Дневник. Поздние записи
Шрифт:
— У нее тоже рыжие волосы… — Дашу бросило в дрожь. И смотрел он уже будто совсем не на нее!
— Алекс, пожалуйста, не надо.
Почувствовав, что запахло паленым, секретарша сжала его пальцы, попыталась их отнять. Но тут он впился в ее губы своими. И она почувствовала себя абсолютно беззащитной под его напором. Женственной и желанной. Каждое его движение было пропитано такой мукой и лаской, что не оставалось ни одного сомнения: он занимался любовью вообще не с ней, а с совсем другой незнакомой ей женщиной. С иллюзией. Но не это было страшнее всего, а то, что сама она отдавалась именно ему. Алексу. Не мужу. Не фантазиям. А ему. Своему обворожительному начальнику, с которым ей пришлось затем работать. День за днем. Работать и помнить овладевшее ею безумие. А иногда даже сознательно вспоминать! Она никогда ничего подобного не чувствовала. И тем унизительнее было то, что это происходило в объятиях мужчины, который не ее любил и не о ней мечтал.
Она буквально сгорала от стыда и вины. Она бы не была так ошарашена, если бы он ее изнасиловал, это было бы проще, но все случившееся произошло с ее полнейшего согласия. Она сидела в машине, включив на полную катушку печку, и тряслась от холода. Самое страшное осознание пришло ночью — она влюбилась. Возможно, это случилось давно, но Даша этого не замечала. А теперь на окончательно осознала. Ее сыну пять, у нее хороший муж… ну зачем?! Одна ночь превратила ее жизнь и ее брак в ад.
Утром третьего февраля Даша встала разбитая, пришла в офис, как на собственную казнь. В душе теплилась надежда, что Алекс образумится, скажет, что на самом деле не Карина для него идеал, а она, простая секретарша из смежного кабинета. И Даша, не задумываясь, бросила бы мужа и ребенка ради него! Эта мысль ее так потрясла, что женщина застыла около копировальной машины. И тут открылась дверь. Алекс начал прямо с порога:
— Даша, я хотел попросить у тебя прощения. Я невероятно виноват, прости меня. Господи, я вообще не знаю как это произошло, то, что я сделал совершенно непростительно. И если я могу что-то сделать для тебя или твоей семьи, скажи, я обязательно сделаю! — Он принес ей роскошный букет белых лилий. В знак признания своей вины.
А она прошептала, что все в порядке, хотя все было ужаснее некуда. Алекс постоял рядом с ней, будто, раздумывая, что еще сделать, но не придумал ничего лучше, чем уйти. А Даша не выдержала, швырнула цветы на стол, бросилась в кабинет своей подруги Маи и все ей рассказала. Она думала, что женщина, у которой тоже есть и муж, и сын, и чудесный начальник, сможет ее утешить. Но та только пришла в откровенный ужас. Она просто стояла и смотрела на Дашу огромными перепуганными глазами. И молчала. Потому что решения не было!
— Кофе, — Алекс спиной толкнул дверь и внес два стаканчика. Даша ему не призналась, что второго февраля возненавидела этот напиток, продолжала притворяться, что ничего не случилось. Боялась проколоться. Она слегка пришла в себя и постаралась вернуться к непринужденной манере разговора, но не успела открыть рот, как Алекс ее опередил:
— Если мы уходим, то я забираю с собой весь мой штат, — начал он, неправильно истолковав причины замешательства секретарши.
— То есть почти всех? — удивилась Даша, сосредотачиваясь на делах. — Но как же Виктор и его дети…
— Из семьи Граданских я в долгу только перед ним, если он попросит меня оставить кого-то, я постараюсь подыскать замену на это место, но мой штат это мой штат, я собирал людей не для того, чтобы отдать их Константину. Виктор с моим условием согласился. У него в собственном банке уже есть обученный персонал, вот пусть он и делится. Да что там, данный банк — просто погремушка для его детишек, попытка перемирить всех родственников. Выгорит — хорошо, не выгорит — хуже тоже уже некуда, — пожал плечами Алекс.
— Зачем мирить родственников? — Она не понимала.
— А затем, что либо детей сам воспитываешь, либо всю жизнь платишь, лишь бы одним глазком взглянуть! Вот он и платит. Охапками… банков.
— Ты не об Эле с Константином, верно?
— У Виктора есть блудная дочь. А у Константина — блудный сын. Так что набитая валерьянкой мышка для них.
— Это Карина? Блудная дочь это Карина?
— Карина Викторовна Граданская, — потянул он с необычный, видно одному только этому имени присущей интонацией и сделал глоток кофе. По лицу Алекса невозможно было что-то прочитать.
— И как же эта блудная дочь заблудилась? — закинула удочку Даша. Она уже не один месяц искала возможности об этой особе спросить.
Алекс весело сверкнул глазами, догадавшись, что секретаршу просто распирает от любопытства. А что? Она хотя бы по адресу обратилась! А то ведь пойдет еще сплетни собирать. И он решил кинуть Даше парочку костей.
— Да поговаривают, где-то в Европе, — хмыкнул Алекс. — Сегодня во Франции, завтра — в Италии, от последнего домишки в Лондоне, и от того избавилась! Живет на колесах, путешествует в собственное удовольствие.
— И что, никто не знает где она?
— Слышала о Бабочках Монацелли? Это хакеры, которые ездят по черт знает чьим документам и выполняют заказы, за которые платят баснословные деньги. Их не так-то просто обнаружить, знаешь ли. Наперерез Монацелли сунется только суицидник. А уж тем более к Пани — одной из четырех его любимчиков. Даже если распутаешь клубок подставных личностей и выйдешь на нее, останешься без гроша на счете быстрее, чем успеешь сказать «попалась».
— Но если ей так хорошо платят, то зачем ей банк?
— Затем же, зачем собаке пятая нога, — сухо рассмеялся Алекс. — Это просто еще одно доказательство того, что все остальные попытки Виктора достучаться до Карины провалились! Эдакий крик отчаяния.
Даша даже набрала воздуха в легкие, не в состоянии оценить сказанное. И вдруг решилась, будь что будет:
— А если она вернется?
— В смысле? Ну вернется, и что?
— Что ты будешь делать?
Алекс замер, а потом горько усмехнулся:
— Решать проблемы по мере поступления.
— Проблемы?
— Карина не Граданская. В смысле она близнец Эли, но это не делает ее Граданской. Она не росла под их крышей. И на своих родственничков совсем не похожа. Ничего общего. То, что она взяла фамилию Виктора вообще ничего не значит. Свою семейку она ненавидит. Не представляю зачем ей может понадобиться возвращаться. У нее же идеальная жизнь! Разве что случится нечто действительно серьезное. Так что если она вернется, я буду сделать только одно — решать проблемы по мере их поступления. И, надеюсь, я удовлетворил твое любопытство, потому что эта тема мне надоела.