Дневник
Шрифт:
[текст на листе набран из подклеенных кусочков, в которых просвечивает и обратная сторона (с неразборчивым текстом):] После наших вечеров у меня уйма новых приглашений: доклад о М[ейерхоль]де в Театр. музее <…>.
Вызывали меня в издательство. Я не понял, чего они хотят. Какой-то сбивчивый и туманный разговор. М. б. им хотелось бы от меня узнать, каковы перспективы с М-м и что означают вечера, передача и пр.? Они неискренне просили скорее сделать все вставки и переделки в моей рукописи, а я притворно говорил, что только этим и занят. У кого-то из древних греков была эпиграмма о том, как продавец всучивал покупателю гнилой товар, а тот расплачивался фальшивой монетой. Серьезной
Читал хорошую речь Хрущева, возмечтал, чтобы у нас искусством руководили так же, как собираются руководить сеяньем овса и вики. <…>
11 марта. <…> Эти дни читал интереснейший 1-й том Эйзенштейна с его мемуарами. <…>
Вечером мне звонит [Виталий] Аксенов[23]. Он прочитал что-то о Рахманинове и уже хочет все это втиснуть в сценарий. Сначала говорю с ним вежливо, потом распаляюсь и обрываю разговор. <…>
На днях смотрели с Э[ммой] «Живые и мертвые». Все батальные сцены убедительны и волнуют, все прочее, кроме сцен с Серпилиным — Папановым — плоско и неинтересно. Удивительно Симонов не умеет писать живых людей (и женщин особенно). Есть какая-то фальшь в образе Синцова. М. б. потому, что он только «терпит» и не думает. Лавров сначала приятен, потом надоедает, так как характер статичен. У зрителей успеха нет, хотя видимо фильму суждена в будущем году премия[24].
13 марта. <…> Будто бы в тяжелом положении Миша Светлов. <…> Оказалось полное обсеменение организма раком. Он знает об этом. <…>
Письма Над. Як., Н. Д. и Левы. Пишу ответы.
Говорят, что нынче должен быть суд над Бродским, отложенный для психиатрич. экспертизы. Каков бы он ни был, в этом есть нечто от произвола недавней эпохи: ему не предъявлено ни политического, ни уголовного обвинения.
14 марта. Вчера выдумал новую линию в сценарий (в разговоре с Э.) — то, что Корнилов не сжег партитуру Рахманинова и хранит ее тайно, и она мне настолько понравилась, что все сразу в сценарии (как это часто бывает от новой все освежающей выдумки) стало интереснее. Есть, правда и сомнения[25]. <…>
Книжка стихов Шаламова «Шелест листьев» — чистый тон, естественность, но… ждал много и м. б. большего[26]. Впрочем, редактора…
15 марта. Вчера поздно вечером звонок Рубашк[ина][27]. Суд над Бродским состоялся: приговор — 5 лет высылки с принуждением к труду. <…> В основе всего — высокомерный разговор с пресловутой секретаршей райкома К-вой[28] (той самой, что обругала в «Известиях» Колмановского[29]), которая вызвав Бр[одского], спросила его, почему он не хочет учиться, и он ответил, что он не желает заниматься «лже-наукой-диаматом». С этого и начало крутиться. Кто-то из бывших на процессе назвал это «обезьяньим процессом». Думаю, что объективно виновата и среда, восхищавшаяся Бр[одским] и передававшая с восторгом эти его и подобные словечки. Шутить с государством нельзя, а эти небитые дурачки про это забыли. Другое дело, что Бр[одскому] может помочь это все стать настоящим поэтом, если у него есть что-то подлинное, как всегда этому помогает живая, а не придуманная среда.
Вчера ночью передали, что Джэк Руби приговорен к смертной казни.
Вот вырезка из сегодняшней «Смены». [Вклеена из газеты статья «Тунеядцу воздается должное» (без подписи).] О самом Иосифе Бродском говорить уже противно. <…> проповедник пошлости и безыдейности <…> болезненное
21 марта. Сегодня в «Сов. культуре» напечатана статейка Аксенова «Я оптимист (Из дневника молодого кинорежиссера)» <…> [о фильме «Возвращенная музыка», который Аксенов называет «романтической комедией» с симфонической музыкой, — об «истории восстановления уничтоженного в молодости сочинения»][31].
Все это меня совсем не радует, а скорее даже раздражает, ибо фильм еще не снимается <…>.
26 марта. Давно ничего не записывал [т. е. и пропуск в 5 дней — для его дневника — ощутим как большой перерыв], потому что нервничаю из-за бесконечных ссор с Э. — об этом писать не хочется, а это наполняет мысли.
Так еще не было. Ладно! Посмотрим… <…>
Прочитал пьесу Оттена и Вигдоровой[32] и послал Коле откровенное письмо. Пьеса неважнец и, главное, сделана страшно небрежно[33] <…>.
Вышла милая, талантливая книжка Володи Корнилова «Пристань»[34]. Вместе с «Корабликом» Н. Матвеевой ставлю ее выше всех стихотворных книг последнего времени.
Радио не перевело мне денег и пришлось звонить в Москву жаловаться.
Сижу без гроша и завтра неделя, как не обедал. Вот какие дела-с, Александр Константинович…
Скучаю по Загорянке и независимости.
Письма от Н. Я. (которой разрешили прописку в Москве), Оттена (он снова болеет), Левы, Бор[иса] Нат[ановича Ляховского][35]. Редакция «Леттр франсез» прислала мне 10 штук журнала с моей статьей. Послал Февральскому[36], Н. Я., подарил Тане Есениной… <…>
Смотрели на Ленфильме еще актерские пробы. Киселев нес чушь. Милый, но недалекий композитор Чистяков.
Как-то очень грустно начинается весна.
Фантастическую вещь рассказывал мне Г. М. Рахлин. Его в начале 53-го года взяли из лагеря в Москву на новое следствие и в Кировской пересылке он встретился со знаменитым Петром Смородиным, оффициально расстрелянным еще в 1939 году. Он все годы сидел в одиночке. <…> Когда-то он считался славой комсомола и Безыменский написал о нем поэму, которая так и называлась — «Петр Смородин».
Сколько всего слышишь!
28 марта. Вчера смотрели «Король Лир» в постановке Королевского мемориального театра[37]. Очень хорошо. <…>
А вечером я у Тани Есениной. Она прочитала рукопись моей книги. Говорит, что плакала. Считает, что все прекрасно с 5-й главы, но до этого что-то ее беспокоит. Поспорили немного о характерных чертах В. Э.: подозрительности и пр. и нужно ли об этом писать. Ее рассказы о матери и Есенине, о ее жизни в 37-м году. Просидели опять часа четыре. Ее сценарий на днях будет обсуждаться объединением. Рассказ о судьбе одного из внучатых племянников В. Э., до сих пор сидящего. А один из его братьев без вести пропал в Ростове после немцев.
<…> Миша Светлов умирает от рака, — мой старый товарищ.
30 марта. Сегодня смотрел первый просмотр «Гамлета» Козинцева на художеств. совете Ленфильма. Сидел между Володиным[38] и Чирсковым[39] (который в конце храпел). Я разочарован. Ждал другого и большего. Смоктуновский очень хорош, умен, современен, сложен, но в конечном счете банален, ибо его игра не поддержана всей режиссерской концепцией. А концепции никакой нет. Фильм иллюстративен, театрален, много лишней бутафории. <…> Талантлив ли Козинцев? — Для меня это большой вопрос. <…>