Дневник молодого специалиста

Кузиманза Д. Д.

За огромным резным окном по другую сторону холла широкий изумрудный газон простирался вплоть до белой конюшни, перед которой молодой черноволосый парень в пестром балахоне и блестящих башмаках с бантами мыл карету. За конюшней росло несколько декоративных деревьев, подстриженных как пальмы. Дальше виднелась большая оранжерея со стеклянной крышей. А потом снова какие-то деревья, а позади всего этого массивные бесформенные очертания предгорий. Дичь и глушь!

Справа от окна ажурная, выложенная деревянными плитками лестница, вела на балкон с кованой металлической решёткой, украшенной витражом из цветов. Ближняя к двери часть холла вдоль стен была заставлена уродливыми стульями и креслами с рыжими плюшевыми сиденьями. Наверное,

на них должны были отдыхать путешественники, но они выглядели такими новенькими и нарядными, будто на них никто никогда не пытался сесть. Огромный камин с чудовищными вертелами и заслонками, украшенный мраморным колпаком с амурчиками по углам, навевал мысли о жареных целиком быках и свиньях. Над камином висела большая, писанная маслом картина. На картине был изображен застывший неподвижно охотник в старинном обмундировании, который тыкал арбалетом в очень рассерженного оленя с непомерно ветвистыми рогами. У охотника были белесые усы, горящие, как угольки, глаза, а он казался человеком, с которым лучше не связываться. Я подумал, что это, вероятно, предок хозяина гостиницы. Рядом с картиной на стене красовались две кабаньи головы, продырявленные пулями… а может быть всего лишь изъеденные молью. Пол устилал толстый ковер, стены матово отсвечивали серебряной краской.

А вот в дальнем углу стояла современная мебель, блестевшая металлом и пластмассой. На тёмных подставках поблескивали причудливые скульптуры, а посередине располагалась огромная трехгранная витрина. На выступах, подставках и ступеньках из зеркального стекла

стояли такие фантастические вазы, кубки и амфоры, какие только могло создать воображение художника.

Но вот что странно: в первый раз я ничего такого в этой корчме не заметил.

Я обернулся к сотрудникам и понял, что странности в гостинице не запланированы.

— Ты куда нас привёз? — испуганно прошептал Никодимыч.

— Я? За рулём Кирилл сидел. А где это мы?

— Может быть, это новое оформление? — предположил Кирилл.

— А солнце? На улице день ясный, ты это видишь?! — Никодимыча трясло. — Ребята, уходим!

Но было уже поздно: за входной дверью тоже сиял солнечный день.

Более того, на пороге стоял хозяин в какой-то старинной и богатой кацавейке. Не обращая внимания на свои прежние аристократические замашки, он собственноручно ощипывал фазана, оставляя ему перья на голове и хвосте. Судя по выражению лица Никодимыча умнее было промолчать, но, честно говоря, я растерялся и спросил:

— А почему не всего?

— Это могут оценить только едоки, умеющие наслаждаться не только вкусом и ароматом, но и красотой блюда, — важно ответил хозяин, кивая куда-то головой.

Я посмотрел в том направлении и увидел двух всадников, как видно господ, в костюмах, напоминавших те, которые мы видели во время экскурсии по корчмам. За ними, тоже верхом, ехали двое слуг. Господам было приблизительно лет пятидесяти-пятидесяти пяти. Отличие в одежде указывало, что занимаются они совсем разными делами.

Один из них, очень воинственный на вид, опережал второго на полкорпуса лошади. Он был в бархатной, когда-то ярко-синей широкополой шляпе, с тех пор, как хозяин впервые её надел, она не раз побывала под солнцем и непогодой. Из-под шляпы свисали длинные седые волосы. Лицо всадника украшали усы с проседью и борода, прикрывавшая латный воротник — единственную часть защитных доспехов, не отданную всадником слуге. Мускулистые руки всадника и торс были обтянуты курткой из толстой кожи, в прошлом коричневой, но, как и шляпа, потерявшей первоначальный цвет, возможно, не столько в борьбе со стихиями, сколько от трения о доспехи (вероятно, из-за жары шлем и кираса были привязаны к луке седла слуги). На широком кожаном поясе соседствовали длинная шпага и боевой с треугольным лезвием топорик, которым можно было и рубить и колоть. Воин и его оружие покачивались в такт с четким шагом и капризным ржанием боевого

коня, который словно гордился тем, что гарцует впереди. Я подумал, что этот тип не ряженый и не притворяется, как вчера мы и прочие посетители корчмы.

У другого всадника ни в фигуре, ни в одежде ничего воинственного и бравого не замечалось. Одет он был в серую мантию, на поясе вместо шпаги висела до того странная штука из узорчатой кожи, что я опять не удержался и спросил:

— Это что за ножны такие квадратные?

Никодимыч ткнул меня кулаком в бок и прошептал:

— Чернильница… такие в средние века носили с собой школяры, студенты и разная образованная братия.

Да, этот всадник выглядел интеллигентнее своего спутника, мне даже показалось, что я его уже встречал. С круглого лица смотрели живые, умные глаза, из карманов торчали исписанные свитки пергамента. А вот мясистый нос и толстоватые губы придавали ему вид любителя хорошо поесть. Волосы были редкие, короткие, ни усов, ни бороды он не носил. Из-за жары глубокий, наверняка закрывающий уши берет он держал в руке.

— Судя по головному убору это судья, церковнослужитель или такая же важная персона, — опять шепнул Никодимыч.

Лошадь человека в мантии повторяла мирный характер хозяина: солидный вид, умеренный шаг, склоненная к земле голова.

Ехавшие позади слуги соответствовали своим господам. У одного, в костюме из зеленого сукна, за спиной болтался лук, на правом боку — колчан, на поясе слева висел кинжал с широким лезвием, при каждом резком шаге лошади побрякивали ножны с мечом и доспехи хозяина-воина, привязанные за седлом. Второй слуга, как и его господин, был в сером и длинном, на голове — маленькая шапочка, в руках толстая книга с работы серебряными уголками и застежками.

Зажав фазана под мышкой, хозяин пошел им навстречу, на ходу снимая шляпу.

— А вот и вы, мессиры! — воскликнул он, выказывая самую искреннюю радость. — Давненько я вас не видел, хотя и был уверен, что вскоре вы завернете к нам в город. Спешивайтесь и почтите своим присутствием наше скромное заведение!

— Ну вот, мессир Жозе, — приятным голосом обратился господин в мантии к своему спутнику, — я же говорил вам, что здесь мы мгновенно получим все необходимое.

— Я этому рад не менее, чем вы… — грубым басом начал было вояка, но вдруг запнулся, зверски загримасничал и крикнул:

— Дракон! Какая удача! Это будет мой десятый дракон! На стене моей трапезной как раз осталось место! — в отличие от Никодимыча он хвастался коллекцией драконов.

Я тут же сообразил, что пополнять свою коллекцию он хочет моим Злюкой, и возмущённо крикнул в ответ:

— Эй, ты, на чужого дракона рот не разевай!

Трудно сказать, почему я так осмелел, но как-то не хотелось, чтобы этот тип украсил свою трапезную чучелом Злюки. А вояка расхохотался и нагло заявил мне:

— Я не только убью твоего дракона и тебя самого, но и захвачу твою даму, несчастный.

"Это ты будешь несчастным ослом, если захватишь Инну", — подумал я и машинально обернулся к ней, но вместо неё обнаружил рядом с собой голубоглазое и белокурое создание в розовом платьице с кружевами, кружевной же шляпке и с крохотной белой собачкой в руках.

— Защитите меня, о, благородный рыцарь! — воскликнула она.

Не веря своим глазам, я осмотрелся, и увидел, что Инна стоит в стороне и насмешливо смотрит на меня. Похоже, у меня просто не было выбора: нужно было защищать свою и Злюки жизни, да и блондиночка очень мне нравилась. Так что я украдкой окинул взглядом и себя в твёрдой уверенности, что, как и вчера ночью в увеселительных заведениях, прикид мой изменился по обстановке. Увы, ничего подобного! На мне всё так же были старый свитер и потёртые брюки, которые я одел в дорогу. Ни тебе лат, ни самого завалящего меча. Зато на голове у меня оказалась шляпа со страусовыми перьями (я снял её, осмотрел и отбросил). А на левой ноге вместо ботинка — сапог со шпорами.