Дневник. 2009 год.
Шрифт:
Савелия Ямщикова похоронят в Пушкинских горах. Заслужил. Это венец жизни быть похороненным рядом с Пушкиным. Сейчас мы уже завидуем не славе и удачливости, а тому, где кого похоронят.
21 июля, вторник. Радио с утра село на одну тему: министерство спорта объявило покер не спортивной, а азартной игрой и, следовательно, потребовало закрыть все клубы покера, которые приготовились заменить собою закрытые казино. По своему обыкновению масс-медиа озвучивают мнения богатых: ах, ах, как же так! Но удивительное у нас все же государство: сначала под дружные крики одобрения допускают в страну и в столицу пресловутые казино, игровые автоматы, дух нескрываемого азарта, потом, когда, как говорится, клюнул жареный петух, начинают все эти казино дружно выпихивать из больших городов. Теперь я оценил ту экскурсию, которую
Ездил в «Дрофу», где Наталья Евгеньевна показала мне свою правку. Со многим, вернее, со всем, придется согласиться. Какая же у писателей должна быть тоска по настоящему, въедливому редактору! На обратном пути заезжал в институт, чтобы вернуть Светлане. Мих. деньги, взятые у нее, чтобы заплатить за поездку в Италию. Обедал вместе с БНТ, он очень толково сформулировал принципы и вопросы, по которым мы будем вести наше собеседование в четверг и в пятницу. В институт поступает следующий Зоберн, наверное, по этому поводу был его брат, который подарил мне номер «Нового мира» со своим новым рассказом. Не многих писателей я читаю. Первыми в списке стоят Лимонов и Прилепин, но в этом же списке стоит и молодой Олег Зоберн.
Чтобы не пропадало время, в институте же сел за компьютер и собрал мои предложения по этюдам на заочное отделение. Моя идея создать общий список для всех семинаров, пожалуй, рухнула. Не получилось и темы для семинара прозы сложить из заготовок, которые дал Саша Сегень. Его темы – скорее семинарские задания, а не экзаменационные предложения. На всякий случай показал БНТ, он со мною согласился.
Этюды, заочное отделение
Проза
1. Здравствуй, брат, писать очень трудно.
2. История знакомства моих родителей.
3. Рассказ, начинающийся фразой «…За окном раздался вой сирены»
4. Жизнь на Рублевке – каторга или рай?
5. Ваша сестра влюбилась в брачного афериста.
6. Роман длиною в эскалатор.
7. Воскрешение Лазаря. Записки скептика (современника событий).
Публицистика
1. Как ныне сбирается вещий Олег.
2. Дураки и дороги – родной пейзаж.
3. Не нужен мне берег турецкий.
4. Москва. Центр и окраины.
5. Мой календарь памятных дат.
6. «У меня есть хозяин» – думала собака.
7. Путешествие из Петербурга в Москву. Год 2009.
Поэзия
1. «Пусть состоится съезд людей и звезд…» (Леонид Мартынов. «Фантазии»)
2. Смятение чувств. «Я на левую руку надела Перчатку с правой руки» (Ахматова)
3. «Он видит свет, другим неоткровенный». (Е. Баратынский)
4. «Тоска по родине! Давно разоблаченная морока!» (М. Цветаева)
5. «О как на склоне наших дней…» (Ф. Тютчев. «Последняя любовь»)
6. Что такое поэтическая тема?
7. Нужно ли к штыку приравнивать перо?
Критика
1. Место разума в художественном творчестве.
2. Отрицательная рецензия на одно из произведений русской классики.
3. Современная деревня в жизни и в литературе.
4. Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» и Литинститут.
5. Конец постмодернизма.
6. Молодая проза, что я о ней знаю?
7. Что я знаю о мастере, у которого мне предстоит учиться?
Драматургия
1. Бессмертная Алиса в стране демократических чудес.
2. Хлестаков – герой нашего времени?
3. Ненаписанная пьеса с ролью для трагического актера.
4. Вешалка в театре после спектакля.
5. Ваша вариация на тему: «Любите ли вы театр, так как люблю его я?»
6. МХАТ на Тверском и МХТ на Камергерском: особенности репертуара.
7. Почему в театре нет сериалов?
Детская литература
1. Родители меня не понимают
2. Не рассказывай мне сказки!
3. А мне друзья не нужны.
4. Буратино в московском метро.
5. Сказки Пушкина – детский или взрослый жанр?
6. Сны бабушки в юности.
7. Моя энциклопедия детских писателей.
Дома, сквозь наваливавшийся на меня сон, видел по «Культуре» двухсерийный старый фильм Маргариты Микаэлян «Красавец-мужчина» с молодым Олегом Табаковым и молодой же Нееловой, какие выдающиеся актерские работы! Но ведь было и что играть. Сейчас актер поставлен в совершенно другие условия: его гамма чувств – или преступника, которому предъявили обвинения, или милиционера, который предъявил обвинения.
22 июля, среда. Часа два утром сидел с дневником, делал выписки из газет. Утром ходил в банк, взял деньги на поездку, карманные заграничные расходы. Потом поехал в институт, сегодня объявление результатов и апелляция на оценки по этюду. В качестве первых разведывательных стычек с десяток ребятишек стоят с заявлениями о пересмотре результатов экзамена. Сажусь вместе с А. Королевым и О. Николаевой; довольно быстро все отбили, хотя критерии у нас иногда довольно шатки. Подняли баллы паре королевских абитуриентов и нескольким абитуриентам Николаевой. И меня, и Королева новый порядок беспокоит. Раньше мастера в случае отрицательного отзыва перечитывали друг за другом, это все и решало. Теперь мы просто еще раз пересматриваем работу. Я думал, как же так все это образовалось, но постепенно я все же выяснил то, что должен был бы узнать, конечно, раньше. Но секрет и тайна – это «спецалите» нашего учреждения. Оказывается, в прошлом году пара абитуриентов – это, конечно, мамаши – написали письмо в прокуратуру. Формально здесь было к чему придраться: хотя бы к тому, что конкурс оценок существовал для каждого семинара свой. Вот наши мудрецы вместе с Минобром и придумали. Квалификационное испытание, устанавливавшее раньше лишь возможность соревнования, приравняли к экзамену. Оценку выставляем по 100-балльной системе. Теперь никто ни за кем не читает, лишь завкафедрой литмастерства как бы подтверждает двойки.
К шести поехал в «Библио-Глобус» на заседание клуба. Здесь сегодня Б. С. Есенькин делает доклад о книгах, о глобализации, Интернете и всем прочем. Хотя я немного во время доклада и поспал, но доклад был интересным, и когда он закончился, меня первым выкликнули выступать. И даже более того, я выступал даже два раза. В последний раз уже после Н. И. Рыжкова, когда тот проговорил о том, как он писал письмо относительно книгораспространения и Грызлову, и Миронову. Я начал с вопроса к
Н. И.: дескать, вы, опытнейший политик, и неужели вы верите, что какие-либо письма Грызлову, Миронову или Степашину – последнюю персону я прибавил, ибо С. В. Степашин председательствует в Книжном союзе, – реально помогут нашему читателю в Сибири или на Дальнем Востоке? И неужели Вы вслед за двумя нашими президентами верите в том, что Интернет в деревне в чем-то поможет? Ну и так далее… На фуршет я не остался, но когда уходил, встретил нашего нового управляющего клубом С. А. Степанца. Дело в том, что от него я недавно получил письмецо, что новая цифра наших годовых взносов теперь выросла до 47 тысяч рублей. Я сказал, что такую сумму я платить не могу и не буду.
С. Степанец мне объяснил так, что встретились Н. Рыжков и
Е. Примаков, два бывших знаменитых премьер-министра, и определили именно такую сумму. «А как было раньше?» – спросил С. А. Степанец. «А раньше, – ответил я, – М. И. Кодин брал с меня три или пять тысяч рублей». «Но теперь М. И. Кодин, – сказал мне Степанец, – умер». На этом мы и расстались, я подумал, держа твердый шаг к метро, что, может случиться так, что от клуба я откажусь.
23 июля, четверг. Весь день с десяти утра до десяти вечера, без перерыва, сидели вместе с комиссией в круглом зале на экзамене по собеседованию. Сначала шли чуть ли не шестьдесят человек прозаиков Королева, потом маленькие семинары – шесть или пять ребята Апенченко, на этот раз очень славных, талантливых и знающих, потом – очень средние мальчики и девочки – на детскую литературу, а потом просто никакие – драматурги. В последнем случае Вишневской не было, но она всем поставила на всякий случай по сорок баллов и передала, что все буквально «никакие». Утром еще предстояло без очков, которые забыл дома, прочесть на апелляции подборку рассказов некого немолодого абитуриента, который пришел с фальшивой медицинской справкой, что заболел и вовремя сдать заявление не смог.