Дневники 1870-1911 гг.
Шрифт:
Боже, мысль эта может... свести с ума!.. И мысль эта гнетет меня — она и есть то мученье, которое заставляет меня сравни- шпъ себя с мучениками, — без надежды мучеников на будущее.
30 марта (11 апреля) 1889. Четверг.
(Ровно 9 лет, как рукоположен в Епископы в Ал.-Нев. Лавре)
Однако же, если спокойно рассудить, то и не очень я могу винить себя... как выше сказано. Как я уехал сюда в 1860 г.? Самое нипгонамеренное и какое-то неудержимое желание служить Цер- кни... неудержимое, говорю, ибо все-все до единого кругом удерживали от этого шага (собственно, от монашества, ибо тогда было нремя самое антимонашеское). <...> Дальше, кто до сих пор держал в Японии? Тоже не самолюбие, не желание самоугождения.
<...> С самого приезда в Японию до сих пор я не помню времени, когда не считал бы себя счастливым, если бы что хоть против воли моей вызвало меня из Японии. Но сам никогда не мог и теперь не могу уехать. Отчего? Да ужасаюсь греха пред Богом —
Материальные расходы <...> Если подумать, что ежегодно миллионы текут из России в Европу на прихоти моды, то можно и не так мрачно смотреть на миссийские расходы. <...>
4 (16) августа 1889. Пятница
Недавно... кончился Собор здесь. На нем и после него, до сих пор, сколько я страдал, Боже упаси! Церковь приводит в отчаяние. Кажется по временам, что ничего ровно, кроме пены, — дунуть — и все исчезло. <...> Как я счастлив был бы, если бы какое-либо не зависящее от меня обстоятельство вызвало меня из Японии и обратило на другой путь службы! Самому же бросить Японию страшно; не людей страшно, — хоть и совестно было бы, несказанно совестно сказать в России: «Напрасно вы надеялись на Яп. Миссию — ничего из нее не вышло, — только деньги истрачены», но Божьего Суда страшно; что-то еще невольно удерживает в Японии, быть может, это 30-летний навык, а быть может, и воля Божия. В первом случае уехать из Японии было бы хорошо, — но кто же поручится, что это не последнее? Так или иначе, но выехать самопроизвольно отсюда я считаю для себя так же невозможным нравственно, как если бы ангел с огненным мечом стоял на пороге Японии и преграждал мне выход. Итак, нужно мириться с жизнью и деятельностью здесь. Но к&к же помириться? Сегодня я опять был в Уено, в моей аллее-советнице, и вернулся оттуда несколько успокоенным и с просиявшим взглядом. Япония — страна, очевидно приготовленная Промыслом к принятию христианства. Высший класс здесь, правда, погружен в туман земных удовольствий, не видит нужды ии в какой религии, средний — уже лучше — считает религию нужною по крайней мере — как средство управления народом и т. п., — но низший, простой класс народа прямо и просто считает религию необходимою душевною потребностью, — и потому — или еще от сердца держится буддизма, или, почуяв недостаточность его, — льнет к христианству. Итак — христианство сюда непременно должно войти. Какое же? А кто предскажет это? Систематичности от Яп. народа ждать нельзя — он изменчив, как струя ноздуха. Давно ли, напр., ликовали все, что пересмотр трактатов успешно сделан с Америкою и Германиею, — а теперь почти все поголовно против пересмотра трактатов. Нет, — протестантство забирает силу благодаря массе миссионеров и средств, — но кто же поручится, что волна эта... будет идти поступательно, а не отбросит ее какое-нибудь неожиданное обстоятельство назад? Кроме изменчивости, еще черта Яп. народа — послушность влияниям Правительства. Кто же уверит, что тут же через какие-нибудь 5 6 лет не произойдут такие политические комбинации, что Яп. Правительство найдет полезным прильнуть к России, наподобие того, как теперь льнет к Германии и Англии, — и не даст чрез то толчок народу хлынуть к Православию? В руце Божией жребий народов; ныне жребий России и Японии — далеко друг от друга, но — одним сотрясением длани — они могут очутиться одно возле другого, другие же отброшенными в стороны далеко. Итак, нужно отдаться на Волю Божию. Или же нет совсем признаков благоволения Божиего к Православию здесь? Этого, по совести, я не могу сказать; напротив, во многих обстоятельствах почти наглядно является это Благоволение... Терпеть же дальше и стоять крепко на вверенном посту! По течению или ветру и бездушная лодка плывет, без бури и ветра и гнилой столб стоит. Но против течения или без попутного ветра может плыть только человек — от бури не упасть может только [нрзб.], имеющее в себе устойчивость. Ленивы мы! Богом данных сил не хотим двинуть — оттого и падаем, нужно, чтобы тащили и радовали нас благоприятные обстоятельства, тогда мы... плывем: «мы-де!» Гадко! Пусть и целые Церкви отпадают, катехизаторы уходят, священники гниют, — стоять и работать бодро, не обращая ни на что внимания, — не давая себе падать, уходить в уныние, гнить без деятельности — то и будет подчинение воле Божией, — а там, что ей угодно! Итак, Господи, дай же и никогда не отнимай от меня мир и бодрость! Дай быть Твоим верным рабом! Жаждет сего душа моя, — только не может без Твоей помощи!
24 августа (5 сентября) 1889. Четверг
Такое уныние, такое уныние, что не знаешь, куда деться! Никто в Японии так не страдает, как я. У японцев все дела опреде-лены, ограничены, — у инославных миссионеров — у
И дело неограниченное — никогда не скажешь, что сделано, — сколько ни думай, сколько ни трудись, никогда не скажешь даже, что начало положено.
— Боже, где люди для служения Тебе здесь? Священники и катехизаторы — ни один... не утешает. <...> Ученики — все без-дарность и убожество, к нам идут в школы только те, которым больше некуда деваться.
Итак, я один и нельзя ожидать людей! <...> А тут строится Собор и скоро будет готов, — кто в нем будет молиться? Не на позор ли Православию он строится? Но в таком случае, зачем же все удавалось? Ужели это не Божья помощь была, а искушение? Но для кого же? Меня нечего бить, я и без того весь забитый. Православной Церкви еще заушина! Но, Господи, не жестоко ли рабу [нрзб.] до конца, и еще бить и бить, — не дать ему ни в чем утешения! О, горе, что за страдание! И еще, быть может, лет двадцать такого адского мучения!
1891 г.
18 (30) сентября 1891. Среда.
Мияконёдзё и Сёонай
<...> С 7 часов назначена была проповедь для язычников- слушателей собралось полный церковный дом и коридор, много стояло и вне; слушали очень внимательно, только мальчишки снаружи мешали криком; продолжалась 1 ч. и 20 мин. <...> Когда язычники разошлись, сказано еще было, но только к христианам и готовящимся к христианству, о необходимости Христ. веры для блага Яп. государства, что Яп. народ, несомненно, скоро может сделаться богатым, но если в то же время не примет христианства... то от роскоши и упадка нравов скоро погибнет...
1893 г.
9 (21) июня 1893. Среда.
Касимадай. Оомацузава. Фурукава
Опять целую ночь шел дождь, поставив нас в затруднение, как продолжать путь; хотел было обуться в варадзи, братья настояли ехать до Касимадай в тележке. <...> Прибывши же, мы попали в затруднение: что делать с собой, куда деться? В доме Ивана Са- саки, где молельная икона, все полно шелков, червем, — и там теперь самая горячая работа — отбирать и пристраивать червя, готового плести кокон, и кормить большого червя еще не готового. Другие христиане все также по горло заняты или червем, или посадкой риса. В самом деле, это время — самое неудобное для посещения Церквей; просто совестно — мешать христианам своим приездом. <.„>
15 (27) июня 1893. Вторник.
Фукусима. Тоокёо
<...> Итак, почти все Церкви, существующие в Японии, осмотрел. Остальные досмотрю после Собора.
Общее впечатление, что Господь хочет быть Его истинной Вере в Японии. Везде по Церквам есть <...> хорошие христиане; везде видны следы благодатной помощи Божией. Но жатвы много, а делателей мало; их бы и достаточно, пожалуй, да плохи очень. <„.> Господь 12 Апостолами просветил мир, но у 12 чел. была сила 12 тыс. чел. Здесь ныне 120 катехизаторов, но у них силы, во всех вместе, нет и 12... Одна надежда на Господа Спасителя. Твори, Господи, волю Свою и здесь, как творишь ее на небе! Являй силу Свою и здесь, как являешь ее во всем мире! Просвети страну сию светом истинного Твоего учения, молитвами Пречистой Твоей Матери, свв. Ангелов, свв. Апостолов и всех святых!
1894 г.
19 сентября (1 октября) 1894. Понедельник
Япония — золотая середина. Трудно японцу воспарить вверх, пробив толстую кору самомнения. Послушав иностранных учителей и инструкторов по разным частям, атеистов, что-де вера отошла, а коли держать что по этой части, так свое, они возобновили синтоизм, хранимый теперь Двором во всей его точности; послушав некоторых недоверов-иностранцев, что буддизм выше христианства, и посмотрев, хоть с усмешкой, как сии иностранцы (Олкотт и под.) кланяются порогам буддизма, они вообразили, что христианство им совсем не нужно, неприлично. И ныне плавают в водах самодовольства, особенно мелководных, благодаря победам над китайцами (три победы одержали), — и нет границ их самохвальству! Интересную коллекцию можно составить из... статей ныне, доказывающих как дважды два, что японцы — первый народ в мире по нравственности. <.„> Нахлобучили, вероятно, не на малое время на себя шапку европ. и амер. учителя по предмету ате-изма и вражды к христианству. Тоже — золотая середина! Она еще большее препятствие к истинному просвещению в высоком значении, чем в низменном! Что может быть хуже, прелестнее и вреднее гордости! А она — синоним пошлого самодовольства. <...>
22 сентября (4 октября) 1894. Четверг
«Шедше во вся языки, проповедите» — сказано по настоящему времени никому иному на земле, как нашей Правосл. Церкви, преемнице Церкви Апостольской; и именно Русской Церкви, пот. что Греческая бедна, не может по этой простой причине рассылать миссионеров. <...> На дело проповеди в России средства найдутся — в этом и сомнений не может быть. Но как подвинуть проповедь? Как исполнить заповедь Христову?
1895 г.
11 (23) июня 1895. Воскресенье