Дневник подруги чародея
Шрифт:
— Да, миледи. — произнесла она вслух, а про себя в душе говорила: «Нет, я не хочу этого, знали бы вы миледи, как я этого не хочу»
— Что ж, тогда я думаю все формальности соблюдены, и девушка может быть свободна на сегодня. А мы с Вами Элеонора обсудим детали свадьбы.
— Абсолютно с Вами согласна. Энджин, ты можешь идти. — сказала старшая графиня Марамолли своей дочери.
— Как скажите, маменька. — и девушка встала с дивана. Виконт также поднялся, Энджин сделала реверанс, а мужчина сказал напоследок:
— Уже жду нашу новую с Вами встречу. — и девушка покинула зал, решив
Выйдя на лестницу, она увидела папу, который только что вернулся из деревни, где были проблемы с коровами, и он ездил уладить их. Два соседа брата не могли поделить корову, оставленную им в наследство от бабушки, а согласно законодательству графства, такие споры решает хозяин деревни.
— Энджин, постой. — сказал Питер Марамолли, увидев грустную дочь, выходящей из зала.
— Да, папенька, вы желаете меня видеть? — как всегда учтиво и робко поинтересовалась девушка.
— Да, Энджин, желаю. Пойдем в мой кабинет. — сказал отец и направился туда.
Девушка прошла, не проронив ни слова, и так же молча села в кресло, на которое указал отец. В отличии от матери, которая всегда сидела за столом, отец предпочитал общаться с дочерью сидя в точно таком же кресле, для гостей, напротив нее, но не через стол.
— Доченька, что тебя так расстроило? — спросил отец, беря руку дочери в свои.
— Ничего папенька, Вам показалось. — пряча глаза ответила Энджин.
— Не нужно мне врать доченька, я же тебе добра желаю. Расскажи мне, что случилось? — и папа пристально посмотрел своими карими глазами на дочь, а у той по щекам потекли слезы.
— Я не хочу за муж…
— Он тебя чем-то обидел? — с тревогой спросил Питер.
— Нет. Просто… просто… — девушка никак не могла подобрать правильные слова.
— Он тебе не понравился? — догадался папа.
— Да. — Она не хотела обижать отца, ведь родители старались, когда выбирали ей пару, и желали только хорошего, и теперь она чувствовала себя неблагодарной.
— Ну такое бывает, может он тебе еще понравится? Вам просто нужно почаще общаться, что бы ты его получше узнала. Он воспитанный, знатный и надеюсь будет щедрым на подарки. — сказал отец, а потом подумав, решил добавить, в самом конце, будто бы и сам не особо верил в это. — И будет любить тебя.
— Я понимаю это, папенька. Просто я вообще не хочу за муж. Я никогда об этом не думала. — призналась девушка.
— Энджин Марамолли, ты юная графиня Марамолли, и тебе уже семнадцать лет, скоро исполнится восемнадцать. Мы и так с мамой долго ждали, других знатных девушек выдают за муж в шестнадцать лет, или и того раньше. Мы не можем дольше тянуть, это «просто моветон», как скажет твоя матушка.
— Я все понимаю, но он старше Вас папенька!
— Так тебя беспокоит его возраст? Не переживай по этому поводу, у вас все будет хорошо в семье. — успокаивал дочь отец, и при этом прятал от нее свой взгляд, как будто бы чувствовал свою вину.
Он сидел и молча размышлял, не зная, как успокоить свою плачущую дочь. Питер ее прекрасно понимал, и если бы не напор Элеоноры, то никогда бы не выдал дочь за муж за этого старого козла, как он его про себя называл, из-за сходства его своеобразной бородки. В своих мечтах, он вел дочь под венец счастливой, к любящему жениху, а теперь его мечта рушилась, и что самое обидное, не только его, но и дочери. Он уже не первый год живет на свете, и прекрасно знает, что мечта каждой девушки, выйти за муж за любимого человека, и сейчас он, вместе со своей женой собственноручно ее отбирают у своей дочери. Нет, так нельзя. Это неправильно. Ну нельзя из-за какого-то там титула ломать жизнь своей дочери, и пусть Элеонора потом злится, это уже не имеет значения.
— Энджин, я отменю помолвку. — нарушил молчание отец.
— Что Вы сказали папенька? — девушка просто не верила своим ушам.
— Я сказал, что отменю вашу помолвку.
— Но вы ведь все давно уже решили. — Энджин перестала плакать и просто не могла поверить, что это действительно случится.
— Ты права доченька, нельзя все так решать сгоряча. Тебе нужно еще раз все обдумать, подумать над моими словами. Давай так, мы пока что ничего не будем говорить твоей маме, а я даю тебе день на размышление. Согласна?
— Конечно папенька! — Энджин знала, что тут даже думать не о чем, конечно же она хочет, чтобы папа разорвал помолвку.
На этом их разговор был окончен, и Энджин наконец-то вернулась в свою комнату, как и собиралась сделать это ранее.
«Мой, Дорогой дневник, мне сложно описать то, что творится у меня в душе. Сегодня к нам приезжали члены королевской семьи, и я впервые увидела своего жениха — виконта Валианта Бурдоро. Он просто отвратительный человек, старый, самовлюбленный лощеный и с редкой плешивой козий бородкой. Меня раздражает в нем все, один только его скрипучий, как несмазанная телега голос чего стоит. И маменька хочет меня выдать за него за муж, я даже не представляю, как вынесу это. Что я такого сделала, что драконы посылают мне такое наказание… Отныне я помолвлена. Но благодаря папенька, надеюсь это ненадолго.»
Энджин Марамолли уже какую ночь подряд, засыпала с неувядающей розой в руках. Она была ее светом во тьме, и даже ее шипы не кололи ей руку, а ласкали ее. Как мало нам нужно, чтобы поверить в чудеса, порой достаточно и одной алой розы, подаренной чародеем.
В то время, когда Энджин мило спала в своей комнате, ее мать уже в своей голове во всю строила планы, на свою дальнейшую жизнь… в королевском дворце.
Глава 4 Нежданный гость
Этим утром, Энджин, впервые за последние несколько дней, проснулась по-настоящему счастливой. Сегодня отец скажет всем, что разрывает ее помолвку с виконтом, и все снова будет как раньше.
Девушка села на постели, потянулась и хотела уж было спрятать свою розу, как ей на подоконник, сквозь раскрытое окно, залетел и сел крупный черный ворон. Девушка сначала испугалась, а потом птица показалась ей знакомой, именно он вспорхнул с веток на празднике Колиндора, когда к дереву подошел их садовник, он всегда гонял птиц.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Энджин, и встав с постели подошла к окну. Юная графиня спала в длинной, белой, широкой ночной сорочке из плотной ткани, а потому не боялась, что кто-то из слуг мужского пола, увидит ее в окне.