Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Я пытаюсь жить, быть экзистенциалистом, наслаждаться каждой секундой, но что-то все время мешает — мучает подозрение, что есть нечто, что я упустил. Кроме того, всегда есть завтра и вчера. А из того, что мы о них знаем, причем много знаем, невозможно замкнуться в сегодняшнем дне. Прошлое — судья и критерий настоящего. Подлинное наслаждение — в настоящем моменте, однако насколько это воспоминание будет приятным, зависит от того, как оно воспринимается на фоне прошлого. Будущее же — испытательный полигон, где проходят проверку наши мечты и планы. Шкаф для идеалов, умаляющих настоящую реальность.

Большую часть дня лежу в саду. День жаркий, располагающий к лени. Вокруг много людей. Пришла пить чай Констанс, стройная, молчаливая и скрытная, как обычно. Сидя на ковре, мы маленькими глотками пили китайский чай и изредка перебрасывались отдельными фразами. Я чувствовал себя удовлетворенным, bien [72] . Потом отправились к Поджам. Мы сидели в саду, и я играл с котенком, глаза которого в зависимости от угла зрения приобретали то цвет морской волны, то розовато-лиловый. Поджи были непривычно циничными, но не теряли свойственную им способность

быстро переключаться на вопросы метафизики, философии, жизни и искусства. Они специалисты по части углубления темы. Говорили об успехе и искренности. Они отказываются верить, что я мог бы работать на ферме, не испытывая интеллектуального голода. Я же чувствовал, как во мне крепнет смутное намерение устроить из своей жизни эксперимент, попробовать быть полностью честным и искренним с собой. Ведь это мой единственный шанс — так используй его с умом, насладись этой возможностью. Нет никакого смысла готовиться к экзаменам — они ведут к благополучной карьере и постепенному загниванию. Такой путь — открытая дверь, но входить в нее не надо. Отнесись с презрением к предлагаемому благополучию — вот правильное решение. В ответ мне приводили неопровержимые факты, работающие против моего решения. Но я, слава Богу, еще достаточно молод, чтобы справиться со всем, что будет мне препятствовать без всяких на то причин. Этот вечер я провел не без пользы, и хотя сам говорил, по своему обыкновению, немного, зато сумел оформить в мысли свои чувства. Я истово верил в свободу воли и был готов признать правильность своих убеждений и действовать в соответствии с ними. Нет сомнений — я хочу жить по своему выбору, то есть, говоря другими словами, писать. Хочу быть как можно свободнее, чтобы живущему во мне художнику было просторно.

72

Хорошо (фр.).

2 июня

Вчерашняя консультация с Хардингом была адом. Два потерянных часа. Настолько бездарно потраченных, что кажутся двумя годами, вот настоящий грех, чистое варварство. Эта его неуверенная манера, поиск нужного слова. Он постоянно теребит очки или шнурки, раздумывая, что бы сказать. С уважением относится к банальностям, подчеркивает очевидные вещи. Его речь перемежается долгими паузами, такими долгими, что испытываешь смущение, гнев, смех. Полное отсутствие живого интереса к работе. Академическая сухость. Чувство юмора отсутствует. Раздражает его манера делать ударения, повышая голос или делая его более вкрадчивым, на словах или предложениях, несущих значение, к которым традиционно существует уважительное или восхищенное отношение. Словно им движет не искреннее восхищение, а один лишь обычай. Голова моя раскалывалась, трещала от неудовлетворенности. Находясь в подчиненном положении, я был взбешен, напряжен и взволнован тем, что такой недоумок может быть преподавателем. Лица остальных студентов были неподвижными и непроницаемыми. Я видел, как за окном двое шедших по улице людей вдруг остановились и прильнули друг к другу, жадно целуясь. Она провела рукой по его голове. В то время как Хардинг витийствовал, навевая сон, я мечтал о губах той девушки, на Квин-лейн.

8 июня

Ежедневный ад и атрибуты экзаменов. Это значит, что надо рано вставать, надевать темный костюм и белый галстук, брать с собой плащ и академическую шапочку, входить в университетское здание, подниматься по каменным ступеням, оказываться в большом зале, где сидят согбенные фигурки, а после писать, писать, писать. А каждый вечер зубрить как безумный, готовясь к очередному экзамену. Череда настроений: эйфория, самонадеянность, склонность к шутливости, отчаяние, усталость, возбуждение, депрессия. Сейчас я поглощен экзаменами и переживаю все эти эмоции. Отношусь к сдаче серьезно и удивляюсь, как много знаний удается извлечь из прошлого. Невозможно сопротивляться желанию победить экзаменаторов. Но сейчас я сижу между двух стульев. Умен, но ленив.

14 июня

Экзамены. Сегодня я сдал самый трудный экзамен. Чувство облегчения и самодовольного ликования. Никто не работал меньше меня и никто не заслуживал меньшей оценки. Мне повезло, и еще сработал мой метод усиленной подготовки непосредственно перед экзаменом — я верю в него. Каждый вечер я зубрил как сумасшедший и легко справился с вопросами. Какой все же фарс эти экзамены, они не позволяют правильно оценить знания! До смешного неэффективны. В основном дело тут в памяти. Один вопрос по огромному материалу! К счастью, я отношусь к экзаменам как к фарсу, как к игре, которой не избежать, — будь что будет. Относиться к экзаменам серьезно — должно быть, большое страдание.

16 июня

Э.М. Форстер «Хауардз-Энд». Скучная, лишенная очарования книга. Странная, написанная в женской манере, со старомодным душком. Словно автор — образованный кролик. Неинтересны и неубедительны попытки писателя разрешить мелкие моральные, философские, психологические и метафизические противоречия. Относительно красочный стиль, но при этом ни одного по-настоящему яркого описания. Есть в книге и чувствительные, романтические моменты. История, возможно, и достоверна, но ей не хватает убедительности, вредят и элементы цинизма. Атмосфера приглушенная, болезненная.

19 июня

Последний день выпускных экзаменов. Экзамен был трудный, и сдал я его неважно. Когда все закончилось, я чувствовал себя ни хорошо, ни плохо. Своего рода антикульминация, но не совсем. Облегчение: ведь неприятный период в жизни остался позади. Новое ощущение свободы, независимости и — бесцельности.

20 июня

Расположившись в саду Нью-Колледжа в солнечный ветреный день, читаю «Грозовой перевал». Как приятно читать книгу, действие которой не тормозится символическими или психологическими отступлениями. В саду появилась хорошенькая девушка в пляжном костюме; подобрав повыше юбку и обнажив плечи, легла на траву у берега. Тут в сад входит тучный Исайя Берлин [73] ,

по убеждениям космополит, и следовательно, человек неприятный по традиционным английским стандартам, а с ним юный Джеймс Джолл, стройный и белокурый. Оба в темных костюмах. Совершив невероятные прыжки, оказываются за углом, где лежит красавица — голова ее прикрыта капюшоном, — поглядывают искоса в ее сторону, что-то обсуждают, весело и самодовольно посмеиваясь. Я пытаюсь представить, на что похожа эта сценка, и решаю, что она взята из жизни монастыря. Как если бы монахи увидели купающуюся пастушку. Я вижу Исайю Б., погружающегося, подобно морской свинье, в глубокую, темно-зеленую тень каштанов, в то время как его совиная голова, выпученные глаза и толстые губы по-прежнему обращены в сторону девушки. В какой-то момент он выглядит совсем как сатир.

73

Известный философ и политолог, в то время член совета университета; у Дж. Ф. был «моральным наставником», осуществлявшим руководство в личных вопросах.

21 июня

Интересный вечер с Поджами и их другом, малоизвестным режиссером Стивеном. Этот высокий бунтарь выглядит для своих лет (35–37) молодо, его переполняет наивная вера в коммунизм.

Сам он это отрицает, но левое крыло, к которому он примыкает, простирается так далеко, что «социализм» тут — простой эвфемизм. С неприязнью относится к среднему классу (из которого вышел сам). Называет себя прирожденным революционером, судя по его словам, можно подумать, что это же везение, как врожденное умение плавать или кататься на коньках. Ненавидит Америку, капитализм, консерватизм. Опасная, ограниченная, пылкая личность. Не имеющая корней, разрушительная. Поджи, как обычно, циничны и веселы, их пессимизм выглядит нелогично. У Эйлин есть привычка шокировать, вести себя вызывающе, и это вносит свежую струю. Время, проведенное в их обществе, после недели безделья, сосредоточенности на себе и потворства своим капризам подействовало на меня как холодный душ. Говорили о войне, экономике, о шансах на существование, выживание. Теперь это был уже пессимизм взрослых, серьезных людей. Темная полоса, внезапно закрывшая тонкую радугу. Я молчал, никак себя не проявлял, слушал, чувствуя себя чужим, мудрым и более глубоким, чем остальные. Слушая коммуниста, я почувствовал правоту Вольтера («cultiver notre jardin» [74] ), эти слова подходят для такого раздерганного существования, как наше. Они означают: занимайся своим делом, но не будь эгоистом — живи и оставайся самодостаточным, помогай, если нужно, будь терпимым, довольным, не высовывайся, занимайся философией, наслаждайся природой и простотой. И никогда, никогда не связывай себя обязательствами, касающимися неких идеалов. Мученичество никогда не приносит результатов. Когда дело касается ума, широта важнее долготы.

74

Возделывай свой сад (фр.).

Когда я уходил, мне вручили подарок, пьесу «Юнона и павлин» [75] , с дарственной надписью. Поступок тронул меня: несмотря на разницу наших взглядов, я чувствовал большую симпатию к этим людям. Они принадлежали к тем моим друзьям, которых я меньше всего хотел бы потерять. У Бэзила Бистона есть здравый смысл, он близок к природе; у Роджера Хендри напор; Гай Харди невероятно обаятелен; Подж и Эйлин умудрились соединить в себе все эти качества. Я воспринимаю их как одну личность.

75

Пьеса ирландского писателя Шона О’Кейси (1880–1964).

Большую часть дня провел с Бэзилом в Минстер-Ловелл. Рисовали пейзажи. Я, как всегда, был слишком нетерпелив и радостно возбужден. Использовал слишком много кричащих сочетаний. Потом тот же вид передал в кубистской манере.

Ли-он-Си, 27 июня

Последние дни я провел с большой приятностью для себя. Бэзил — отличный товарищ, но он подавляет во мне все лучшее. С ним я потакаю своим прихотям. В течение долгого времени я не пишу стихов, вообще ничего не пишу. И все же жизнь моя наполнена, и, если бы не последнее обстоятельство, я был бы счастлив. Жизнь должна быть свободной для творчества. Здесь, в Ли, я ощущаю себя как в вакууме, находясь меж двух миров. Оксфорд, передавший мне все лучшее и худшее, что в нем есть, остался позади. Чувствую, как во мне растет новое физическое «я» — тело стало мощнее, кожа смуглее, лицо округлилось и повзрослело, и, если я нахожусь в хорошем настроении и улыбаюсь, верхние веки опускаются под углом и набегают морщинки. Эта новая личность более гедонистическая, самодовольная, доминирующая и напористая. Однако я чувствую себя глубоко аморальным человеком, как будто неприятие абсолютных понятий ослабляет у меня чувство справедливости, добра, долга и респектабельности. Как раз в это время известия о корейском инциденте затмили яркие события личного существования. Американцы вмешались, и возможно, в этот момент их убивают. Война потирает руки [76] .

76

После поражении Японии в 1945 г. Корейский полуостров разделили по 38-й параллели на две зоны, северную оккупировал Советский Союз, южную — Соединенные Штаты. В 1949 г. американская оккупация закончилась и на юге возникла Республика Корея. Но 25 июня 1950 г. войска Северной Кореи в количестве 135 тыс. человек пересекли 38-ю параллель с намерением объединить всех корейцев. Президент Трумэн направил на защиту Южной Кореи американские войска, а спустя два дня, 27 июня, Совет Безопасности ООН принял резолюцию, которая рекомендовала всем ее членам «отразить вооруженную атаку и восстановить мир и безопасность в означенном районе».

Поделиться:
Популярные книги

Поступь Империи

Ланцов Михаил Алексеевич
7. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Поступь Империи

Эксперимент

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
4.00
рейтинг книги
Эксперимент

Звезда сомнительного счастья

Шах Ольга
Фантастика:
фэнтези
6.00
рейтинг книги
Звезда сомнительного счастья

Семья. Измена. Развод

Высоцкая Мария Николаевна
2. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Семья. Измена. Развод

Третий

INDIGO
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Третий

Совок

Агарев Вадим
1. Совок
Фантастика:
фэнтези
детективная фантастика
попаданцы
8.13
рейтинг книги
Совок

Измена. Не прощу

Леманн Анастасия
1. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
4.00
рейтинг книги
Измена. Не прощу

Мастер...

Чащин Валерий
1. Мастер
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
6.50
рейтинг книги
Мастер...

Отборная бабушка

Мягкова Нинель
Фантастика:
фэнтези
юмористическая фантастика
7.74
рейтинг книги
Отборная бабушка

Законы Рода. Том 9

Flow Ascold
9. Граф Берестьев
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
дорама
фэнтези
фантастика: прочее
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 9

Последняя Арена 2

Греков Сергей
2. Последняя Арена
Фантастика:
рпг
постапокалипсис
6.00
рейтинг книги
Последняя Арена 2

Толян и его команда

Иванов Дмитрий
6. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.17
рейтинг книги
Толян и его команда

Хозяйка усадьбы, или Графиня поневоле

Рамис Кира
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.50
рейтинг книги
Хозяйка усадьбы, или Графиня поневоле

Как я строил магическую империю 4

Зубов Константин
4. Как я строил магическую империю
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
аниме
фантастика: прочее
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 4