Шрифт:
Иллюстрации Вера Коротаева
Дневник о неважном
Повесть
Многим родителям кажется важным, чтобы подросток знал, какой порт самый северный. Ватнайёкюдль? Эксполабаратор? Возможно, но это выдуманные слова. Голландия или Испания? Это вообще-то страны, а не названия портов. Родители уверяют, что без важного знания о том, какой порт самый северный, подросток не сможет обойтись. На самом деле, подростку намного важнее знать, как познакомиться с человеком, который ему симпатичен.
Дан опаздывал. Трамвай дребезжа подъезжал к остановке, а Дан только повернул от школы к трамвайной линии. Теперь он бежал изо всех сил и махал руками в надежде, что водитель заметит его и подождет. Но увидели Дана ребята, стоявшие неподалеку, – ждали автобус. Они тоже бросились к трамваю с гиканьем и свистом, но тот укатил. Черт! Дан едва не застонал. Придется торчать тут полчаса – нужный номер ходит редко.
Дан подошел к остановке. Вблизи он узнал ребят – они из его класса. Высокий и тощий, весь словно из острых углов, – Сергей по прозвищу Кар. Рядом – Понч. Его зовут, кажется, Денисом. Дан учился в этой школе всего неделю, поэтому путался в одноклассниках. А чуть поодаль – Ксана. Дан зацепился взглядом за нее. Да, на Ксану все обращали внимание: не девушка, а статуэтка какой-нибудь древней китайской династии – чуть раскосые глаза, полные губы, длинные черные волосы… А сама миниатюрная. Какой именно эпохи статуэтка, Дан затруднялся ответить, да это и неважно.
– Это твой, что ли, был? – Кар мотнул головой в сторону удалявшегося трамвая.
– Ага.
Эх, как же не повезло! На улице не май месяц, погода серая, противная, снег до сих пор грязными клочьями лежит на земле.
– Слушай, а ты где живешь? – спросил Понч.
Дан назвал адрес.
– Давай с нами, – предложил одноклассник. – Прокатишься три остановки, а там пересядешь – до твоего дома несколько маршрутов идет.
Подошел автобус. Ребята уселись на задних сиденьях. Ксана пробралась к окну, коленкой задев Дана.
– Эй, не кадри его, – притворно возмутился Понч. – Разве не я герой твоего романа?
Ксана усмехнулась:
– Ты слишком хорош для меня.
Понч осмотрел себя и согласился:
– Не спорю.
Все рассмеялись. Понч от скромности не страдал. Чуть выше среднего роста, полный, рыжий – подходящий набор, чтобы стать объектом насмешек. Но Понч относился к себе с юмором, поэтому его не цепляли.
– Слушай, – решил уточнить у Сергея Дан, – а почему у тебя прозвище Кар, а не Серый? Это же не от фамилии?
Кар потянулся и ответил:
– Ну на что я больше всего похож?
Дан окинул одноклассника взглядом:
– На шест?
– Э-э-э, – растерялся тот, – ну как бы да, но другое.
Понч в это время сделал рукой вращательное движение, а потом энергично задвигал челюстями.
– Спагетти? – догадался Дан. – То есть макаронина!
– Ну да. – Кар усмехнулся. – Только пока произнесешь, язык отсохнет, поэтому сократили.
Дан перевел взгляд на Понча:
– А ты, значит, от пончика?
Денис важно кивнул и добавил томным голосом:
– Я такой вкусный, меня все хотят, просто отбоя нет от желающих попробовать. – Закатил глаза и погладил себя по необъятному животу.
Все прыснули.
– А это Зюма. – Понч ткнул пальцем в Ксану. – Потому что маленькая и сморщенная, как изюм.
Ксана погрозила ему кулаком.
– Но она выросла, – ввернул Кар, – и просит называть ее по имени. Только на правах старого братства мы с Пончем ее просьбы игнорируем.
Ксана влепила ему подзатыльник, но по ее виду не было похоже, что она рассердилась. Видимо, в этой компании подначки были приняты.
Впервые с начала учебы в новой школе Дан почувствовал, как его отпускает. Сперва он в любой момент ждал подвоха или проверки на вшивость. Кто их знает? Может, тут принято устраивать своеобразные голодные игры в отдельно взятом классе? И они только и ждут повода, чтобы устроить Дану горячий прием. Но встретили его нормально: особо не лезли, но здоровались. И дали понять, что готовы принять в свои ряды. Только… Только Дану самому не хотелось. Смысл? Чуть больше года учиться осталось. Как-нибудь перебьется один, тем более у него и так друзья есть, из старой школы. А эта лишь временное прибежище, потому и не хочется ни с кем сходиться.
Автобус подъехал к остановке, и Понч ткнул в следующий за ними транспорт:
– Не хлопай ушами, как раз твой.
Дан выскочил из последней двери и пересел. Через десять минут он был в своем районе, недалеко от дома. Дан быстрым шагом шел по дворам. Серые девятиэтажки старой постройки, огромные тополя между ними, игровые площадки, где нет никого, – все серое из-за зимы. Даже небо, как серая кастрюля без дна, давит тяжестью. Не осень – унылая пора, а весна. А так хочется солнца, лазури, тепла, желтенькой мать-и-мачехи, а приходится кутаться в куртку и натягивать поглубже шапку.
Скучная пятиэтажка была зажата между двух новых высоток, и казалось, что те посматривают свысока на бедную родственницу. Серый кирпич, серые от грязи окна – этот цвет преследовал Дана. Он нажал на кнопки домофона и поднялся по узкой лестнице на третий этаж. Вот и нужная дверь, обитая коричневым дерматином. Дан открыл сначала верхний замок, затем нижний. Мама почему-то запирала дверь на оба, хотя воровать у них, на взгляд Дана, было нечего: тут все осталось еще от прабабушки, даже допотопный телевизор – с кинескопом. Сейчас цифровое телевидение, по этому ничего не посмотришь. Потому первым делом мама купила нормальный телевизор и электрочайник, а то приходилось кипятить воду в ковшике. Хорошо еще, что интернет быстро провели.
Но до остального у мамы руки не дошли. Ковер с олимпийской символикой так и висел на стене, по нему стекали пластмассовые цветы бутонами вниз, на серванте пылился глиняный олень, больше похожий на поделку, чем на произведение искусства. Дан хотел выбросить, но мама запретила. Она согласилась убрать только кружевные накидки из-за того, что они мешали, а так кто знает.
Мама в последнее время вела себя как чужая. Ушла в себя, замкнулась. Дан не ожидал, что она будет так переживать развод, ведь у них с отцом все к этому и шло. Последнее время ни дня не проходило без ругани, причем первой всегда начинала мать. Она будто искала предлог, чтобы привязаться к чему-либо, а затем устраивала истерику. Неудивительно, что отец не выдержал. Странно, что это так подкосило маму. Поэтому Дан не погряз в переживаниях из-за развода родителей: надо было как-то вытаскивать мать.