Дневник пропавшей сестры
Шрифт:
– Да, прямо сейчас, – нахмурилась леди и сложила на груди свои костлявые руки. – Учебный год начинается, поэтому ты должна уже быть в школе.
Я обернулась, увидела свою тетушку, стоявшую с широко раскрытыми от удивления глазами.
– Тетушка Феба, – умоляюще взглянула я на нее.
– Прошу прощения, – сказала она учительнице, а меня потянула за дверь и там тихо сказала, приблизив лицо ко мне: – Послушай, дорогая, эта леди выглядит довольно строгой, но пойми, это очень хорошая школа, и порядки в ней тоже, наверное, строгие,
– Тетушка Феба, – прошептала я в ответ. – Я думала, у меня будет больше времени. – Если честно, меня волновало, как моя тетушка будет жить здесь одна, без меня. – И потом, а как же вы?
– Ну, обо мне ты можешь не беспокоиться, со мной все будет хорошо, – беззаботно откликнулась тетушка.
Я обернулась, чтобы взглянуть сквозь открытую дверь на нашу страшную тощую непрошеную гостью. Учительница смотрела на меня прищуренными глазами и нетерпеливо постукивала по полу носком туфли.
– Я не могу ждать тебя до вечера, – надменно сказала она мне. – Иди и собери свои вещи.
Учительница взмахнула рукой, указывая на лестницу, при этом во всех ее карманах что-то зазвенело и забренчало.
Скарлет бы не смутил ни тон, ни постукивание по полу ножкой, плевать она хотела на это. А я… Что ж, я не такая, как моя сестра. Я сделала то, что мне приказано, и побрела вверх по лестнице в свою комнату.
Поднимаясь по лестнице, я то и дело передергивала плечами от страха, который нагнала на меня та ужасная, оставшаяся на кухне женщина.
Не знаю, для кого предназначалась комната на втором этаже, в которой я жила, но этот «кто-то» был явно намного меньше меня. Потолок здесь нависал над самой моей головой, а единственное окошко с деформированным стеклом находилось почти у самого пола. Когда я переехала жить к тетушке Фебе, первое время мне было очень одиноко в этой комнате, но теперь она стала для меня родным домом и покидать ее не хотелось до слез.
Я вытащила из-под кровати свою синюю дорожную сумку и спешно покидала в нее пожитки, которых у меня было совсем не много: расческа, туалетные принадлежности, металлические заколки для волос, тетрадки, чернильница, несколько книг и тоненькая нитка жемчуга, доставшаяся мне в наследство от нашей матери, Эммелины. Она умерла сразу после того, как родила на свет меня и Скарлет, так что мы обе совершенно ее не знали. Если бы мама была жива, то, может быть, жива была бы сейчас и Скарлет.
Затем я бросила в сумку белье и свое лучшее платье, от которого сильно пахло лавандой, которой тетушка Феба пересыпала от моли ящики в своем гардеробе. Я понимала, что это платье мне, скорее всего, не понадобится, что в Руквуде я должна буду носить школьную форму, но все равно взяла его. Еще я взяла свою одежду для занятий балетом – кремовое трико и юбку, черное трико и юбку, добавила к этому завернутые в тонкую пергаментную бумагу розовые балетные туфельки – пуанты. Они были совсем новенькими, и я очень надеялась, что послужат мне еще хотя бы пару-тройку месяцев.
Вот,
Однако хотя вещей у меня было совсем немного, без них моя комната сразу стала выглядеть пустой и печальной. Какой-то неживой. Я присела на кровать и принялась зашнуровывать свои высокие башмаки, уставившись в пол и стараясь убедить себя в том, что все будет хорошо.
«Все в порядке. Тебе совершенно нечего бояться. Место, куда ты едешь, – это школа. Всего лишь школа».
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Затем поднялась, подхватила сумку и поплелась вниз по ступенькам.
– Ты уже собралась? – спросила тетушка Феба. – Я не сомневаюсь, что миссис… мисс… простите, как вас зовут, вы сказали?
– Мисс Фокс, – резко ответила учительница.
– Да, так вот, я не сомневаюсь, что мисс Фокс присмотрит за тобой. – Тетушка подняла голову, встретилась со мной взглядом, положила руку мне на плечо и ободряющим тоном сказала: – Мы вскоре увидимся с тобой, Айви, девочка моя.
Потом тетушка поцеловала меня в лоб, а я ответила ей:
– Я тоже на это надеюсь, – и добавила, выдавив на своем лице улыбку: – Не скучай. Я тебе напишу.
– Заканчивайте, у нас нет времени на эти нежности, – сказала мисс Фокс, еще громче пристукивая по полу носком своей туфли. – Машина ждет.
Я вздрогнула, поморщилась, крепче ухватила сумку и вышла вслед за мисс Фокс на ярко освещенную солнцем улицу.
– До свидания, дорогая, – долетел до меня голос тетушки.
– До сви… – я не успела договорить, как меня уже запихнули в заднюю дверцу припаркованного возле нашего дома автомобиля – роскошного и дорогого на вид.
Внутри машины пахло кожаными сиденьями и сигарой, которую курил шофер.
– Выпрямись, – не глядя на меня бросила мисс Фокс, забираясь на переднее сиденье рядом с водителем.
– Простите, мисс?
Она повернула голову и посмотрела на меня как на паршивую овцу.
– Выпрямись, когда сидишь в моем автомобиле. Не заваливайся и старайся не елозить, сиденья испачкаешь.
Я послушно выпрямилась, сложила руки на коленях и хотела было спросить:
– А сколько нам ехать до…
Договорить мне мисс Фокс не дала, оборвала резким тоном:
– Молчать! Терпеть не могу пустой болтовни, у меня от нее мигрень начинается.
Мягко заурчал мотор, запахло бензином, из-за чего я закашлялась, а мисс Фокс, не оборачиваясь, сердито фыркнула.
Меня прижало к спинке сиденья, и теперь я видела перед собой только задний край клетчатой кепки водителя и завитки седых волос у него на затылке.
Мы покатили вперед. Я обернулась, взглянула в заднее окно машины и увидела тетушку Фебу – она стояла на крыльце и печально махала рукой мне вслед. Фигура тетушки стремительно уменьшалась, убегала вдаль и вскоре совершенно пропала в блеске пробивавшихся сквозь кроны придорожных деревьев солнечных лучей.