Дневник участника Российской антарктической экспедиции
Шрифт:
Завершив братание с тюленями, мы начали двигаться дальше, однако наше продвижение становилось все более и более затруднительным. С одной стороны, нас поджимал залив, а с другой — отвесные скалы. В конце концов, дорогу нам перекрыл огромный айсберг, который выбросило на берег, и он уперся в скалу, так, что ни со стороны залива, ни со стороны горы обойти нам его не представлялось возможности. Прямо вверх от айсберга, по скале отходила вертикальная расщелина высотой, примерно, метров восемьдесят. Рома предложил подняться по ней. Мне эта затея не очень понравилась, т. к. выглядела, с моей точки зрения, довольно трудным предприятием, учитывая еще и то, что мои руки были заняты тяжелыми образцами. Мое альтернативное предложение сводилось к тому, чтобы вернуться по берегу назад, а потом пройти через перевал к станции. Однако Рому поддержал Денис, и мы начали штурм расщелины. Далось мне это не легкоо. Подъем был очень крутым, а мне мешался здоровый каменюга в руке, с которым не хотелось расставаться. Породы в карманах комбинезона тянули вниз, под ногами скользил песок и пару раз из-под ног выскакивали камни. Вдобавок ко всему, нужно было успевать уворачиваться от камней, выскальзывавших из-под ног Дениса и Романа. Кое-как, и проклиная себя, что поддался на эту аферу, я все-таки добрался до верха, где меня уже ждали ребята. Отдышавшись двинулись дальше. Наверху очередного холма натолкнулись на могилу полярника, в честь которого названа единственная улица на станции Прогресс. Подробности его гибели мне пока не известны — надо будет спросить у Виктора Вендеровича, при случае. Несмотря на все перипетии, к обеду мы оказались на станции. (В отличие от судового расписания, на станциях обед начинается в 13 часов, чая нет, ужин в 19, а завтрак в 8:00.) Во время обеда мы окончательно выяснили, что вертолет будет работать до конца на перевозках грузов, а за нами придет в самую последнюю очередь, примерно в 7 часов вечера. Таким образом у нас снова образовалось свободное время.
После обеда мы решили сходить к китайской станции и сообщили об этом Инне, которая проинформировала Леонтьича, нашего прямого начальника. Леонтьич решил, что мы собрались в гости к китайцам, вызвал меня по рации и сказал, чтобы мы на саму станцию не ходили. Я его уверил, что без приглашения не имею привычки ходить в гости. Со стороны гор мы уже к станции подходили, поэтому на этот раз решили обойти ее вдоль залива, заодно и посмотреть, как работает вертолет на ГСМ (база горюче-смазочных материалов). Оказалось, что китайская станция располагается практически на берегу, так что, не привлекая внимания, обойти нам ее с этой стороны вряд ли удастся. Поэтому, мы удовольствовались лишь лицезрением ее со стороны моря и пошли в гору, посмотреть сверху на ГСМ. Засняв работу вертолета и полярников внизу, мы разбрелись по горе. Я продолжал собирать интересные образцы горных пород. Рома тем же самым занимался в стороне, а Денис просто прогуливался и обозревал окрестности, приседая время от времени на камни. На самом верху мы обнаружили небольшую, около десятка голов, колонию пингвинов Адели. Ребята их слегка погоняли, пытаясь подойти как можно ближе, чтобы сфотографироваться с ними. Адельки были облезлыми и жалкими (сейчас у них идет линька, перед зимовкой), и я попросил ребят перестать их пугать.
Тут и время подошло возвращаться на станцию. Перед отлетом мы успели сделать еще одно важное дело — отштемпелевать конверты фирменными штемпелями станции Прогресс, базы «Союз» и санным походом «Мирный» и личными печатями начальника станции Сергея Борзенкова — и Андрея Попова, который идет начальником на «Мирный». В настоящее время Мирный самая крупная из наших станций (можно сказать флагман) и, следовательно, Андрей является начальником всех российских зимовок.
После объявления, мы прождали вертолет еще около получаса, и когда уже реально начало темнеть, он все-таки, прилетел за нами. Прощание было трогательным. Кое кто из полярников тайком смахивал слезу. На прощание мы обнялись с тезкой Сергеем Борзенковым. Я сказал: «Надеюсь, когда-нибудь еще свидимся в этой жизни», на что он мне ответил: «Я бы этого хотел». Хочется верить, что это не просто слова, Сергей мне понравился.
На борту нас встречали как героев-папанинцев. Чуть ли не половина сезона нам, а особенно женщинам, очень сочувствовали. А чего сочувствовать? Для нас это было просто большим приключением. К сожалению, не обошлось без потерь. При выгрузке из вертолета, раскололи днище нашего полиэтиленового 40 л бидона с озерной водой, с таким трудом отобранной на озере Прогресс. Денис быстро отреагировал и поставил его к верху дном, но несколько доброхотов из самых лучших побуждений тут же переворачивали его обратно. В результате до лаборатории мы донесли примерно четверть от того, что было отобрано. На этом наши приключения на станции «Прогресс» закончились.
43. Отбор проб льда и воды на озере Степпед
44. На фоне китайской станции Зонг Шанг
45. Флаги на станции Прогресс
46. Выход скальной породы, отпрепарированной ветром
47. Скала причудливой формы — результат ветровой эрозии
48. Холмы Ларсена на фоне залива Прюдс.
49. Поморник — местный хулиган и гроза пингвинов Адели
50. Снегоход Буран на котором возили баки с озера
51. Кадбище айсбергов в заливе Прюдс
52. Тюлени Уэдделла на припае
53. Работа вертолёта — разгрузка ГСМ
54. Отбор проб на озере Прогресс в пургу
55. Сферический домик на сезонной австралийской станции
56. Группа пингвинов Адели прячется в скалах недалеко от китайской станции
57. Выход древних горных пород
58. Антарктический аквамарин
9. Приём на борт сезонников со станции Дружная
19 Марта 2003 г., Среда. (69о28,64’S, 74o33,18'E). С утра погода была облачная, но вскоре стала солнечной и просто великолепной. С ночи шли на станцию «Дружная». Это наша сезонная станция, на которой работают питерские геологи из ПМГРЭ (Полярная морская геологоразведочная экспедиция). Нам нужно будет их забрать вместе с их маленьким самолетом. Сначала мы шли мелко колотым льдом, а иногда даже тертым льдом (это такой термин для льда растертого в результате штормов до состояния мелких кусочков). Вокруг, как всегда, нас окружали айсберги. По льду и мелким айсбергам от нас удирали врассыпную стайки пингвинов. В основном, это были адельки, но попадались и семьи императоров. Часто встречали тюленей. Те тоже улепетывали во всю силу ласт к своим лункам, куда с облегчением ныряли. Постепенно кусочки льда стали увеличиваться в размерах, превращаясь в кусищи и наконец перешли в сплошной припайный лед толщиной 1–1.5 м и даже больше. Сейчас «Федоров» бьется в этих льдах как рыба об лед беря их с наскока, т. е. отъезжая и вновь наезжая. Наша задача найти надежную и удобную площадку льда, на которую самолёт мог бы спокойно сесть, а мы забрать его на борт с помощью крана. На борту его разберут и засунут в трюм.
15.00. Похоже, встали. Вероятно, нашли подходящее ледяное поле. Команда начала крепить судно. Это делается так. Вокруг судна во льду выбуриваются лунки в которые вставляются мощные штыри, а на штыри накидываются швартовые канаты. Когда люди начали работать на льду к ним почти сразу присоединилось любопытствующее местное население — пингвины. Со стороны это выглядело очень смешно. Находящиеся на некотором удалении от судна два пингвина Адели со всех ног бросились смотреть, чем занимаются люди, при этом страшно торопились. Один бежал на ногах, а второй время от времени падал на пузо и быстро скользил, помогая себе крыльями. Подойдя или подъехав буквально на два-три метра к матросам пингвины остановились и начали с видимым любопытством наблюдать за работой команды. Минут через пять- десять, одному из них это занятие явно надоело, и он пошел в сторону, приглашая с собой второго, однако второй продолжал наблюдать за работой. Первый пингвин, пройдя метров 10–15 обернулся, увидел, что второй даже и не думает следовать за ним, тоже остановился и стал наблюдать за работой издалека. Стояли так еще минуть десять, пока моряки не закончили свою деятельность и не пошли обустраивать следующую точку. Только после этого пингвины развернулись и заспешили по каким-то своим делам.
Вечером, где-то около 6 часов вечера нас задействовали на бросание планктонной сети Джеди за борт. В это время императорские пингвины (более 20–30 индивидуумов) затеяли настоящий спектакль. Они плавали и ныряли в полынье за кормой, гонялись за черпаком и сеткой, которые мы спускали. Под водой пингвины сплошное совершенство и похожи на темные торпеды с желтыми полосами по бокам. Когда же они плывут над водой, держа голову на поверхности, то напоминают ихтиозавров или плезиозавров. Другие пингвины, в это время, ходили по льду и переговаривались друг с другом, время от времени тоже ныряя в воду. Пока все стадо плавало, два императорских пингвина стояли на льду в сторонке. А еще дальше в стороне стоял одинокий аделька, которому, как мне показалось, хотелось пообщаться с большими братьями императорскими пингвинами. Он стал потихоньку приближаться, потом подобрался поближе, о чем-то с ними поговорил, и они все вместе пошли плавать. Видимо большие императоры к маленьким аделькам не испытывают каких-либо нехороших чувств. Отдельно стоит упомянуть о том, как пингвины возвращаются на льдину из воды, это тоже целое представление. Задумав выбраться обратно на льдину, которая может возвышаться над водой на 1–1,5 метра, пингвин разгоняется под водой и на огромной скорости вылетает перед льдиной вертикально из воды, как пробка из бутылки шампанского и приземляется, как ни в чём не бывало, на лапы или на пузо. Зрелище потрясающее, сродни эквилибристике.