Дневник. Первые потрясения
Шрифт:
– Да, - и медведьма разревелась, - это не сопли у детей лечить. Я такого никогда не видела. Я его всегда почти по кускам собирала. Вы даже представить себе не можете, что этот зверь делал с мальчиком.
– Поппи, успокойся. Все нормально же. После последнего раза, я вообще у тебя редко бывал. Так царапину замазать, да отлежаться.
– Да если бы Северус на тебя такую защиту не поставил тогда, ты бы вообще ни разу больше не дополз до меня! Некому было бы доползать. Я тебя тогда практически похоронила, – и она завыла в голос.
– Ты вообще знаешь, что они со мной тогда сделали? Извращенцы проклятые, -
– А вот не нужно на личности переходить, - возмутился Люциус.
– Вы меня тоже тогда на кровати распяли.
– Ну, ведь нужно было Северусу опыта набираться, - они в голос засмеялись, и к ним присоединился Альбус. Рей, повернувшись к Гермионе, слегка ее приобнял.
– Дорогая, ты не переживай, я не такой. Я не принимал в этом участия, я только держал этого белобрысого, чтобы он не дергался слишком. А до этого я был просто жертвой их чудовищного насилия.
– А вам было больно?
– прошептала Гермиона, глядя в глаза своему мужу.
– Вначале да, а потом хорошо стало, - улыбнулся Рей.
– Я не об этом, - сказала девушка, слегка покраснев.
– Люциус, что за испорченная молодежь нынче пошла, – обратился Мальсибер к своему соседу. Затем, посмотрел на Гермиону, которая впервые за этот день не отводила от него взгляда, ожидая ответа. Он обнял ее, крепко прижав к себе, и прошептал.
– Да, забудь. Все прошло уже. Все прошло. Перси, читай, а то мы не закончим никогда.
«Мы аппарировали прямо в бывшую камеру Блека. Просторное помещение два на два метра с сырыми стенами, за одной из которых что-то бубнила наша всеми любимая Беллатрикс. Я поставил заглушающее заклятие и повернулся к этому дуэту баранов. По пристыженному виду Мальсибера я понял, что он поставить заглушку забыл. Я мысленно его убил несколько раз, причем каждый раз оказывался все более мучительным. Про Малфоя я даже и не вспоминал, потому что колдовать в Азкабане он не мог. Тут вообще колдовать кроме нас двоих никто не имел права. За несанкционированное колдовство в коридоре сразу же шла расплата в виде поцелуя дежурного дементора. Что же касается камер…
– Вот ты… Люциус, посмотри на меня. Колдовать в камере можешь?
– Я что, дурак? Я даже пробовать не собираюсь, - обиженно фыркнул Малфой.
– А ты попробуй. Я тебе разрешаю.
– Империус, - буднично произнес Малфой. У меня упала челюсть.
– Ты на кого его сейчас накладывал?
– осторожно спросил я.
– На него, - и он ткнул пальцем в охреневшего Рея. Судя по виду Мальсибера, он хотел сломать Люциусу все оставшиеся неповрежденные позвонки.
– Люциус, я тебя вместе с Драко отправлю на его третий курс, чтобы ты выучил еще какие-нибудь заклинания, кроме Империуса. Ну как, получилось?
– Ну, судя по всему, нет, - пробормотал Люциус, пятясь к стене с маленьким окошечком, находящимся под потолком - Рей, что это ты в меня палочкой своей тыкаешь. Я помню, что твоя магия здесь действует. Северус, ну сделай же что-нибудь!
– Рей! Прекрати его пугать, все равно ты ему ничего не сделаешь! А теперь, козлы, посмотрите мне в глаза и объясните: какие трахнутые черти надоумили вас внушить Блеку и Фаджу заодно, что бедный, несчастный Сириус, пользуясь тем, что он анимаг, превращался в собачку вот здесь, в этой камере, чтобы
– Ну…
– Пошли дальше. Смотрите под потолок. И что вы там видите?
– Окно?
– робко предположил Рей.
– Правда? Я вот вижу там зарешеченную бойницу, через которую можно просунуть лук. А теперь представьте себе, как пес, даже если до этого он никогда не ел, и у него остались только кожа и кости смог протиснуться вот в это, как вы говорите окно?
– Ну…
– Ладно, допустим, он может здесь пользоваться магией невербальной и беспалочковой. Допустим. Также допустим, что он постоянно превращался в собаку и смог расширить в образе собаки окно, чтобы в него протиснуться. А потом, в полете, вернуть все как было. Он у вас что, симуран? Ну, допустим, он собака и умеет летать. – Я подошел к этим героям ментальной магии и, взяв их за руки, аппарировал на крышу. – Вот, прямо подо мной находится камера Блека. А теперь объясните мне, каким образом, выпрыгнув в окно, Блек смог долететь до земли и не разбиться вон о те скалы, потому что он явно не симуран!
Рей осторожно подошел к краю и посмотрел вниз. До моря было метров сто. А берег состоял из острых валунов. Наверное, для всяких симуранов и созданных.
– Рей, допустим, что он все-таки долетел до моря и не разбился. А теперь покажи мне, куда должна была плыть обессилившая изголодавшаяся и истощенная собака?!
– На сушу?
– Покажи мне направление.
– Э, на запад? – и он почему-то показал мне на юг.
– Правильно! На восток он должен был плыть, - я подошел к нему и развернул его руку, показывающую предположительное направление, на девяносто градусов, - и не тыкай мне югом! Ну, хорошо, допустим, он выбрал правильное направление. Сколько ему нужно плыть миль до берега?
– Пять?
– робко предложил Малфой.
– Ты абсолютно прав, конечно же пятнадцать! А, я понял. Сириус у нас не просто собака, он симуран–барбет! Идиоты! Вы сейчас пойдете в камеру и будете там сидеть!
– Но…
– Ты вообще здесь тринадцать лет гниешь! – я ткнул пальцем в Мальсибера.
– А тебя, я вообще хочу здесь случайно забыть! Марш в камеру, дебилы! Мне из-за вас сейчас визит вежливости нашей драгоценной Белле наносить придется.
– Я могу сам сходить, - начал, было, Рей.
– Лишний раз своей смазливой мордой светить будешь? Ты вообще ментальной магией на зачаточном уровне владеешь! Марш в камеру!
– Будто у тебя морда не смазливая. И не надо к моей шее руки тянуть. В камеру так в камеру. Люциус, пойдем. Он нас не ценит, - и Рей, взяв Малфоя за руку, быстренько аппарировал.»
– Люциус, я же говорил, что все купятся, - сказал Рейнард, обводя взглядом зал. Под взглядом этих почти прозрачных глаз, почти каждый пытался уменьшиться и стать менее заметными. – А ты ныть начал, что общественность не поддержит этот бред. Дорогая, ты мне казалась умненькой девочкой.
– Рей посмотрел на Гермиону, которая сидела, опустив глаза в пол. – Гермиона, может, ты мне уже отвечать что-нибудь будешь, а то, что я из себя клоуна тут строю?
– и он посмотрел куда-то под потолок.
– И не надо ржать! Андре? Сейчас буду, оставьте его мне, - и он резко встал и вышел не оглядываясь. Весь зал вздохнул с облегчением.