Дневник Влада Жирковийского
Шрифт:
– Ну, как тебе?
– крикнул Слава, отворачиваясь от дороги и уделяя мне ненужное внимание.
Бурно жестикулирую, умоляя вернуть взгляд на дорогу. Голос пропал минуты две назад - я, кажется, его сорвал.
– Машина - зверь! А какой звук!
Киваю, в упор глядя на приближающуюся Оку. Машинка отчаянно виляла из стороны в сторону, мечтая не столкнуться с нами, пока Слава, плюнув на дорогу, показывал мне всю прелесть приборной панели.
В последнюю секунду я с визгом: "Ока!!" - ткнул пальцем на дорогу.
Слава понял все за долю секунду. Помню, как мимо окна медленно проплыла синяя рама с красным, взъерошенным мужиком, рот которого был безобразно раззявлен в молчаливом крике. Нас вынесло на обочину, взвизгнули тормоза, машину закрутило. Я, кажется, молился, прижимая к груди рюкзак, пока меня швыряло из стороны в сторону на ремнях безопасности. Славка рычал сквозь сжатые зубы. Но таки вырулил! И мы остановились в каких-то сантиметрах от высокого раскидистого дуба, протаранить который просто бы не смогли.
Стоим, тяжело дышим. Медленно открываю не заплывший глаз и пытаюсь понять: жив я или уже нет.
– Вашу ж мать!
– рявкнул Слава и рывком открыл дверь, вылетая из машины.
Медленно поворачиваю голову и смотрю на лес, вырастающий в полуметре от нас единой стеной. Сразу подумалось о том, сколько ж гробов может получиться из этих деревьев. Стало жаль кота... осиротел бы ни за что: один, запертый в квартире, среди пакетов с продуктами... Ну, неделю бы продержался - факт, под рамштайн лотка.
Дверь снова открылась, Слава сел обратно, поднял какой-то кнопкой все окна и опустил защелку, блокировав замки.
– Ч...что с-случ-чилос-сь?
– Заикаясь, уточнил я, заново пытаясь научиться пользоваться губами.
– Водитель Оки идет.
Мне стало смешно. Уж больно боевой вид у Славы был еще минут назад. А теперь заперся, словно напроказничавший школьник. Поворачиваюсь к дороге, и... улыбка медленно сползает с губ. Такое ощущение, словно из маленькой, габаритной машинки вылез медведь: огромный, волосатый, разъяренный, с винтовкой в руке.
– Валим.
– Просипел я.
Слава молча поворачивал ключ в зажигании, мотор столь же молча реагировал на его попытки.
– Слав, он рядом.
– Да не сипи ты над ухом!
– Вновь и вновь проворачивая ключ.
– Слав.
– Что?!
– Рявкнул друг, выдирая рукав куртки, в который я вцепился.
Указываю пальцем на стекло рядом с ним. Парень повернул голову и посмотрел в дуло ружья, упирающегося в хрупкую преграду.
– Выходи!
– Прорычал водитель Оки с налитыми кровью глазами.
Слава скрипнул зубами и потянулся к двери. Взвизгнув, хватаю его за руку, не давая сделать смертельную ошибку. К сожалению, Слава сильнее, а я ослаблен болезнью. Меня стряхнули, словно гусеницу и молча вышли из машины.
Закрыв глаза руками, слушаю вопли, звуки ударов, мат и хруст чего-то, подозрительно напоминающего кость. Кто-то взвыл, потом упал. Послышался звук выстрела. И все стихло...
Дверь открылась. Я скорчился на сидении, жалея, что столько всего еще не успел в своей недолгой и такой неинтересной до недавних пор жизни.
– Ружье.
– Н-не убивайте.
– Хрипло, сотрясаясь от крупной дрожи.
– Ружье возьми!
Поднимаю голову и смотрю на покрытого ссадинами и кровоподтеками Славу, куртка которого зияла двумя свежими прорехами. Рядом с машиной валялся в отрубе медведь, раскинув руки и являя собой весьма мирную, я бы даже сказал, идеалистическую картину.
– Ааа....?
– Поехали.
Сжимаю винтовку, уперев ее прикладом в пол и зачем-то поставив между ног. Дверь хлопнула, и мы тронулись.
Господи, хоть бы нам не встретился гаишник.
Вторник
00:00
Лазаем по деревне в поисках петуха. Точнее, лазаю я, ибо Слава не в духе. Мне дали винтовку и сказали, что на все про все у меня есть 10 минут, а то порчу сначала будем снимать именно с меня.
00:12
Я нашел, я нашел! Прижимаю к груди облезлого Петю, подобранного у одного из заборов. Видимо, ходил во сне, уснул и упал с штакетины. Но он дышит! И даже пытался меня укусить. Правда как-то слабо и неубедительно, но факт остается фактом. Вслед мне несется лай собак, беснующихся за оградами. Довольно улыбаюсь, чувствуя себя победителем.
00:14
Слава с недоверием изучает полудохлую птицу, пока я сипло его убеждаю в том, что экземпляр хоть и неприглядный, зато наверняка голосистый и артачиться не будет.
– А он вообще живой?
– удерживая пернатое за правую ногу и пристально глядя ему в глаза... полузакрытые.
– Да! Он даже кусался!
– Тогда пусть кукарекнет. Если не кукарекнет - петухом сделаю тебя.
Мне вручили птицу. Пожимаю плечами и с силой дую в клюв. Та резко оживает, начинает кусаться, вырываться. Довольно улыбаюсь и, схватив Петю за лапы, несу в машину.
– Ты куда?
– Ща увидишь.
Там, включив свет, демонстративно, накрываю петуха курткой на заднем сидении, жду, и снова открываю. На светлой коже салона остались следы испуга птицы и пара тройка отметин от острых когтей.
Слава медленно зверел у меня за спиной, изучая подпорченный декор.
– Ща, погоди. Ща все будет.
Снова накрываю птицу курткой, уже на минуту. Над плечом тихо объясняют что именно со мной сделают если петух не кукарекнет. Тот изо всех сил вырывается, пытаясь бороться с обстоятельствами.