Дневник. Обратная сторона победы
Шрифт:
Тут же вспомнилось, как родилась Алекс. Рей тогда ворвался ко мне в кабинет в Отдел и принялся нарезать круги, что-то крича, и размахивая руками. Мы с Люциусом недоуменно переглянулись и попросили его говорить помедленнее. На что получили просто потрясающий ответ от новоявленного папаши, в котором говорилось, что мы козлы и толстокожие животные, которые просто не понимают, что у него у Мальсибера только что родилась дочь! Что она такая маленькая и такая красивая, и что у нее две ручки и две ножки, и она так похожа на мать, и что он Мальсибер сразу же смог подержать её. Понимаете, уроды, она только что родилась, а он смог
Вопрос в том, что он её избалует, не стоял. Вопрос стоял в том, каким образом сумасшедшего отца хоть ненадолго изолировать от ребенка. Так что воспитание дочери полностью легло на плечи Гермионы.
Однажды я спросил Рея, почему он так трясется над Алекс и явно любит её гораздо больше, чем свою обожаемую жену, хотя, казалось бы, куда уж больше-то? Рейнард ненадолго задумался, потом ответил.
— Понимаешь, Сев, Гермиона, она моё сердце, а Алекс. Она моя плоть и кровь, она моя жизнь, смысл этой самой гребанной жизни.
Однажды я вернулся домой и услышал шум самой настоящей битвы. Я даже позволил себе немного попаниковать, но увидев, что все мои домочадцы спокойно занимаются своими делами, просто поинтересовался у Фрай, какого хрена здесь происходит?
— Рей застукал Фила в спальне у Алекс. Они там, похоже, стихи читали, — она усмехнулась. — Хорошо, что Алекс влюбилась в конце концов в нашего сына. Этот ненормальный Мальсибер просто убьет любого, кто прикоснется к Алекс, а у Фила есть реальный шанс выжить.
Я только покачал головой и попросил Грипкуфа составить вменяемый брачный контракт.
Через пару лет дети поженятся, и дому придется создавать еще несколько дополнительных комнат. Дом в моем поместье умудрялся добавлять комнаты сам, когда в них возникала необходимость, а необходимость в них возникала просто невероятно часто, особенно после той заварухи.
Малфой в качестве компенсации за мои якобы долги настоял на том, чтобы пожить у нас с Фрай, так как в Мэноре очень плохая аура. Стоит ли говорить о том, что аура у малфоевского поместья до сих пор плохая, и что ни Люциус, ни Нарцисса съезжать никуда не собираются. Также как и Мальсиберы. Когда я довольно робко намекнул, что не хотел бы Рей приобрести свое собственное семейное гнёздышко, то был просто погребен под лавиной упреков, суть которых сводилось к следующему: «Ты что нас выгоняешь? Прямо на улицу?». Мне пришлось оправдываться тогда перед всеми, особенно почему-то перед Фрай, которая во время беременности стала очень капризной и чувствительной.
Хорошо еще, что мальчишек удалось, в конце концов, выгнать, а то с рождения Филиппа, когда мама с тезкой моего сына вернулись из Франции (чтобы помогать воспитывать внука), дом стал напоминать цыганский табор. Мальчишки это Драко и Поттер. Драко понятно, увязался за родителями, а вот как Поттер в мой дом попал, достойно целой книги.
Начать с того, что после церемонии награждения Избранный пропал. Мы подняли на ноги всех: это же не просто какой-то там мальчишка исчез, а национальное достояние.
Через трое суток поисков, не приведших ни к чему, я был оповещен чарами, наброшенными на дом в Тупике, что границу моих владений кто-то нарушил.
Матерясь сквозь зубы я аппарировал на место. На моем крыльце лежал в позе эмбриона наш Герой, и дрожал из-за сильнейшей лихорадки.
У меня слов не было. В то время, когда его искали все, начиная от Министра и заканчивая последним аврором, Поттер нарезал круги вокруг дома в Тупике и не решался подойти поближе. Как бы то ни было, а это лохматое чучело нужно было унести отсюда и вылечить, для начала.
Подойдя к Гарри, я довольно легко поднял его на руки, удивившись, насколько мальчишка легкий. Поттер приоткрыл глаза и уставился на меня мутным взглядом, затем прошептал:
— Вы обещали мне, вы мне обещали, профессор, — что я ему обещал, я так и не понял, так как мальчишка потерял сознание.
Мне ничего не оставалось делать, как только притащить Поттера домой.
Когда он выздоровел, то довольно долго шарахался от меня по углам, но уйти из поместья даже не пытался. К тому же у него началась война с моими ленивыми эльфами. По всей видимости, ненормальные родственники Гарри приучили его к мысли, что свое содержание он должен отрабатывать. И он с чисто грифиндорским энтузиазмом занялся такой понятной для него вещью, как уборка. Мои эльфы решили, что я недоволен ими и поэтому притащил этого странного мальчишку им на замену, и начали буквально вырывать у него из рук тряпки и веники, завывая и впадая в истерику.
Мы в первое время даже растерялись, а потом до меня дошло, что наш герой просто хочет быть полезным. Оттащив Гарри в свой кабинет, предварительно вырвав у него из рук веник и швырнув его совершенно счастливому эльфу, я попытался донести до съежившегося Поттера, что еще один домовой эльф мне без надобности, а вот людей, которые знают больше, чем многие, мне категорически не хватает. Поэтому, если Поттер хочет здесь еще ненадолго остаться, то должен приготовиться с завтрашнего дня начинать учиться.
Мальчишка долго сидел в кресле, обхватив себя руками, затем уверенно кивнул.
Работать он начал с Эваном, Реем и Драко, потому что Эвану пришла в голову гениальная идея, поставить мальчишек в пару. Они так до сих пор и работают в связке. А работают они над поиском древних артефактов. Дерутся через день, куда же без этого, но потом мирятся в ближайшем баре.
Через месяц у нас наступил прогресс, Поттер начал на меня смотреть и перестал бормотать что-то себе под нос. А через год мы могли и поругаться, но только, если Поттер мог внятно аргументировать свои претензии.
Выгнать их из моего дома удалось только после женитьбы, причем, Драко решился на этот шаг первым. Зато Поттер, похоже, решил побить рекорд Артура по количеству детей, хотя его выбор имени для среднего сына заставил ржать надо мной весь Отдел.
Рональд, повзрослев, и отбросив природную лень, сделал неплохую карьеру, став через семь лет начальником аналитического отдела. Самое странное заключалось в том, что он так и не женился, и совсем не потому, что до сих пор сох по Гермионе, нет. Просто ему нравилось быть холостяком.