Крылья для героя

Из панорамного окна башни открывался прекрасный вид на Москва-реку, одетую в гранитную набережную. Синевато-бутылочный цвет окон придавал нереальность происходящему, словно все присутствующие перенеслись на границу между мирами. На набережной под навесом были установлены скамьи – для первых лиц государства и волхвов, за ними теснились чиновники помельче. Благодаря биноклям, можно было разглядеть светлый костюм великого князя, белоснежные одеяния верховного волхва и ярко-красные – остальных служителей богов.

На высоком постаменте, одетая в длинную,

Сквозь стекло не доносилось ни звука, но можно было наблюдать, как зрители на трибунах слаженно хлопают в ладоши, как приглашенные танцоры высоко подпрыгивают и извиваются, подобно змеям. Кто-то в помещении тоже стал отбивать знакомый такт, и вскоре вся огромная башня Империя в Москва-Сити загудела, точно пчелиный рой.

Зрителей на улице и в здании охватило нервное нетерпение, ритм танца ускорился, хлопки раздавались все чаще.

«Сиди, сиди, Ящерце, – запел кто-то срывающимся голосом старинную песню:

Во гороховом венце.

Поймай себе жёнку,

Как перепёлку.

Как поймаешь, обдерёшь,

Себе кожух ты пошьёшь.

Завтра спозаранку выкопаем ямку…»

Песню подхватили все присутствующие. Они повторяли ее раз за разом, и словно в ответ на их молитвы вода вскипела и расступилась. Все замерли. В наступившей тишине раздавалось нервное постукивание – кто-то отбивал ритм пальцами по стеклу, не в силах остановиться. Затем воды сомкнулись, выплескивая на поверхность огромное существо, и посреди Москва-реки показался чешуйчатый бок Ящера, он блестел в свете восходящего на небе Хорса. Кто-то из зрителей охнул и отпрянул прочь, но большинство приникло к окнам – наконец-то, бог снизошел до своей паствы.

Влад с утра находился не в духе – поссорился с дядей. Тот считал, что Влад мог хотя бы иногда проявлять интерес к дядиным делам, но сам Влад так не думал – своих полно! Совсем скоро предстоит выезд в тверские леса и надо подготовиться, чтобы не провалить инициацию и не нарваться на пересдачу. Хотя в чем состоит конкретная подготовка, он не знал – все, связанное с инициацией, тщательно охранялось от непосвященных. Ходили, конечно, разные слухи, но можно ли им верить – большой вопрос.

Понятно, что нужна физическая подготовка, иначе бы физкультурник не гонял их четыре раза в неделю до изнеможения. На уроках ОБЖ всем классом проходили способы выживания в природе и оказание первой помощи. Для девчонок исключений не делалось – их тоже ждал обряд инициации, пусть и более мягкий. Для себя Влад дополнительно изучал съедобные растения, хотя зимой какие растения в лесу? Но информация, как сделать ловушки, как определить по следам животное и выследить его, могла пригодиться; правда, дядя только хмыкнул, увидев книги, которыми обложился Влад.

Влад нервничал: кому и зачем сдался этот обряд? Можно подумать, без него обойтись нельзя? «Не прошел инициацию – не мужик!» – между собой парни часто высмеивали подобное мнение, но отказывались от ритуала единицы – мало кому хотелось, чтобы его считали трусом, плюс, это влекло автоматическое ограничение гражданских прав.

Влад надеялся, что Борислав хотя бы намекнет, чего ожидать, но тот на все просьбы племянника лишь качал головой – ну да, чего еще ожидать от верховного волхва? Дядя бережно хранил профессиональные секреты, да и особой близости не было – Влад переехал к Бориславу три года назад, после того как бесследно исчезла приемная мать.

От Влада никогда не скрывали, что он усыновленный, это была повсеместная практика – брать в семью ярилиных детей. После празднования Ярилина и дня Ивана Купала зачиналось много детей, не все матери были готовы оставить их себе. А потому существовала государственная программа: каждому ребенку – по семье. Так Влад сразу после рождения попал к Ольге, двоюродной сестре Борислава. Но вскоре после четырнадцатилетия сына она пропала, и Борислав забрал Влада к себе.

– Дара будет, – словно между делом произнес Борислав.

Влад внутренне вспыхнул и бросил на дядю настороженный взгляд: не догадался ли? Но Борислав хранил невозмутимый вид, по его лицу сложно было определить, о чем он думает. Влад еще некоторое время изображал, что размышляет, а потом согласился – есть возможность побыть с девушкой, которая давно нравится.

Часы мерно отстукивали секунды до выхода. Влад проследил за маятником в виде солнца: вот он – раз! – ныряет в пасть Ящера, а вот – два! – возвращается на нарисованный небосклон. Влад перевел взгляд на небо: затянуто тучами, которые пожрали светило. Впрочем, зимой почти всегда так – Хорс не балует людей своей благосклонностью, держась на расстоянии от земли.

В школе первым уроком шла история. Дядя подбросил Влада на служебной машине, что, конечно, не осталось без внимания со стороны некоторых ровесников, проводивших Влада взглядом, в котором смешались злоба и зависть. Влад не любил подчеркивать, что дядя – верховный волхв, ведь в этом не было никакой заслуги самого Влада. Хотя среди его одноклассников у многих не простые родственники: у Дары мать – жрица Рожаниц, а у Ждана – вила. Но другу Влад не завидовал: быть сыном вилы – к несчастью.

Влад сел на свое место за партой – возле окна, Ждан опаздывал. Дара что-то чертила в блокноте, Влад разглядывал ее опущенную голову, ровный пробор, разделивший темные волосы пополам, длинную шею, пользуясь тем, что Дара не видит его. Раздался звонок, в кабинет влетела историчка. «Истеричка» – так звали ее за глаза. Она сразу вызвала к доске Влада.

«В раннем язычестве власть передавалась от отца к дочери, – материал Влад запомнил с прошлого урока. – Через дочь – к ее мужу. Сыновья вождя от власти отстранялись. Это связано с тем, что лишь женщина достоверно считалась матерью ребенка. Плюс, отголоски матриархата. Старый вождь ритуально убивался – считалось, что он утрачивал магические способности, а потому не мог защитить племя в случае опасности».

Дверь распахнулась, и в класс неспешно вошел Ждан. Будь это кто другой, «истеричка» бы разразилась гневной тирадой, но Ждану многое прощалось. Во-первых, его жалели из-за матери, во-вторых, он был красив, подобно греческим богам. При взгляде на Ждана у многих перехватывало дыхание – все-таки сын вилы, прекрасной полубогини.