Крылья для героя
Шрифт:
– Одеваемся, – он сообразил быстрее остальных.
Парни, путаясь из-за спешки, поспешили натянуться на себя одежду. За окном раздался продолжительный вой, Ждан и Влад переглянулись: вот и началось. Дверь распахнулась, и в дом ввалилась орава, состоящая из крепких и высоких мужчин. Их лица были скрыты за масками, пошитыми из волчьих шкур. Новоприбывшие были облачены в волчьи шубы, вместо шапки – голова волка.
Вперед вышел волхв Велеса:
– Сегодня вы станете одними из нас. Умрете в одном обличье и возродитесь в другом.
Он взмахнул посохом, мужчины завыли, подражая волкам, и парни
– Проводник ждет вас, – Добрав указал на коня, – чтобы отвести в мир мертвых.
Ждан сперва не понял, что высится неподалеку, но вскоре разглядел в свете факелов огромную голову волка, сделанную из фанеры. Ее пасть была широко раскрыта.
– Вы будете съедены нашим великим предком, – объявил волхв, и парни направились в раззявленную пасть.
Ждану пришлось нагнуться, чтобы пролезть, – проход явно не был рассчитан на его рост.
– Символическое пожирание, – прошептал Влад.
Сразу после пасти они попали в темный туннель, состоящий из дуг, обитых темной тканью.
– А теперь нас переваривают, – мрачно пошутил Шестой.
Испытуемые прошли туннель и попали на поляну, посреди нее горел костер.
– Вы готовы? – спросил Добрав.
Парни нестройными голосами протянули: «Да». Рядом стоял складной стол. На пластиковых тарелках лежали блины и куски густого овсяного киселя – пища мертвых. Жлан запихнул в себя пару блинов, кисель оказался холодным и безвкусным, Ждан едва не подавился, заглатывая его. Кто-то из мужчин включил изначальную версию песни Летова «Ходит дурачок»:
«Идёт Смерть по улице —
Слава!
Несёт блин на блюдце —
Слава!
Да кому-то мы поём —
Слава!
Да тому и выпоем —
Слава!
Кому кольцо вынется – скоро сбудется,
Тому сбудется – не минуется!
Ходит покойничек по кругу,
Ищет покойничек мертвее себя».
Во время подблюдной песни Ждан с парнями символично вытерли лицо и руки влажными салфетками, чтобы убрать запах живых, затем обмазались пахучей мазью – в ней ощущалась мята и черемуха. Добрав подошел к каждому, поочередно вручив кубок из рога тура, обитого серебром. Ждан тоже отхлебнул, стараясь не морщиться. К его удивлению, вкус у напитка оказался приятным, там явно угадывались костяника и голубика. Ждан некоторое время подержал гладкий, медово-желтоватый рог, чувствуя, как напиток скользит по нёбу, проваливаясь в гортань.
Затем волхв взял кубок из рук Ждана, а тот смотрел, и казалось, что все происходит, словно в замедленной съемке. Вот кубок медленно плывет в воздухе, и уже Влад отхлебывает из него, а затем провал и – раз! – кубок теперь у Шестого. Волхв стряхивает последние капли на снег, и они рассыпаются по нему кровавыми бусинами.
«На море на Окиане, на острове на Буяне, на полой поляне, светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый; а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц— золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гады, чтобы они серого волка
Сопровождающие мужчины снова завыли и затопали ногами. Ждан ощутил, как тепло разливается по телу, как бьется жилка на правом виске, как учащается дыхание. Волхв подвел парней к огромному пню, посреди которого был воткнут нож.
– Давайте, – велел Добрав, и Ждан прыгнул первым.
Казалось, он завис над пнем, и тут же мир изменился.
Изогнутый нож с черной ручкой раскалывает действительность на две части. На одной из них застыл Добрав с поднятым посохом – наполовину медведь, наполовину человек. Ждан видит, как руки Добрава обрастают темной шерстью, как укрупняется голова, как вытягивается челюсть, как сам волхв увеличивается в размерах. Чуть поодаль стоят волки-мужчины; содранные с убитых волков шкуры прирастают к человеческим телам. Напротив, в прежней реальности, – пятеро парней, которым предстоит обрести новую суть. И он, Ждан, – в процессе перерождения, на пути из обыденного мира в сказочный.
В следующий миг Ждан уже бежит по лесу, по пояс проваливаясь в снег. Зрение и прочие чувства обострены. Несмотря на темень, Ждан хорошо различает деревья и кусты, спрятавшиеся в предрассветной мгле. Ждан слышит малейший звук, ноздри раздуваются, улавливая запах. Кровь все быстрее бежит по жилам, придавая скорость ногам.
Вдох-выдох, вдох-выдох, грудная клетка раздувается подобно кузнечным мехам. В виске бьется жилка, точно пойманная птица. Ждану чудится: он не бежит, а словно летит над сугробами. Телу легко и невесомо, будто за спиной выросли крылья – золотистые крылья вилы. От них разгорается свет, он окрашивает горизонт и подсвечивает макушки деревьев, черными контурами выступающими на посветлевшем небе…
…Ждан очнулся далеко за полдень. Он обнаружил себя в снежной норе, которую, видимо, вырыл, когда устал носиться по лесу. Ждан раскопал снег и выбрался наружу. Вдалеке били барабаны, звучал горн; благодаря усилителям, звук разносился по всему лесу. Ждан отряхнулся и только тогда заметил: руки были в крови. Он набрал пригоршню снега и вытер кровь, затем вновь посмотрел на руки: не разбиты. Значит, кровь не его.
Ждан огляделся: никого и ничего. Он попытался вытащить хоть какое-то воспоминание, но в памяти всплыли лишь отрывки заполошного бега по лесу, на этом всё. А еще отшметок слова.. Парень потер виски: Несмеян… Наверное это его тайное имя, обретенное во время ритуала. Ждан пожал плечами и, слегка покачиваясь, отправился на звуки барабанов. Его мутило от голода и жажды, пришлось останавливаться и черпать снег, чтобы слегка притупить сушняк.
Ждан пришел не первым, возле костра Ждан увидел двоих одноклассников. Вскоре появился третий, не хватало только Влада и Шестого. Ждана заставили перепрыгнуть через ухват, символизируя таким образом возвращение в мир людей и человеческую сущность. Затем он пролез под хомутом, что означало прохождение через родовые пути и новое рождение.
После этого к Ждану подошли парни и мужчины из лагеря, они обменялись рукопожатиями, принимая его в круг равных.
– Запаздывают, – волхв выглядел обеспокоенным.