, — жаловался Першиков. — Он нас всех замучил. Всё ему не так, всё ему не этак.
— Всегда кричит, всегда недовольный, — вставил Борька Смирнов.
— В общем никакого продыху нет, — сделал заключение Першиков.
— Мало того, что Клюшкин вечно придирается, — поддержал их Куркин, — так он ещё и обзывается.
— Как я тебя обозвал? Как? — разозлился я.
— Чучелом огородным. Потом ещё мешком с костями и всяко разно.
— Что же я могу поделать, если ты в самом деле костлявый? — в бессилии развёл я руками. — Ешь побольше, буду пузатиком называть, — засмеялся я.
— Вот видите, опять обзывается! — с торжеством воскликнул Куркин.
— Нехорошо, Миша, награждать своих товарищей обидными прозвищами, — вступила в разговор Наталья Борисовна. — Они ведь не для этого выбрали тебя своим вожаком. Наоборот, ты должен поощрять их к хорошей учебе…
— А я и так поощряю.
— Справедливости ради надо заметить, что успеваемость и дисциплина в классе значительно повысились. Но надолго ли, вот в чём вопрос. Метод, который ты применил, Миша, не всегда оправдывает себя. Поэтому давайте все вместе подумаем, как нам сделать так, чтобы пользы было больше, а обид меньше.
— Переизбрать его да и дело с концом! — крикнул Лёшка.
— А ты лучше помолчи, чемпион олимпийский, — огрызнулся я. — Толку с тебя как с руководителя ни на грош.
— Да я, если хочешь знать, весь класс в спортивную секцию записал. Понял?
— В какую же? — поинтересовалась Наталья Борисовна.
— В секцию спортивного ориентирования.
Я захохотал как бешеный.
— Ты что, так с горки катался, что все мозги выдуло? Даже в родном городе теряешься? Свой адрес не помнишь?
— Я-то помню, — набычился Лёшка, сжимая кулаки, — а вот ты сейчас забудешь.
— Ребята! — постучала карандашом по столу Наталья Борисовна. — Конфликтами вопрос не решить. У кого какие будут предложения?
— Исключить его из старост! — запальчиво выкрикнул Куркин.
— И не назначать больше никем, — поддержала Маринка Збруева.
— Ну-ну-ну, зачем же идти на такие крайние меры, — успокаивающе заговорила Наталья Борисовна. — У любого человека есть плюсы и минусы. Давайте назначим Мишу Клюшкина ответственным за учёбу. Тем более что многие из вас и так уже заметно подтянулись, да и сам он стал учиться гораздо лучше.
Короче, переизбрали меня. Но я не очень расстроился. А знаете почему? Лёшка-то у нас двоечник. Я посмотрел на него и сказал, злорадно улыбаясь:
— С сегодняшнего дня начинаем борьбу против подсказок, списываний и двоек. Так что возьмите себе это на заметку, господин спортсмен. Никакое ориентирование знаний не заменит.
Как я заболел
Однажды утром я проснулся и никак не пойму, отчего в моей комнате так светло. Пока я раздумывал, вошла мама и весело сказала:
— А ну-ка, Мишук, выгляни в окошко.
Я посмотрел в окно и ахнул. Снегу-то, снегу сколько! За ночь он укрыл и крыши домов, и балконы, и деревья. Дворники уже скребли тротуары лопатами и мётлами. Я сразу же соскочил с кровати и принялся одеваться в школу. Мне не терпелось выбежать во двор и пройтись по нетронутой глади первого хрустящего снежка. Но мама меня притормозила. Усадила завтракать и держала за столом до тех пор, пока я не стал давиться овсяной кашей.
— Ладно уж, иди, мученик, — огорчённо отмахнулась она. — Вечно тебя есть не заставишь.
Не успев застегнуть куртку, я выскочил на крыльцо и сразу зажмурился. От нестерпимой белизны вокруг слепило глаза. Я прищурился и зашагал по первому снегу. Как приятно он похрустывал под ботинками. Я бы так шёл и шёл и, может быть, даже всю землю обошёл, но вдруг наткнулся на нашу школу.
Мальчишки уже лепили снежки и обстреливали ими приходящих учеников. Больших пацанов, конечно, не трогали, а вот девчонкам доставалось.