Дневники Джинна
Шрифт:
– Замолчи, Барсик! – рычал Ник, чавкая печеньем, на его плечах, словно огненный воротник, лежал рыжий лисий хвост, – мои ноги почище твоей совести!
– Эй, грязнуля! Что ты там пожираешь? – орал Лекс, – положи мою лису на место! Это частная собственность!
Но Ник и не думал останавливаться, залезая во все новые и новые пакеты.
– Белоснежка, откуда у тебя это? – присвистнул воришка, разворачивая очередной сверток с чем-то тяжелым и блестящим внутри. – Хромая фея! Музей ограбил?
Никитка вертел в руках небольшой старый клинок. Острое лезвие давало жуткий
Внезапно Макс громко закашлялся, все обернулись. Он сидел, вжавшись в спинку сиденья, худой и смертельно бледный. Красные глаза слезились, губы посинели. Ник взял клинок за рукоять, в тот же миг глаза змея вспыхнули желтым огнем.
– Ник, лучше положи это! – предупредила я, вскакивая с места, – брось его!
В этот момент автомобиль резко дернулся, заставив пассажиров громко заорать и хорошенько удариться головами. Раздался оглушительный треск, в моих глазах заплясали звезды далеких галактик. Мой лоб угодил прямо Нику в переносицу. Мальчишка с криком выронил злополучный нож, из его носа хлынула кровь. На моем лбу тут же вскочила огромная шишка.
– Полегче, Санек! – прогнусавил пострадавший, резко запрокидывая голову вверх, по загорелому подбородку стекали крупные алые капли, – ты спятила? Чуть не убила!
Кровь градом посыпались прямо на пресловутый древний клинок. Он валялся под ногами у Ника, острое лезвие жадно впитывало все до последней капли. В темноте вспыхнула пара красных глаз, змей ожил, медленно раскручиваясь с рукояти. Я онемела от ужаса.
– Предлагаю вышвырнуть отсюда Колтина! – ехидничал Тони, – со всеми его крысами! Будь у меня такой сынуля, я бы тоже утопился! И подружку свою нервную забери!
Завизжали тормоза. Лекс не щадил ни своих покрышек, ни наших ушей. Белым пальцем он указал на дверь – очевидно, его традиционный способ прощаться.
– Вон из моей машины, голодранец! Весь багажник измазал! – водитель трясся от гнева, слюна брызгала на лобовое стекло, – и на таких уродов мой отец тратит деньги? Вон!
– И куда мы пойдем? – возмутилась я, совершенно забыв про спящего на моих коленях брата, – ночью! В лесу! Нас покусает летучая мышь! Ник, стой!
– Я пропорю тебе все шины, Белоснежка! – захлебывался Никитка, вскидывая лук, – едва твой тарантас тронется!
В панике я обернулась к Максу, он сидел бледный и скорчившийся, но предельно спокойный. Мои пересохшие губы бесшумно выдавили лишь одно слово «Помоги!».
– Мы прочно застряли, Алексей, – вдруг раздался его бархатный бас, все мгновенно замерли, даже Чирока прекратил свою возню, – мотор заглох, дверь заклинило. Жаль. Твоему отцу едва стукнуло пятнадцать, когда он купил этот автомобиль – столько же, сколько сейчас его сыну, который его угнал. О, это не просто машина, Алекс. Именно с ее помощью Златоновский достиг успеха, сильно обгоняя конкурентов. Поговаривают, что на ней его видели сразу в паре мест. Однажды случилась авария, обшивка выгорела дотла, но салон с водителем чудом остался цел. Твой отец заботился о машине, как о друге, как о семье, как о себе. Однажды, он подвез на ней вашу будущую мать.
– Замолчи! – прошипел Лекс, доказывая лишний раз, что все вышесказанное – правда. Бледные губы дрожали, лицо стало белее рубашки.
– Алексей, знаешь, что отец сделает с таким сыном? – криво улыбнулся Макс, от его холодного тона волосы вставали дыбом, – о! Красить месяц лестницу – это просто развлечение. Тут даже можно соврать друзьям, если таковые есть, что ты болен.
Далее неприкасаемое самолюбие Златоновского младшего получало одну звонкую пощечину за другой. Макс в красках рассказал всем, кто пожелал слышать, как Лекс регулярно «отрабатывает» у отца все свои провинности: косит газон, моет посуду и машины, даже стирает белье. Например, когда Лешенька полил мамину любимую герань дорогим отцовским виски, то потом в наказание месяц полол перед домом клумбы. За подстриженного наголо кота Лекс чистил его туалет до тех пор, пока шерсть снова не отросла. А вот за то, что назвал кота Федором в честь своего отца, ему пришлось покрасить всю парадную лестницу. Естественно, что юный Златоновский ничего не рассказывал дружкам, постоянно объясняя свое отсутствие болезнью и частными уроками.
Странно, но чем больше правды говорил о нем Макс, тем безропотнее слушал Лекс, становясь все бледнее и бледнее. Какая-то таинственная сила удерживала его на месте и заставляла «платить по счетам» за все удары и унижения, какие он когда-либо наносил Нику.
– Но это же неправильно! – вырвалось у меня, так надоело это постоянное ошибочное мнение, – что такого унизительного в работе? Я сама люблю что-то сделать руками! – тут Тони громко хмыкнул, и я обернулась к нему, – а если твои друзья, Алекс, уверены в обратном, то их пора менять!
Тишина в салоне тут же доказала мою правоту, у остальных просто было нечего возразить. Видимо, они еще не доросли до этого.
– Ты украл его любимую машину – ты просто плюнул ему в глаза, Лекс. Нет, он пока не вычеркнет тебя из своего завещания, еще рано, – продолжал Макс, тщательно подбирая слова, выделяя нужные ударением, – скажи мне одну вещь, Алекс. Насколько великой должна быть твоя глупость, чтобы снова и снова выводить из себя отца? Тебе никак не надоест драить клумбы и красить лестницы? Хочешь теперь причесывать газоны?
– Замолчи! – шипел Лекс, даже не пытаясь спрятать дрожащие руки, – я не его личный щенок! И не собираюсь перед ним лебезить. Чем больше он меня наказывает, тем сильнее получает в ответ. Наступит день, когда он больше не сможет мне приказать! Наступит час, когда я раз и навсегда займу его место!
– Наступит минута, – весело продолжал Макс, – когда ты без перчаток раскидаешь под кусты можжевельника три машины навоза. И очень скоро!
– Он блефует! – пропищала Анжелика, ей, как представительнице слабо-глупо-прекрасной половины семейства Златоновских, все постоянно великодушно прощалось, – после трех машин этой гадости Лесика не пустят в школу. Он будет вонять сильнее Колтина!