Дневник проказника (др. перевод)

«Ужас! — скажут некоторые добросовестные родители, открыв эту книгу. — Какой кошмарный мальчишка! Чему вы учите наших детей! Куда смотрит прокуратура!»

И правда, Жоржи Гаккет — это определение вы еще не раз увидите в книге — «потрясающий экспонат». Укусил пастора за ногу из-под стола щипцами для сахара? Укусил. Угнал поезд? Точно, угнал. Не говоря уже о том, как он разнес поклонникам своих сестер собственные их фотографические карточки со сделанными рукой девушек ехидными замечаниями. Или, например, кричал старому, больному, богатому и глухому, как тетерев, дяде Самсону в слуховую трубу все, что говорят о нем в доме. Играл с пастором в индейцев и только чудом не убил его из револьвера. Или… пожалуй, для знакомства хватит.

Действительно, какой ужасный ребенок. Чему мы только учим читателей.

Дорогие родители, не бойтесь и не пугайтесь. Сейчас мы вам все объясним.

Взгляните: в половине случаев Жоржи попадает в историю по одной только причине: он еще не научился врать, как взрослый. А главное, изо всех сил старается вести себя, как они. Быть респектабельным джентльменом, вести светские разговоры и творить добрые дела на благо общества.

Иногда он слишком доверчив — например, когда верит, что разбитые часы сами собой соединяются в цилиндре. Но главное, что все эти истории абсолютно реалистичны — и потому по-настоящему смешны. Главное «преступление» Жоржи Гаккета не в том, что он, например, угнал поезд или выпустил мышь и напугал сестер, а ярмарка от этого сгорела. Нет. Главная и самая гениальная шалость — в том, что он как бы меняется со взрослыми местами; переворачивает взрослый, серьезный мир вверх тормашками. Именно озорство Жоржи показывает во всей красе, что поклонник его сестры, за которого ее во что бы то ни стало хотят выдать родители — трус; тетушка Бетси скупа, а миссис Питкинс — хозяйка пансиона — глуповата. Ведь юмор как раз в том и состоит, что все нелепости, несуразности и глупости становятся явны и очевидны. Одновременно происходит и другое: именно благодаря шалостям Жоржи мы видим, что доктор Мур — умный и благородный, отличная пара доброй, рассудительной и не лишенной чувства юмора Сью Гаккет; что тетя Бетси, хотя и скуповата, все-таки на редкость здравомыслящая особа; что мистер и миссис Питкинс, как бы смешны они ни были в своем упоении собственной респектабельностью — просто беззащитные старички, наделенные, между прочим, поистине бесконечным терпением. Вспомним, как выгнанный из пансиона Жоржи описывает свои грехи кондуктору: «… но и это бы еще ничего, — перечисляет он провинности, словно Шехерезада в „Тысяче и одной ночи“, — когда бы только…» Одно безобразие следует из другого, другое — из третьего, третье из пятнадцатого — и тут сам черт сошел бы с ума от таких головокружительных маневров.

И, наконец, третье. Иногда Жоржи делает действительно ужасные вещи. Смешные, но это смех сквозь слезы. И в этом случае мы бы обратили ваше внимание на то, как ясно тогда видно со стороны, чему следует научиться Жоржи (а следовательно, и его ровесникам-читателям), чего недостает и какие, собственно, вещи стоит объяснять ребенку — желательно, собственным примером.

Леди и джентльмены! Жоржи Гаккет не виноват. Он просто изо всех сил старался быть хорошим мальчиком.

Меня зовут Жоржи Гаккетт. Вчера мне исполнилось восемь лет, и мама спросила, что я хочу в подарок. Я сказал «дневник». Все мои старшие сестры ведут дневник и я подумал, что тоже хотел бы эту вещицу. У меня три сестры — Лили, Сюзанна и Бесс.

Лили, Сюзанна, Бесс

Они пишут в свои дневники каждый вечер, после того, как причешут свои волосы и запрут их в бюро (не считая тех, которые они завивают). Мне подарили дневник, но я не знал, как его ведут, и хотел стащить Лилин дневник из ее комнаты. Ящик бюро [1] оказался заперт, и мне пришлось повозиться, чтобы подобрать подходящий ключ. Но я отпер ящик и пошел списать что-нибудь из дневника.

«Они пишут в свои дневники каждый вечер…»

Сегодня к нам пришел мистер Билл М. Смит. Последнее время он делает это каждый вечер — большой, уродливый, старый холостяк, над которым сестры за спиной смеются. Я был в гостиной с дневником, и он вошел и спросил, чем это я занимаюсь, и дал мне конфет. Я хотел спрятать от него дневник, но он положил мне на плечо свою толстую лапу и стал громко читать вслух.

«Я хотела бы, чтобы этот глупый старый Билл Смит сидел дома. Опять он был в воскресенье вечером. Он никогда, никогда, никогда мне ни чуточки мне не понравится, но мама говорит, он очень богат, и я должна его принимать. Как жестоко заставлять меня быть такой двуличной. Это разбивает мне сердце. Какие у него огромные красные руки, и говорить он может только о том, как много у него домов, и его галстуки такого дурного вкуса — меня тошнит от него! Хоть бы он оставил меня в покое. Он пытался поцеловать меня, когда приходил в последний раз, но я скорее поцеловала бы лобстера.

„Я лобстер и лобстером буду всегда; но сжалься и замуж иди за меня!“ Поздравительная открытка к Валентинову дню

О, как он непохож на моего дорогого, дорогого Монтэгю Д. Джонса! Бедненький Монтэгю, ведь он всего только скромный клерк!

Я не могу больше выносить эти унижения. Монтэгю мучает меня ревнивыми упреками. О, что за подлая жизнь! Как я устала от нее.»

Я с удовольствием переписал эту страничку из дневника Лили, так как совершенно согласен насчет мистера Смита. Вот не думал, что девочки могут так энергично выражаться. Но какая из-за этого вышла история! Кто бы мог ожидать! Мистер Смит так покраснел, что я боялся, как бы с ним чего не случилось, потом он швырнул мой дневник на пол и быстро-быстро пошел в прихожую, где схватил шляпу, палку и выскочил на улицу, а Бесс сказала: «Опять ты наделал дел, Жоржи!» Лили хотела меня схватить, но я пригнулся и убежал. Я никогда не видал, чтобы какой-нибудь мальчик так легко попадал впросак, как я. Все наши злятся на меня, но я не понимаю, в чем тут моя вина: я ведь только списал несколько строк из дневника Лили. Одно только верно, продолжение в этой книжке, хорошо ли, плохо ли, будет моего собственного сочинения. Мне противны эти глупости в дневниках девчонок.

Сегодня дома была такая кутерьма из-за вчерашнего, что я не знал, дадут ли мне поесть, а потому пошел удить. Погода была не пасмурная и рыба не клевала. Проходит какой-то человек и говорит: «Что, малыш, не клюет?» Я не люблю, чтобы меня называли сыночком, меня это бесит. Вот я и крикнул:

— А, чертова рыба!

— Какой, — говорит, — неблагочестивый мальчик!

— Да нет, — говорю, — рыбу-то, должно быть, черти прибрали! Провалилась она к чертям.

Сельдь: «Я так много слышала о вас!» (Непереводимая игра слов. «Herring» — по английски «сельдь», а «hearing» — «слышать»)

Он почесал затылок и пошел дальше. Как раз в это время рыба клюнула, я чересчур наклонился и упал в воду. Меня понесло через запруду, и я влетел в мельницу, к самому колесу, но, не дойдя еще до шлюза, подумал, что им жалко будет потерять Жоржи, которого они постоянно бранят. Но я уж и не знаю, о чем еще думал и как меня вытащили, и вымок, как мышь; они катали меня на бочке и вдували воздух в мои внутренности, а когда я пришел в себя, то спросил: «А удочку мою вы спасли?»

Первая помощь при утоплении: искусственное дыхание

Не понимаю, почему мама так безумно рыдала, когда меня принесли домой; все ведь уже было в порядке, я так ей и сказал.

Я был ужасно рад, что упал в воду, потому что теперь все забыли, что должны на меня сердиться. Лили сделала мне очень вкусных бутербродов и чаю, а вечером все пришли ко мне и так завернули меня в одеяло, что я боялся задохнуться. А потом я встал и надел свой новый костюм — другой сушился. А так как они, наверное, стали бы бранить меня за то, что я встал, то я пошел в залу и спрятался за портьерой у окна веранды. Я так устал, что тотчас заснул, а когда проснулся, то услышал голоса и увидел, что это Сюзанна и доктор Мур сидят рядом на диване. Бесс колотила на рояле на другом конце комнаты, а Лили послали наверх, в ее комнату, потому что она узнала, что мистер Билл М. Смит к нам больше не придет.

— Нам придется ждать, — сказал доктор, — быть может, целый год. Старый доктор Брэдли собирается на покой и хочет взять помощника. Зимой он обещал сделать меня партнером. Будешь ли ты ждать, дорогая моя! Тебе нужно запастись терпеньем.

— И тебе тоже, — сказала Сюзи, и оба стали смеяться.

— Мы лучше сохраним это пока в глубокой тайне, — сказал он.

— Да, правда! — отвечала она. — Лучшая политика — держать все в секрете. Мало ли, что.