Дневник Симоны
Шрифт:
— Ты была там? — мягко спросил Райан. — В ту ночь, когда погиб Пирсон?
— Да, — Симона вздрогнула, произнеся это слово. И отвернулась от обоих мужчин. — Это сделала я.
Она ощутила мгновенно повисшее напряжение. Оно казалось одушевленным существом, нависало над ней, подавляло волю…
Ее подбородок начал дрожать, но Симона знала, что уже не сможет отступить.
— Это я толкнула Гарольда Пирсона так, что он упал. Я пыталась остановить его, не дать ударить маму. И я невольно толкнула его, но он был пьян и потерял равновесие… и покатился по ступенькам.
— Симона…
— О, дорогая моя…
Ужасные слова наконец вырвались на свободу.
— Это я убила его.
Прижав трясущуюся руку ко рту, она повернулась к Райану… Но в его глазах не было ужаса, который она так боялась увидеть в них, только глубокое, сильное горе. Она посмотрела на дедушку и прочла в его глазах боль, схожую с ее собственной.
— Мама не позволила мне признаться. Мама сказала полиции, что это она толкнула Гарольда. Она настаивала на своем, а я не могла переубедить ее. Мама не позволила мне сознаться. Она солгала в суде и отправилась в тюрьму. Вместо меня, — ее губы жалко искривились. — И… и я сделала, как она велела…
— Конечно, ты так и сделала, бедная девочка. Тебе было всего пятнадцать лет, еще ребенок… — Джонатан был потрясен, но говорил уверенно. — У тебя не было выбора.
Симона смотрела в пустоту перед собой.
— Мама всегда старалась защитить меня. Она не хотела, чтобы моя жизнь была запятнана смертью Пирсона. Но она не заслужила такого наказания — тюрьмы. И мама не должна была умирать там. Это из-за меня мама умерла. Это я ее убила.
— Нет, все совсем не так! — запротестовал Райан.
— Нет, так. Это моя вина.
— Если уж здесь кто и виноват, то только твой отчим, который наполнил вашу жизнь горем.
— Но ведь я его убила, — всхлипнула Симона и без сил повалилась на диван. Плечи ее сотрясались от рыданий.
— Ты защищала Анджелу, — услышала она голос дедушки. — Это был несчастный случай.
Райан тихо застонал, и этот звук испугал Симону. Что он теперь о ней подумает? В глубине души она почувствовала, как лопнула какая-то струна, которая была натянута слишком сильно.
Симона не знала, сколько времени прошло, прежде чем она, к собственному удивлению, осознала, что ее рыдания стихают.
— Симона, — раздался голос дедушки где-то над ней. — Симона, моя бедная девочка…
Теплая рука нежно похлопала ее по спине, и она подняла голову. Дедушка склонился над ней, его глаза влажно блестели.
Симона с трудом села, чувствуя, что горло горит, и вытерла глаза руками. Только теперь она осознала, что Райан уже не сидит рядом с ней. У Симоны упало сердце. Неужели ее признание оттолкнуло его?
— А где Райан?
— Я хотел немного побыть с тобой наедине. Он ушел на кухню.
Дедушка сел рядом с Симоной.
— Ты… ты сможешь когда-нибудь простить меня? — Ее голос звучал совсем глухо из-за плача.
— Простить? Это я должен просить прощения. Мы, взрослые, подвели тебя. Все. Этот негодяй Пирсон, да и Анджела тоже… Что касается меня… я только жалею, что… — он грустно покачал головой. — Я пытался помочь Анджеле. Нанял одного из лучших адвокатов в стране, чтобы он защитил ее. Но она не хотела принимать мою помощь. И отказалась от его услуг.
— Думаю, она запаниковала. Она больше всего боялась, что умелый адвокат заставит ее признаться. Рассказать, как все было на самом деле.
— Да, — тяжело вздохнул Джонатан. — Если бы только Анджела рассказала обо всем мне… Тебя бы не обвинили и не посадили. Это был несчастный случай, что было бы очень легко доказать. Вы обе не должны были так страдать.
Той частью своего разума, которая все эти годы была способна трезво оценивать ситуацию, девушка понимала, что дедушка прав. Но как вынести мысль о бесполезности жертвы ее матери?
Дедушка дрожащей рукой поправил очки.
— Анджела всегда была упрямой. Она не желала слушать, когда я предупреждал ее, что Пирсон — не самый подходящий человек для брака. До сих пор не могу понять, почему она вышла за него замуж.
Джонатан закрыл глаза, и Симона с легкостью прочла в прорезавшихся новых морщинках его печаль и тоску.
— Прости, что после всех этих лет я вылила на тебя все это.
— Я очень рад, что ты наконец это сделала, — он улыбнулся. — Моя маленькая Симона вернулась ко мне.
— Дедушка… — Она прильнула к старику, и он обнял ее. Она чувствовала знакомый запах его чистой, выглаженной рубашки и его слезы на своих щеках.
И ужасная тяжесть, которая все эти годы была у нее на душе, исчезла.
Они долго говорили… о ее родителях, о ее детстве…
И Симона чувствовала, будто с каждой минутой к ней возвращается жизнь.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Райан сидел в плетеном кресле на веранде Маррейвинни. Отсюда был виден длинный ряд загонов для скота, который тянулся почти до самой реки.
Что сказал ему отец?
«Симоне будет не слишком интересно с пляжным плейбоем, сынок. Ей нужен кто-то посолиднее».
Тогда ему казалось, что эта тирада — не более чем пустое сотрясание воздуха. Но не теперь.
Услышав историю Симоны, Райан понял, что его отец говорил правду. В ее жизни произошло столько ужасных событий, но она многого достигла. Сумела продолжить жить — достойно и честно. Она добилась ответственного поста в «Горожанке», занималась благотворительной деятельностью, заботилась об уличных детях…