Дневники 1870-1911 гг.
Шрифт:
С 4 часов чай со всеми священниками, кандидатами-наставниками Семинарии и писателями. На этот чай они пригласили меня. Я воспользовался случаем, чтоб сказать им речь о том, что после меня Епископ должен быть испрошен из России, и вообще, что Японская Церковь не должна торопиться стать самостоятельною, иначе испортит себя и сделается чем-нибудь вроде протестантской секты. Не менее ста лет Японская Церковь должна быть под управлением Святейшего Синода и из России должна получать епископов, которым и подчиняться строго и безусловно; так только она воспитается в ветвь Единой Соборной Апостольской Церкви.
8 (21) июля 1904. Четверг
Прощание со священниками, отправляющимися обратно по своим местам, и снабжение
9 (22) июля 1904. Пятница
300 военнопленных из Мацуяма отправлены на жительство в Маругаме, почему мы положили отправить отца Павла Морита совершать Богослужения для них. Сегодня утром я занят был со-биранием Богослужебных славянских книг и всего нужного для снабжения его.
Священники и другие служащие Церкви положили добровольно, без всякого вызова с моей стороны, жертвовать из своего содержания, получаемого от Миссии, 1 процент на содержание священников у военнопленных; это даст 20 ен или 25 ен в месяц для отца Морита и 15 ен для отца Судзуки; а с меня они просили прибавлять отцам Морита и Судзуки по 20 ен в месяц, кроме ныне получаемого их обычного содержания. Петр Исикава изъяснил мне все это; я согласился и поблагодарил их за усердие.
Образование же Общества для помощи военнопленным не состоялось, так как предприниматель его, Ямазаки, оказался человеком неблагонадежным; из полиции здесь предупредили наших опасаться его, как человека дурного поведения. <...>
11 (24) июля 1904. Воскресенье
В церкви христиан довольно много. Пение регентов и причетников очень стройное.
Вновь прибывшие военнопленные офицеры из Мацуяма прислали просьбу известить их родных, что они здоровы и находятся в Мацуяма. Писал сегодня почтовые листки (хагаки*) в Россию с этими известиями по присланным адресам.
Разосланы сегодня к Церквам и катехизаторам письма о переменах, произведенных Собором в распределении служащих Церкви, вместе с дорожными тем катехизаторам, места службы которых, по их просьбе или по другим причинам, переменены.
12 (25) июля 1904. Понедельник
Утром известили, что умер привратник в Семинарии; в 5 часов отпел его соборне с двумя священниками.
Отец Сергий Судзуки из Мацуяма пишет между прочим, что «русские благочестивее японских христиан, особенно нижние чины; из офицеров же есть благочестивые, но больше — неблагочестивых »; и жалуется отец Сергий на «своеволие и непокорность офицеров ». Еще бы! Японцы — строгие исполнители установленных начальством правил, а русские разве привыкли чтить закон? Ну вот теперь и мучатся, выскакивая из нормы, в которую сами же заключили себя. Один офицер побил японского солдата там; воображаю, как страдает его самолюбие от наказания за этот проступок, который в России он волен был делать безнаказанно.
Полдня занят был отборкою в запасной библиотеке книг для посылки пленным в Маругаме, куда вновь еще отправлено их из Мацуяма 350 человек, так что всех там ныне 650.
От директора Хозяйственного Управления при Святейшем Синоде Петра Ивановича Остроумова получил сочувственное письмо и известие, что в Миссию идут еще из Миссионерского Общества чрез Французское Посольство 14850 рублей. Слава Богу!
13 (26) июля 1904. Вторник
Написал донесение в Святейший Синод и в Совет Миссионерского Общества с кратким отчетом о Соборе нынешнего года, из какового отчета видно нынешнее состояние здешней Церкви. Успехи проповеди по теперешним обстоятельствам бедны, но Церковь все же не в дурном состоянии. Слава Богу!
16 (29) июля 1904. Пятница
Тоже занятие в библиотеке: набрал сегодня 1350 религиозных брошюр для пленных в Маругаме. <...>
17 (30) июля 1904. Суббота
Расчетный за месяц скучный день, с грустными, горькими мыслями, навеваемыми неудачной для России войной и тем, что уже ее поносят все,
18 (31) июля 1904. Воскресенье
Сделал сегодня выговор катехизатору Зилоту Моки, явившемуся на перепутье с места прежнего служения в приходе отца Василия Усуи на новое, назначенное Собором, у отца Павла Морита. Воспитан в Семинарии, получает в месяц 20 ен — и в продолжение 4 лет службы хоть бы на волос пользы от него! <...>
А после обеда пришло письмо о другом таком же, воспитанном в Семинарии, но платящем за это, а равно и за свое катехизаторское содержание, бездельничеством: христиане Бато, куда назначен Собором Николай Ока, прислали прошение переменить его, или же совсем им не нужно катехизатора. <...>
Так-то Семинария, на которую Миссия больше всего издерживается, до сих пор рождает почти одних мертвых чад или же таких уродов, которые никуда не годятся. Неудивительно, коли к нам в Семинарию ползет такая дрянь, которая не находит места в других воспитательных заведениях или по бездарности своей, или по крайнему убожеству родителей. О, Боже! Когда призришь на Свое здесь дело и пошлешь делателей на ниву Свою? Ни здесь, ни из России!
<...> Бьют нас японцы, ненавидят нас все народы, Господь Бог, по-видимому, гнев Свой изливает на нас. Да и как иначе? За что бы нас любить и жаловать? Дворянство наше веками развращалось крепостным правом и сделалось развратным до мозга костей. Простой народ веками угнетался тем же крепостным состоянием и сделался невежествен и груб до последней степени; служилый класс и чиновничество жили взяточничеством и казнокрадством, и ныне на всех степенях служения — поголовное самое бессовестное казнокрадство везде, где только можно украсть. Верхний класс — коллекция обезьян — подражателей и обожателей то Франции, то Англии, то Германии и всего прочего заграничного; духовенство, гнетомое бедностью, еле содержит катехизис, — до развития ли ему христианских идеалов и освящения ими себя и других?.. И при всем том мы — самого высокого мнения о себе: мы только истинные христиане, у нас только настоящее просвещение, а там — мрак и гнилость; а сильны мы так, что шапками всех забросаем... Нет, недаром нынешние бедствия обрушиваются на Россию, — сама она привлекла их на себя. Только сотвори, Господи Боже, чтобы это было наказую- щим жезлом Любви Твоей! Не дай, Господи, вконец расстроиться моему бедному Отечеству! Пощади и сохрани его!
19 июля (1 августа) 1904. Понедельник
Раздосадовал счет от врача: за ученика Семинарии Ока, брата вышеозначенного негодного катехизатора Николая Ока, и в этот раз 34 ен, несмотря на то что он давно уже вышел из больницы. Больше 100 ен истрачено на лечение его, а и ученик дрянной, и надежды на его службу Церкви не может быть, — гнилой телом и грубый душою. Даром изводятся деньги, которые должны идти на пользу Церкви. Сказать, что если вперед захворает, то будет отправлен домой для лечения.
20 июля (2 августа) 1904. Вторник
Глухой катехизатор Илья Сато, отставленный от службы Собором за свою глухоту, которому послано обильно на дорогу с семьей из Акита в Такасимидзу, на его родину, с обращением, что, когда прибудет туда, пошлется ему еще помощь в размере двухмесячного содержания, прислал прошение испытать его еще один год. Отказано. <...>
О брате этого Ильи Сато, Пантелеймоне, кандидате Казанской Академии, бывшем наставнике здешней Семинарии, три месяца тому назад сманенном Военным Ведомством на службу ему для переводчества на местах военных действий в Маньчжурии, сегодня получено известие, что он умер в госпитале в Маньчжурии. Царство ему Небесное! Был человек преданный Церкви, пока [не] прельстился на большее, чем Церковь дает, жалованье, хотя всегда был плохой наставник, над которым смеялись ученики.