Дневник одного гения
Шрифт:
Торговля пуками такого рода – дело настолько неприятное, что даже трудно найти оптового покупателя, который бы согласился за это взяться. Но если все-таки найдутся желающие сунуть туда нос, мы ничего не имеем против: в торговле всякий волен выбирать по своему усмотрению.
Вот записочка, которую мы получили от одного из искуснейших булочников Гавра.
«Усилия, – говорится в ней, – которые затрачивают пекари, пока, тесно прижимаясь животом к квашне, месят свое тесто, превращают
Это замечание выдает высокую ученость и говорит об отменном пищеварении.
Хоть они и закалены в печи, но качеством все равно не блещут; мало того что грязные и воняют, но к тому же еще и липнут к рукам. Прямо страшно дотронуться, того и гляди измажешься.
Они подобны флюгерам и поворачиваются в зависимости от того, откуда ветер дует. Порой, однако, они подолгу дуют в северном направлении, и тут они наиболее коварны.
Среди них попадаются весьма забавные; довольно аппетитные по вкусу, на немецком языке они неизменно вызывают чувство голода; но будьте осторожны, в них частенько бывает много всяких примесей. Так что если не найдете ничего лучше, берите с парижским клеймом.
Они бывают двух видов. Первые из них нежные, мягкие, приветливые и т.д. То пуки рогоносцев добровольных: в них нет ничего злокозненного. Другие резки, бессмысленны и злобны; вот их-то как раз и следует опасаться. Эти похожи на улитку, которая вылезает из раковины только рогами вперед.
Эти последние весьма ценны, но не потому, что велики по объему, а в силу благородного происхождения того очага, из которого они проистекают. Они весьма редки, ибо ученые, сидя на скамейках у себя в академии и не имея возможности в людном собрании прерывать посторонними звуками важные лекции, вынуждены, дабы дать пуку выход наружу и легализовать его появление на сеет, выписывать ему паспорт на женское имя, только так он может вылететь, не нарушив покоя серьезных занятий.
Зато они получаются очень крепенькими, когда рождаются детьми свободы и одиночества, ведь ученые наши дни куда чаще едят бобы, чем курятину.
Что же до безвестных сочинителей вроде меня, то мы у себя в кабинетах вольны делать все что заблагорассудится, у нас, так сказать, карт бланш; можем позволить себе наслаждаться шумной гармонией дифтонговых пуков; они снабжают нас идеями, когда мы слагаем оды, и шум их, лаская слух, мелодично сочетается со звуком нашего голоса, когда мы с упоением декламируем свои вирши.
Нет никаких сомнений, что прославленный Бурсо должен был сам испустить немало прелестных пуков, прежде чем смог с таким вкусом и достоверностью изобразить их, описывая своего галантного Мерку ри я.
Эти пуки самые откормленные и делают честь кухне их авторов. Во время посещения всяких чиновных учреждений мне не раз приходилось слышать целые очереди пуков, чьи вялые, праздные потрескивания, словно забавляясь, перекликались и приветствовали друг друга. Будто соревновались, кому удастся изобразить самую звучную баталию. То было как блестящий и хорошо сыгравшийся оркестр.
И ведь правы эти господа: если нечего делать, то куда лучше сидеть и попукивать, тихо убивая время, чем заниматься злословием, строчить всевозможные доносы или просто предаваться рифмоплетству.
Впрочем, я уже достаточно убедительно и пространно показал вам, какие ужасные неудобства может повлечь за собой страх перед пуканьем; так что не могу нахвалиться теми работящими чиновниками, которые, поступая мудрее самого Метроктеса, предпочитают скорее выпустить наружу томящегося пленника, рискнув при этом прослыть грубиянами, чем прервать свои занятия и отправиться пукать в коридор, ведь недаром существует поговорка: «Лучше пукать в компании, чем подыхать в углу в одиночку».
Эти пуки на сцене не увидишь; но поскольку теперь там стали показывать даже лошадей, то не исключено, что в один прекрасный день и они тоже будут удостоены этой привилегии; пока же они появляются там лишь контрабандой и инкогнито, как пуки ученых, только изменив предварительно пол. Однако современный театр каждодневно вносит в комический жанр столько счастливых изменений, что вряд ли кто-нибудь удивится, услышав звук петарды, выпущенной со сцены М. 3.
Приложение 2
ПОХВАЛА МУХАМ
сочинение Люсьена де Самосата (Печатается по переводу Эжена Талбо, опубликованному в 1674 году издательством «Ашетт».)
1. Муха, если сравнивать ее с мошкарой, комарами и прочими еще более легкими насекомыми, отнюдь не самое мелкое из существ, снабженных крыльями; совсем напротив, она настолько же превосходит всех их размерами, насколько уступает в этом, скажем, пчеле. Тело ее, в отличие от прочих обитателей воздушных пространств, не покрыто перьями, наиболее длинные из которых и дают им возможность летать; вместе с тем крылышки их, похожие на крылышки кузнечиков, саранчи или пчел, созданы из тончайшей пленки, изяществом своим одинаково превосходящей не только крылья всех прочих насекомых, но и изысканнейшие греческие ткани. Если внимательно понаблюдать за мухою в тот момент, когда она, расправляя в лучах солнца крылышки, вот-вот готова взлететь, то красочностью оттенков они напомнят оперенье павлина.
2. Полет ее не непрестанное хлопанье крыльями, как у летучей мыши, и не резкие прыжки кузнечиков; она даже не издает при полете пронзительного звука, как оса, но грациозно планирует в той зоне воздушного пространства, до которой способна подняться. Есть у нее еще и то преимущество, что в полете она напевает, не производя при этом ни такого невыносимого шума, как москиты и комары, ни жужжанья пчелы, ни угрожающего, жутковатого трепетанья осы: она настолько же превосходит всех их нежностью звука, насколько флейта затмевает мелодичностью трубу или, скажем, кимвал.