Дневник замужней женщины
Шрифт:
– Напоролась на эгоиста? Береги себя, девочка. Мама-то есть у тебя?
Запекшиеся губы Гали чуть шевельнулись, длинные густые ресницы вздрогнули над вновь выкатившейся слезой. Она прошептала:
– Мамочка, прости меня! Не оправдала доверия.
Соседка по койке видела беспомощно закинутую голову Гали, слабый пульс на тонкой шее, страдальчески искривленные уголки пухлых бледных губ, мучительную складку между бровями и горестно по-матерински вздыхала.
А сознание девчушки странствовало в ином, неосязаемом мире. То был временный, может быть, даже спасительный уход от действительности. Но женщины чутко следили за ее состоянием и вовремя подносили ватку с нашатырем. А она не хотела жить, ей хотелось
Василий не пришел в больницу. Не удостоил своим посещением. И в общежитие через три дня Галя возвращалась одна. И вдруг он заявился в самое неподходящее время. Девушки, лежа на койках, повторяли лекции. Размашисто и уверенно войдя к ним в комнату, Василий на ходу продолжал шарить по карманам, выискивая спички, чтобы закурить. Потом беззаботно и как бы между делом сказал:
– Галка, могла бы подсказать, чтобы проводил, проведал и встретил. Сам-то я не догадался.
Она промолчала. «Лбом таранить стену? Ну пробьюсь в твое сердце, и что в нем найду?» – безразлично, как о постороннем, подумала Галя.
А спустя минуту решительно отрезала:
– Приходят по велению сердца, а не по указке. Ты для меня больше не существуешь ни в каком качестве. До дна вычерпал мою душу своей непорядочностью и жестокостью. Разные стежки-дорожки будут у нас с тобой. Уходи!
Василий ушел, но на следующий день снова появился. Галя потребовала уйти. Но он не понимал своей вины, не просил прощения, а напротив, считал поведение Гали капризом и, уже не стесняясь девушек, пытался навязывать ей свою любовь, намекал на продолжение отношений, надеясь, что после больницы она станет более сговорчивой и податливой. Фальшиво говорил, будто не может оторвать ее от сердца.
Равнодушие Василия к ее здоровью и дальнейшей судьбе так явно проглядывало в его поведении, что Галя ужаснулась: «Мне плохо, а он, здоровый мужчина, проявляет нелепую, неуместную детскую обидчивость! Боже мой, какая душевная неразвитость!» Она едва справилась с подступившими к горлу рыданиями. В мозгу слабо шевельнулось желание чем-то обидеть наглеца, доставить ему боль, чтобы он на себе прочувствовал, как ей плохо. Подмывало нагрубить, обругать. Но она тут же поняла, что не сможет задеть его за живое, что боль можно причинить любящему человеку, а Василий любил только себя. «В «гости» не просто набивается, нагло, открыто, напролом идет. И какого рожна я должна его терпеть?» – зло думала Галя, пытаясь найти выход из создавшегося неловкого положения.
Василия не смутил приказ Галины убраться из комнаты и из ее жизни. Похоже, даже подхлестнул. Он сел к столу, расположившись по-хозяйски, и как ни в чем не бывало, затеял разговор с девушками, потешая их образчиками пошлого, низового юмора. Его шутки не возымели действия, на которое он рассчитывал. Девушки отворачивались и молчали, как сговорились. «Не тот контингент, это тебе не сельский клуб, – стыдясь поведения Василия, подумала Галя. – Господи, дай мне сил избавиться от него!»
А он, со свойственным ему цинизмом, не испытывал ни малейшего неудобства под неодобрительными и презрительными взглядами девушек, не пытался сгладить неприязненность от встречи с ним, напротив, на него напало беспричинное веселье. «Кто юмора не понимает, того и донимают», – весело заявил он. На протяжении всего разговора Галя стремительно менялась в лице. Она уже готова была взорваться от негодования и запустить в гостя чем-нибудь тяжелым. Но тут одна девушка не выдержала:
– Не тот тон ты взял в «беседе» с нами. Что, верх берут сельские мотивы? Твое поведение переходит все дозволенные границы. Наверное, думаешь, что городским девушкам нос утер? Поучи еще нас! Гордишься собой? Умным показаться хочешь, а у самого невоспитанность лезет из всех
А вторая брезгливо бросила в пространство:
– У него мозги между ног?
«Выпад грубый, но с Василием иначе нельзя», – подумала Галя и, почувствовав поддержку, резко заявила Василию:
– Тебе с первого раза не дошел смысл моих слов? Так вот, повторяю при свидетелях в последний раз: «Уходи! И никогда больше не приближайся ко мне ближе, чем на два метра!»
– Заранее заготовила тронную речь или экспромт выдала? С такой постановкой вопроса я не согласен, – развязно ответил Василий.
– Твоего согласия на это не требуется. Мы не собираемся вступать с тобой в переговоры. Запомни: «Попытка принудить нас к выполнению твоих условий закончится для тебя плачевно. Привык добиваться результата любой ценой? Это в деревне ты король, а здесь людей ценят за другие качества.
Девушки, метавшие негодующие взгляды, не произвели на Василия ни малейшего впечатления. И он ответил им решительным невозмутимым, хладнокровным отказом:
– И кто это у нас тут третейский судья? Я обязан в каждой из вас видеть приснодеву Марию, Богородицу? Поубавьте свой пыл. Жертвовать своими интересами ради другого – как бы не так! Но я удовлетворю ваше любопытство. Если воображаете, что я засмущаюсь или испугаюсь, то вы глубоко ошибаетесь. Мне не стыдно смотреть вам в глаза, и я не горю желанием подчиняться. Как ходил, так и буду ходить. Мне тоже не до светских раутов, но я хочу сидеть и буду сидеть столько, сколько пожелаю. А если вы во что бы то ни стало пожелаете меня выгнать, я вынужден буду… – тут он сделал долгую паузу и нагло усмехнулся. – Уйду, если Галя выйдет со мной. И ввернул в свою речь несколько нелитературных выражений.
Галя была потрясена. В ее глазах все размылось и поплыло. Ее как заклинило.
– Что он еще собирается выкинуть? С него станется. Думает, нет такой нелепости и несообразности, которая не сошла бы ему с рук? В его воспитании зияющие бреши? Откуда у него берется ощущение, что он всегда прав? – спросила одна девушка другую.
– От глупости, – ойкнула третья. – Пора милицию вызывать.
– Забалован он деревенскими девчонками. Восхваляли его, не замечали недостатков, – объяснила поведение земляка Галя.
Усмешка, тлевшая внутри глаз Василия, теперь выпирала наружу и кривила рот, изменяя его лицо не в лучшую сторону. Таким его Галя еще не знала. Он утратил последние проблески своего прежнего лоска. Значит, он раньше играл перед нею роль… Галя поняла, что Василий исполнит угрозу. Он будет мешать девочкам заниматься до тех пор, пока не сочтет нужным, пока полностью не потрафит своему наглому самолюбию. Сгорая от стыда, боясь еще больше накалить атмосферу, она молча вышла.
А Василий, чтобы еще сильнее подчеркнуть поражение подруг, даже из элементарного приличия не поторопился. Вызывающе долго сидел на стуле, ерзал, бессмысленно крутил головой, глядя в потолок, и только потом, как бы нехотя, приподнялся и вразвалочку направился к двери, довольный тем, что всем испортил настроение. Девочки проводили Василия недоуменной, презрительной, мрачной тишиной. А он восторгался собой. Победил! Он не допускал другого варианта.