Дневник замужней женщины
Шрифт:
Ночью нахлынула грусть-тоска:
«Кручусь, как белка в колесе, а он даже уроки у детей не проверит, в парк с ними не сходит. Давно ведь просят. В цирк ни разу не сводил. Накормлен, наглажен, слова грубого никогда в семье не слышит. А в ответ… Чего ему не хватает? Ох, что это я! Ведь знала, что за больного, слабого замуж шла. Сама выбрала. Думала, умненький, ласковый, стану беречь, заботиться, счастливы будем. Разве можно корить больного человека! Он не виноват. Какая же я жестокая! Но ведь обидно. Вчера пришел с работы злой. На всех наехал, всех построил. Вытерпели, промолчали. Снова прицепился к пустяку и наорал на детей. Я возмутилась, мол, упреки незаслуженные. Так стал кричать, что здесь он никому не нужен,
– У меня, – говорит Митя, – легкий характер.
«Ну да, нахамил, всех до слез довел и тут же всё забыл. Это мой, видишь ли, тяжелый. После шпилек Мити у меня весь вечер сердце болит, и я полночи не могу уснуть. А ему хочется, чтобы я уже через минуту после ссоры улыбалась и была с ним мила и ласкова. Не подойдет, не извинится. Я легко признаю свои ошибки и стремлюсь их исправить. А когда Митя научится этому? Не быть ему ни домашним, ни уютным», – грущу я.
Идем всей семьей на выборы. Праздник, настроение прекрасное.
Митя говорит: «Постой на остановке. Я проголосую, потом пойдем на твой участок».
Сын замечает: «Маме, наверное, хочется пойти вместе с тобой».
«А что ей там делать, в сторонке стоять?» – не понимает Митя.
«Так ведь приятно, когда все вместе», – удивляется сын.
Митя не понимает сына, ему этого не надо. К месту вспомнилась строчка стиха: «Слепые окна сердца распахни».
Сегодня новый ректор вызывал меня на ковер. Оказывается, у меня учится его родственница, а я ставлю ей тройки. Сыграла раскаяние. Дала понять, что соблюдение субординации для меня не пустой звук. Вышла из кабинета, зашла за угол и рассмеялась. А мой заведующий кафедрой тоже хорош, мог бы подсказать, что девчонка блатная. Знает же мою принципиальность. Я требовательность не ослабила бы, а просто перестала бы за сдачу тем ставить отметки, и чтобы «не дразнить гусей» исключила бы из системы оценки даже плюсы и минусы. Ведь для девочки важно только то, чтобы сокурсники не знали истинной картины уровня ее знаний. Она ее унижает. Да и потом… после минусов получать на экзамене пятерки… В общем, и овцы были бы целы и волки сыты. Я ввела баллы качества для того, чтобы подстегнуть студентов к соревнованию и повысить качество знаний. На сдачу зачета они не влияли. Зачет без оценки может быть сдан блестяще, а может и еле-еле. Но это уже никого не волнует. «Ура! Еще один «спихнули», – радуются студенты.
И ректор тоже странный. Решать такой мелкий вопрос на уровне почасовика? Хватило бы и секретарши, раз декан ушами прохлопал, ведь с умными людьми дело имеет. Ой, чувствую, не удержится он у нас. Его управленческие данные не выше директора школы.
Любой самый простой вопрос Митя через крик решает. Очевидно, так в его семье было принято. Я прошу: «Давай обходиться без ссор. Мудрые люди тихо живут».
Взрослого не перевоспитать? Не любого? Один из моих начальников в молодости был добрым парнем с тонкой природной деревенской душой, но жена из него подлеца вылепила. А меня Митя подмял, под себя выстроил, но плохого человека из меня все равно не получилось. У всех всё по-разному?
Не задалась моя жизнь. Обездолил ее Митя, выхолостил. А ведь подруга предупреждала меня: «Если мужчина в принципе не уважает женщин, то, как бы он ни был влюблен, все равно настанет время, когда он начнет использовать других женщин и, не тратясь на сочувствие, оставлять их. Жена ради детей будет терпеть это безобразие и болеть. А ему и ее не будет жалко». Танечка знала, о чем говорила. А я не прониклась ее словами, потому что Митя в университете не проявлял свои дурные качества. Или я их не замечала?
Опять Митя сорвался.
В чем проявлялся их ум? Жили в нищете. Ум в ничегонеделании, в стремлении прожить за счет кого-то, унижая и оскорбляя кормящего или улещивая его и обманывая? Возводят в высшую степень чужие малейшие промахи, не замечая свои крупные недостатки. Воспринимают желание защититься от них как плохой характер, упрямство. И друг друга используют и чужих. Наушничество, сплетни, оговоры на всю округу, беспочвенные обвинения, осмеяние, спастись от которых нет возможности хотя бы потому, что о них по большей части люди не знают, только догадываются, но и то не всегда. О таких особях говорят, что они чужими слезами живут. Это врожденная патология или они такие от безделья? Может, это желание приподнять себя в своих и чужих глазах, окунув в грязь невинных? Непонятно мне все это, сомнительно и гадко. Я раньше, на основании своего жизненного опыта, считала, что бедные люди честнее и добрее богатых. Только, видно, не от количества денег, а от установки в семье, от традиций в ней зависит, каким вырастает тот или иной человек.
Мама учила меня не слушать, что и как говорят обо мне на стороне. И к чему я в результате пришла? Разве сберегла нервы? Ком лжи только нарастал.
Приписка через тридцать лет. «Мне редко, но все же нравились некоторые умные и порядочные мужчины. Я в их присутствии становилась талантливее. Но мужу я никогда не изменяла, даже когда узнала о его «фокусах». Симпатизировала и обожала на высоком, романтическом уровне, при котором физические отношения невозможны. Не могла я позволить самой себе изваляться в грязи, опуститься до уровня людей, поведение которых считала предательством.
Но, Боже мой, говорили ли о ком больше гадостей, чем обо мне?! Как живучи вымыслы и сплетни! Сколько от них маяты! Только одна моя знакомая, жена генерала, в молодости работавшая в детдоме, с одного взгляда поняла, что я за человек и посочувствовала мне. Сколько вокруг меня было явных и неявных лгунов! Но, по независимым от меня причинам, жизнь так складывалась, что почти все, кто мне серьезно гадил, почему-то ушли из жизни раньше меня. Никому не ведомо, когда и за что выпадет эта карта… Наверное, мой ангел-хранитель, жалея меня, пока не отправляет им в след …»
Для Мити мать всегда безоговорочно права. Он с детства привык видеть мир ее глазами. Он не понимает, что его жена, будь у нее хоть миллион достоинств, никогда не понравится его матери уже потому, что сын теперь только частично принадлежит ей, а не на все сто, как раньше. И ее цель – любыми средствами вернуть себе полную власть над ним. Пусть жена возится по хозяйству, нянчится с детьми, но любить он обязан только ее, мамочку. И пусть гуляет с другими женщинами, чтобы кровь не прокисала. «Мне муж изменял, так почему же ты должна быть более счастливой? Не позволю!!» – открыто говорила она мне.
Я видела Митиного отца. Мне кажется, его измены – плод ее ревнивого воображения. Ей легче было командовать мужем, держа его в «черном теле» его мнимой вины? А теперь ее сын так же поступает?
Не видел Митя уважения и любви в семье. Только ревность, скандалы, давление, унижение или заискивание, если не удавалось принизить. Вот и взял он себе на вооружение эту «единственно правильную» модель семейного, вернее собственного счастья, отработанную, наверное, не одним поколением их большой разветвленной семьи. Хотя старшие братья моей свекрови сумели отстоять себя и сразу после женитьбы отделились от властной капризной матери. И видно не без труда, о чем красноречиво говорили фотографии, на которых нигде не появлялось ее надменное лицо. Она пыталась сотрясать основы семьи и младшего сына, но шустрая невестка периодически отправляла ее «в гости» к дочери, моей нынешней свекрови.