Дневник. Поздние записи
Шрифт:
Это в его голове не укладывалось! Сколько же изменилось. Как изменилась она! Алекс не знал, в чем дело, но он верил своим ощущениям, и сейчас они подсказывали, что Карине за прошедшие годы здорово досталось. Работа? Или материнство? Или есть что-то еще? Она никогда не была ни упрямой, ни самоуверенной, а тут вдруг стала просто непрошибаема. Нет, я права, и хоть ты лопни от бешенства!
— Ты сомневалась во мне, всегда сомневалась. Я предложил тебе жить вместе, а ты отказала! Потому что не поверила, что я смогу защитить тебя и ребенка. Вот как тебя после этого назвать?
— Ты был пьян. И ты не пропускал ни одной юбки. И ты предложил мне это еще до того, как узнал о моей беременности, — пожала плечами Карина. — Тебя интересовал только ты, и только твоя безмятежная праздность! В том послании, которое я оставила, все было честно. Причины те же. Да, повод иной, но не причины, — яростно прошипела она, откидывая начинающие подсыхать волосы. — О каком доверии ты говоришь? Как я могла доверить тебе судьбу своего ребенка, если ты даже часть ответственности за меня взять отказался? — она расхохоталась, и звук этот был неприятным: сухим и горьким. — Она была мне нужна, необходима. Я все потеряла. И не надо о том, что ты был со мной и прочую чушь! Не был! Как только дело касалось тебя и твоих проблем, ты вышвыривал меня прочь, будто я не могла тебе помочь, будто я аксессуар, бесполезный и никчемный! Даже хуже, будто я подталкиваю тебя к грани. Мне подобные обвинения ни к чему. Я бы все для тебя сделала, но ты никогда этого не услышал, ты даже не пытался.
— Не пытался?! Я пытался все исправить. Пытался! Я, черт возьми, предложил тебе переехать ко мне. Я никогда на такое не решался, я серьезно надеялся, верил, что однажды ты будешь со мной жить, и прошлое останется в прошлом. Пока не обнаружил пресловутый ноутбук с очередным гребаным вордовским окошечком!
— Если бы не Жен, так бы и было. Но я оказалась вынуждена отвечать уже не только за себя. А это совсем другое. Поверь, ее проблемы — далеко не самое приятное, что может случиться с родителями. Тем более с родителями, которые даже в собственных отношениях разобраться не в состоянии!
Алекс дернулся и посмотрел на смеющегося и абсолютно счастливого ребенка. Он сглотнул и хрипло спросил:
— О чем ты говоришь?
— О том, что она больна.
— Ты не всерьез, посмотри на нее… Она выглядит счастливой.
— Ну да. Дюжина операций, и ты как новенький.
— Но… почему? — выдохнул он.
— Степан, — коротко и мрачно сказала Карина. — Пару месяцев назад ей сделали инновационную операцию, и теперь состояние стабильное… Когда Степан меня накачал, врачи за колени встали, умоляя меня сделать аборт. Но я не смогла, и… — она нервно затеребила подол платья.
Все, это стало последней каплей. Врачи знали, предлагали ей избавить от его ребенка, о котором он и не знал. А что вообще ему было доверено решать? Что?!
— Карина, убирайся на хрен. Я не могу тебя сейчас видеть.
Она сглотнула, подняла на него полные обиды глаза, но потом рваными скованными движениями застегнула ремешки босоножек и непривычно неуклюже поднялась, с видом оскорбленной королевы повесила на одно плечо ноутбук, на другое — сумку от фотоаппарата и повернулась к площадке.
— Ты уходишь одна, ребенок останется здесь, со мной! — рявкнул Алекс.
Она вздрогнула и отступила на шаг, вцепившись в ремешок сумки.
— Эм, хорошо, — потупилась она. — Кстати, Дэнни тоже приле…
— ВОН!
После этого вопля Алекса девушка будто очнулась и фыркнула. Она заправила волосы за уши и гневно на него взглянула.
— Ставлю два дня, и ты белугой завоешь, папочка! — Сколько в этих словах было яда! — Так и быть, пожалею вас обоих! Показывай Жен фотографии. Она их любит.
А затем развернулась и направилась по аллее в сторону выхода. Шла быстро, но чуть покачивалась под весом своих электронных игрушек. Алекс несколько секунд смотрел ей вслед. От обилия эмоций его на части разрывало. И извиниться хотелось, и прибить, и самому убиться! Потому что в ее словах было много правды. Горькой и жестокой. Иначе почему ему так хочется стать счастливым обладателем машины времени, которая вернет его в беззаботное утро?
— Ты в порядке? — спросила его Даша.
— Какой, к черту, в порядке?! Ты вообще о чем? — зло выплюнул он и тут же пожалел. В конце концов, разве на Дашу он злился? — Прости. Но это… — он указал на очаровательную малышку, сосредоточенно ковыряющуюся в песке. — Это слишком.
— Она не имела права скрыть…
— Это не делает ее причины несущественными. Я эгоист. Она лгунья, а я эгоист. — Они оба помолчали, да и что тут добавить? — Ладно, пойду выяснять, что из этого прелестного комплекта досталось нашей дочери!
Алекс тяжело откинулся на спинку дивана. Да, он выяснил, в кого пошла их дочь. В него. Она тоже могла говорить бесконечно. Но на английском. Он пытался поддержать диалог, однако собственный ребенок сделал его в мгновение ока. Жен была вовсе не прочь познакомиться с папой и решила ему рассказать… что-то. Чужой язык. Детское коверканье слов. Алекс ни черта не понял!
Было бы намного проще, если бы эта малышка его не смущала, но так и было. Она уже часов пять совершенно спокойно и раскованно с ним общалась в одностороннем порядке. Кажется, ей было все равно понимают ли ее, главное — ей внимали. Алекс словно видел себя со стороны в зале суда.
А потом до него вдруг дошло, что ребенка надо накормить! Чем?! Им снова завладела паника. Алекс взглянул на свой телефон, и понял, что даже номер Карины не взял! Можно было посмотреть в интернете, что можно есть детям… а скольких лет-то? Он даже точный возраст ребенка не выяснил… Два дня она сказала? А ведь она о нем хорошего еще мнения! Алекс уже был готов сдаться. Начал считать на пальцах. Выходило около трех, спросить у ребенка ему даже в голову не пришло.
Так, ладно… хорошо. Алекс взял малышку и понес на кухню, намереваясь глаз с нее не спускать. Только он не учел, что ребенок не будет терпеливо сидеть и ждать, когда ему приготовят еду. Она начала хныкать и возиться. Тогда-то он и воспользовался заветным советом, принес ей парочку старых фотоальбомов. За это время молоко для каши у него убежало. Сварил, называется, кашу… За последние несколько минут Алексу вспомнились все до единой няньки, которых подсовывал ему отец. Он даже почти уверовал в здравость этой затеи! Наконец, овсянка была засыпана в кастрюлю, а сам новоиспеченный родитель присоединился к изучению фотоархивов.