Крылья для героя
Шрифт:
– Если через полчаса не объявятся, начнем поиски, – мужчина, сопровождавший парней все это время в лагере, смотрел на монитор планшета. – Один-то неподалеку, движется к нам.
Как понял Ждан, в одежду были вшиты чипы, благодаря которым можно отследить любого из испытуемых. Но кто-то потерял одежду; наверное, Шестой, а потому сканер обнаружить его не мог. Ждан отправился в лесной дом, где навернул с голодухи двойную порцию борща, затем пюре с большой котлетой и горячий чай с пирожками.
После принял горячий душ, переоделся во все чистое и вернулся к костру.
– Прошел, – рот Шестого расползся до ушей.
Ждан от души пожал ему руку. Он огляделся: Влад все еще в лесу? Странно. Друг не хотел проходить инициацию, считая ее устаревшим явлением, но в том, что Влад справится, Ждан не сомневался: Влад не слабак. И теперь Ждан не знал: начинать волноваться или погодить? Он вновь подошел к мужчине с планшетом, тот взглянул на Ждана и отрицательно покачал головой:
– Надо объявлять поиск.
Глава 5. Граница миров
Влад скептически относился к инициации: игры для взрослых мальчиков, которым больше нечем заняться. Но когда он перепрыгнул пень, мир раскололся. У Влада возникло чувство, будто он прошел сквозь зеркало, разбив его, и осколки вонзились в тело. Влад оглядел себя: крови нет. Но каждый шаг отдавался болью, словно невидимые лезвия проникли под кожу и уходили все глубже.
Пространство вокруг изменилось. Темные силуэты деревьев проступали на покрасневшем небосклоне, точно театральные декорации. Снег посерел, укутавшись в тени, но холода Влад не ощущал. Он обернулся: пень, друзья, волхв и новоприбывшие мужчины в волчьих шкурах – все исчезли. От земли поднимался дым, но Влад не удивился, откуда взялся туман посреди зимы. Он бездумно шагал, не проваливаясь в снег, будто утратил всякую телесность.
Впереди слегка посветлело, деревья словно расступились перед Владом, и он вышел на небольшую поляну. Посреди нее стояла изба, утопая в снегу по нижний венец. В свете призрачных звезд она казалась состоящей из теней. Тени клубились и шевелились, то расползаясь, то сплетаясь во едино. Странное дело, у избы не было ни единого окна.
Влад приблизился, и тогда загорелись красные огни: вокруг дома были установлены шесты с насаженными на них черепами. Теперь их глазницы вспыхнули, реагируя на движение. Влад сделал шаг, и дом изменился: сруб теперь состоял из пожелтевших костей, в стене проступила дверь – ее наличники были сделаны из человеческих ног, вместо запоров – перекрещенные руки. Под руками болтался замок из челюстей, они громко лязгнули, когда Влад прошел мимо. Под крыльцом валялся каравай, с крыши свисали блины – поминальная еда.
Влад развернулся и двинулся прочь от избы, но она, как зачарованная, снова предстала перед ним. Он предпринял несколько попыток, но удалиться от избы так и не смог, пришлось заходить внутрь. Челюсти клацнули и сомкнулись на кисти, Влад с отвращением стряхнул их и осмотрел руку: крови не было. Скрещенные руки-запоры попытались схватить его, но Влад оторвал их от двери и забросил подальше от дома.
В
Сперва тень приняла обличье гигантской змеи, затем Владу померещилось, что на печи находится огромный козел, затем проступили черты старой женщины. Она лежала на спине, ее крючковатый нос упирался в потолок, левая нога была намного уже правой и больше походила на кость, обтянутую пожелтевшей кожей.
– Бросили меня, – она прошептала чуть слышно, но, благодаря обострившемуся слуху, Влад различил слова, как если бы старуха произнесла их прямо ему в ухо. – Я старая была, куда мне за всеми.
Из обрывочных фраз Влад понял, что давным-давно племя тронулось с одного стойбища на другое, а старуху оставили на прежнем месте, потому что она не могла перенести дорогу. Запас еды был скудный, вскоре пожилая женщина скончалась от голода.
– Никто не умирал от старости, это плохая смерть, неестественная. От болезни, ран, голода… – перечисляла старуха. – Наши дома становились домовинами. Рано ты сюда попал.
Между лопатками Влад ощутил неприятное чувство, будто кто-то подкрадывается со спины. Он резко обернулся – никого.
– Но лучше тебе остаться, – старуха пошевелилась, и дом заходил ходуном. – Потому что твоя жизнь принесет гибель другому.
В следующий момент обнаженный Влад уже возлежал на грубо сколоченном деревянном столе. Доски были не отшлифованы, так что Влад спиной ощущал занозы. Пожилая женщина нависала над ним, и Влад мог разглядеть кожу, покрытую пигментными пятнами, высушенное тело и обвисшие груди, похожие на два кожаных мешка. В руке старухи блеснуло лезвие, и она вспорола Владу живот.
Затем пожилая женщина неспешно вынула кишки, потянула за жилы, перебрала кости. Все это Влад наблюдал отстраненно, словно это происходило не с ним. Старуха прошлась по всему телу Влада, изучая его внутренности. После вставила все обратно и хлопнула Влада по животу. Влад очнулся и обнаружил себя возле порога.
Дом затрясся, словно в лихорадочном приступе, и Влад бросился прочь. Чудилось, что он бежит по бесконечному туннелю, петляя в кишках пожравшего его зверя и не ведая, как выбраться наружу. А следом доносилось бормотание психопомпа – проводника между миром живых и мертвых, представшим перед Владом в образе старухи:
«Не ходи, деточка, в темный лес, мир мертвых. Пойдешь, обратно вернёшься не ты. Нежить будет смотреть твоими глазами, говорить твоим ртом, обнимать твоими руками. А ты заблудишься в трёх соснах, заведешь вечный хоровод среди берез, потеряешься среди дорожек. Хе-хе-хе…»
Влад выскочил наружу и обернулся: избушка исчезла. Вместо нее стоял тесный ряд сплотившихся елей, их макушки закрывали небо. Хвоя поблескивала золотом, шафрановым цветом отливал снег и низкое небо. Казалось, Влад попал в Золотое царство, мир мертвых.