Дневники 1870-1911 гг.
Шрифт:
Прибыл отец Павел Морита из Маебаси, чтоб отправиться отсюда в Маругаме для служения у русских военнопленных. По совету с ним, послано письмо катехизатору Николаю Ока, чтоб отправлялся на службу в Оотавара, где нет катехизатора, а в Оо- тавара написано, чтоб приняли его.
22 июля (4 августа) 1904. Четверг
Все эти дни свободное от церковных дел время я провожу в библиотеке, очищая накопившиеся там дела, то есть вписывая в каталог переплетенные книги, собирая и сдавая переплетчику не переплетенные. Обычное каникулярное дело.
Mr. Andre привез вексель на 1570 фунтов стерлингов, составляющих 14850
Была Христина Хасуике, молодая учительница, назначенная для отправления из здешней школы в кёотскую заменить вышедшую замуж тамошнюю учительницу Любовь Асано. 22 марта прошедшего года она просилась в монахини, и ей дано было три года на испытание. Сегодня она тоже просилась; говорит, что намерение ее посвятить себя Богу нисколько не изменилось. Но сегодня мы уже говорили о пяти годах испытания.
Если пять лет прослужит учительницей, нисколько не изменив своему благочестивому намерению, то пусть потом отправится в хороший женский монастырь для настоящей монашеской жизни и опыта. До тех же пор и жизнь учительницы — тоже монашеская жизнь.
23 июля (5 августа) 1904. Пятница
Отец Сергий Судзуки, служащий у наших военнопленных в Мацуяма, имеет при сем служении два неудобства:
1. При совершении им Богослужения должны присутствовать японский чиновник и переводчик — оба язычники; они тяготятся Богослужением, скучая при нем, и потому всегда торопят отца Сергия служить скорей; кроме того, им иногда некогда, — заняты другим, и отец Сергий, пришедший для Богослужения, должен долго ожидать их, иногда тщетно; например, недавно он три часа прождал переводчика и ушел, не дождавшись его, оставив больше ста русских пленных без Богослужения.
2. Отец Сергий совершает Богослужение в 8 помещениях пленных; помещения эти разбросаны по городу; в каждое он должен идти один, ища там способных между пленными петь и читать; в некоторых помещениях есть весьма искусные чтецы и певцы, а в иных нет. Следовало бы ему, избрав из русских хорошего чтеца и певца, иметь его при себе причетником, так чтоб этот причетник ходил с ним из одного помещения в другое, помогать при Богослужении. Но правила, составленные для пленных, не позволяют ни служить без переводчика, ни брать пленного из одного помещения в другое.
Сильно настаиваю я теперь, чтоб отец Павел Морита выхлопотал здесь в Военном Министерстве послабление по двум этим пунктам: резоны весьма ясные в пользу сего; но японцы — строгие блюстители установленного; не знаю, удастся ли отцу Павлу выхлопотать; сегодня он остался в Токио преимущественно для этого.
Вечером
Вышеозначенное не удалось. И виною этому, как оказывается, бестактность отца Сергия Судзуки, проявленная им при служении в Мацуяма. В Военном Министерстве сказали отцу Павлу: «Отправляйтесь и служите; если будете служить и вести себя как должно, то на месте можете получить нужные для вас послабления правил».
Чиновник же Канцелярии, заведующей военнопленными (Хоре дзёохоо-кёку*), ласково и участливо разговаривал с отцом Павлом, сообщил
Все это до того вооружило против него заведующих военно-пленными, что отсюда, из Токио, отправили чиновника удостовериться, действительно ли Судзуки совсем неудобный для служения там. Этот самый чиновник, разговаривавший с отцом Павлом, был оным ревизором. Он понял, вникнувши в дело, что Судзуки совсем не враг Отечества (кокузоку*), как обозвали его, а просто бестактный простодушный человек; дал ему наставление и вернулся в Токио, оставив его при своем служении.
Отец Павел Морита, разумеется, не будет таким бестактным — он умней и практичней отца Сергия. Он же может по-товарищески руководить в этом отношении отца Сергия, учась сам у него на первый раз совершению Богослужений и треб по-славянски. Дай Бог только, чтоб отец Павел воздержался от своего собственного недостатка — наклонности к интриге; больно любит он отводить чужую воду на свое поле.
Снабдил отца Павла свидетельством за печатью, что он «пра-вославный священник, посланный для совершения Богослужений и священнических треб у военнопленных в Маругаме и Химедзи», всеми священными предметами, необходимыми для Богослужений, начиная от антиминса до церковного полотенца, дорожными деньгами, — и завтра рано утром он отправится в путь. Усердное служение наших священников у военнопленных и хорошее обращение японцев с военнопленными вообще немало принесут пользы для Японской Православной Церкви и для сближения Японии с Россиею вообще: больше тысячи пленных, вернувшись, разойдутся в тысячи мест России и везде молвят доброе слово о японцах и Японской Православной Церкви.
Нужно надеяться, что с пленными японцами в России также обращаются хорошо, и они, вернувшись домой, молвят не менее доброе слово о России...
24 июля (6 августа) 1904. Суббота
<...> 73-летний старик, язычник из Цусима, застрахованным письмом пишет мне много и убедительно, что «нынешняя война между Россией и Японией дурное дело, противное воле Небесного Царя (Тентеи*), одинаково любящего всех людей как своих детей», и просит «постараться о скорейшем прекращении ее».
Какое высокое понятие о важности духовного сана и служении, но как-то не соответствует действительности! И как печально все это! Хотелось бы утешить доброго старика чем-либо, но чем же?
Опять пришлось позвать ушного врача, но на этот раз уже не прежнего обдиралу, по 10 ен за визит, а Оконоги, тоже славящегося своим искусством, 9 лет пробывшего в Германии и учившегося в Тюбингенском университете. Он славится также своим бескорыстием. Осмотрел, кое-что посоветовал, дал помпочку продувать уши, то есть по возможности приводить в действие косточки за барабанной перепонкой.
26 июля (8 августа) 1904. Понедельник
Делал список иконам, хранящимся в ризнице; почти все такие, которые нужно беречь, как образцовые для списывания.