Дневник
Шрифт:
— Потрясающе, — говорит он. — Вы ужасно выглядите, но ваши работы… Боже.
Просто на заметку — наши Мисти и Энджел в Ойстервилле. Это чья-то пропавшая «большая комната». Они пробрались через очередную дыру, чтобы нащелкать снимков и увидеть граффити.
Твои граффити.
Внешний вид Мисти, то, как она не может согреться даже в двух свитерах, как у нее стучат зубы. Как трясется ее рука, когда она протягивает Энджелу рисунок, — из-за нее плотная акварель трепещет. Это какой-то кишечный микроб, оставшийся
Энджел таскает туда-сюда сумку с фотоаппаратом. Мисти принесла портфолио. Это ее старый, черный пластиковый, со времен учебы, тоненький чемоданчик со змейкой, опоясывающей его по трем краям, чтобы открывался и раскладывался плашмя. Тонкие полоски-резинки удерживают акварельные рисунки с одной стороны портфолио. С другой стороны в кармашки разных размеров прячутся наброски.
Энджел щелкает снимки, а Мисти раскладывает портфолио на диване. Когда она вынимает пузырек с пилюлями, ее рука так сильно трясется, что слышно, как внутри гремят капсулы. Выуживая капсулу из пузырька, она поясняет Энджелу:
— Зеленая водоросль. От головной боли, — Мисти кладет капсулу в рот и предлагает. — Идите, гляньте на пару рисунков, и скажите свое мнение.
Диван пересекает какая-то Питерова надпись. Его черные слова ползут по семейным фото в рамочках на стене. По вышитым подушкам. По шелковым абажурам. Он задернул плиссированные шторы и краской вывел слова поперек их внутренней стороны.
Ты вывел.
Энджел берет из ее руки пузырек и поднимает его к свету, падающему из окна. Трясет пузырек с капсулами. Говорит:
— Здоровые.
Желатиновая капсула у нее во рту размягчается, и внутри вкус соленой фольги, вкус крови.
Энджел вручает ей фляжку джина, извлеченную из сумки для фотоаппарата, и Мисти с бульканьем заглатывает полный рот горечи. Просто на заметку — она пьет его выпивку. На худфаке учат, что в среде наркотиков существует этикет. Положено делиться.
Мисти предлагает:
— Выручайте себя. Берите одну.
А Энджел отщелкивает крышку пузырька и вытряхивает парочку. Роняет одну в карман, со словами:
— На потом.
Заглатывает оставшуюся с джином и корчит жуткую гусиную гримасу, склонившись вперед и выставив красно-белый язык. Зажмурив глаза.
Эммануил Кант и подагра. Кэрен Бликсен и сифилис. Питер сообщил бы Энджелу Делапорту, что страдание — ключ к его вдохновению.
Раскладывая наброски и акварели по дивану, Мисти спрашивает:
— Что скажете?
Энджел по очереди кладет каждую картину и поднимает следующую. Качая головой — «нет». Одной только прической, из стороны в сторону, как в параличе. Говорит:
— Просто невероятно.
Поднимает еще картину и спрашивает:
— Вы
Какой кистью?
— Соболевой, — отвечает Мисти. — Иногда беличьей или бычьего волоса.
— Да нет же, глупая, — говорит он. — На компьютере, для набросков. Не могли же вы сделать такое ручными приспособлениями, — он стучит пальцем по замку на одном рисунке, потом стучит по коттеджу на другом.
Ручными приспособлениями?
— Вы же пользуетесь не только линейкой и циркулем, так? — допрашивает Энджел. — И транспортиром? У вас получаются точные, идеальные углы. Вы используете трафарет или лекало, верно?
Мисти спрашивает:
— Что такое «циркуль»?
— Ну, как в школьной геометрии, — объясняет Энджел, растопыривая большой и указательный палец и демонстрируя. — На одной ножке иголка, в другую вставляют карандаш, чтобы строить идеальные кривые и окружности.
Он поднимает картину с домом на склоне холма, над берегом моря, где океан и деревья переданы просто оттенками синего и зеленого. Единственный теплый цвет — желтая точка, огонек в окне.
— Эту я мог бы разглядывать вечно, — говорит.
Синдром Стендаля.
Говорит:
— Я дам вам за нее пятьсот долларов.
А Мисти отзывается:
— Не могу.
Он вынимает из портфолио еще экземпляр и спрашивает:
— А как насчет этой?
Она не может продать ни одну.
— Как насчет тысячи? — предлагает он. — Я дам вам тысячу за одну эту.
Тысяча баксов. Но Мисти все равно отвечает:
— Нет.
Глядя на нее, Энджел говорит:
— Тогда я даю вам десять тысяч за все вместе. Десять тысяч долларов. Наличными.
Мисти берется ответить «нет», но -
Энджел говорит:
— Двадцать тысяч.
Мисти вздыхает, и -
Энджел говорит:
— Пятьдесят тысяч долларов.
Мисти смотрит в пол.
— Ну почему, — недоумевает Энджел. — У меня возникает чувство, что вы ответите «нет» и на миллион долларов?
Потому что эти картины незакончены. Они не совершенны. Их нельзя показывать людям — пока нельзя. Есть еще многие, которые она даже не начала. Мисти не может продать их, потому что они нужны ей, как эскизы для чего-то большего. Они все — части чего-то, что она пока не видит. Они — подсказки.
Кто знает, почему мы делаем то, что делаем.
Мисти спрашивает:
— Зачем вы предлагаете мне столько денег? Это что — какая-то проверка?
А Энджел расстегивает змейку на сумке от фотоаппарата, со словами:
— Хочу вам кое-что показать.
Вынимает несколько металлических блестящих инструментов. Первый — пара острых прутов, которые соединяются одним концом, образуя букву «V». Второй — металлический полукруг, в форме буквы «D», размеченный дюймами по прямой стороне.