Дневники Фаулз
Шрифт:
6 октября
Скандальная ситуация с «Аллен и Райт», там управляющий может украсть 300 фунтов в год без всяких последствий. Его фамилия Вуд. У него, кроме жены, есть еще и любовница, так что деньги ему нужны. В его обязанности входит работа с заказами и вся торговля. Он управляет магазином. Неизвестно, берет он деньги или товары, но прибыль всегда меньше, чем должна быть. В этом году она меньше на 300 фунтов. Прямых улик нет, так что доказать ничего нельзя. Кроме того, он умелый управляющий и знает дело как свои пять пальцев. Ему известны все ходы и выходы, он умеет заказать и продать товар. Если он уволится, продажа тут же пойдет на спад. Ужасно, что такой человек, как он, может не считаться с законами нравственности. Он хозяин положения. О. не может без него обойтись, ему приходится его терпеть. Старая история о слуге, который знает, что незаменим, и извлекает из этого выгоду.
9 октября
Смерть Шейлы.
Внезапная болезнь, паралич задних конечностей и осложнение
Ветеринар оказался плюгавым человечком, он странно улыбался — одним ртом, а говорил так, словно не был полностью уверен в том, что ему верят. Держался серьезно и встревоженно. В его серьезности, которую он иногда смягчал каламбуром, было что-то клоунское. Пустяковые вещи он произносил с важным видом. Он делал все, что мог, — не очень много по большому счету. Правда, наука эта по-настоящему сложная.
Все были ужасно расстроены. Хейзел сначала пыталась убедить себя, что все не так плохо, но потом, ближе к концу, пряталась за закрытыми дверями, чтобы ее рыдания не были слышны. Окончательно она потеряла самообладание, когда пришел ветеринар, чтобы усыпить собаку. В узком кругу замкнутого существования такая маленькая трагедия принимает большие размеры. Ведь Шейла стала частью жизни семьи — ее присутствие при семейных трапезах, приступы веселой игривости, обязательные вечерние прогулки. Ее удивительные глаза, особая «прелесть», нежная доброта. Другая собака могла и испортиться при таком снисходительном отношении.
Но у нее был исключительно хороший характер. Не помню собаки добрее. Она обладала благородным достоинством, веселостью нрава, аристократической непринужденностью, равнодушием к чужим, женственной робостью в сочетании с истинно бойцовским характером по отношению к мышам и кошкам. И что всего милей, ей никогда не надоедали наши приставания и заигрывания.
Я отнесся к этому событию внешне спокойно и бесстрастно. О собаках не плачут. Собака есть собака, и то, что Шейла стала для матери и Хейзел членом семьи, только отражает стиль их жизни. Но утрата животного — странная вещь. Здесь не обязательно сдерживать себя, а чувство потери почти такое же сильное, как и от смерти человека. Я обнимал ее, когда она кричала от боли, изо всех сил желая, чтобы страдания отпустили ее; и это несчастное измученное тельце медленно, очень медленно обвисло в моих руках, несколько раз дернувшись в конвульсиях. В такие минуты, когда раскрываешь всю душу, чтобы понять, сопережить и облегчить боль, тебе, несмотря на сложные отношения человека с домашними животными, дано испытать францисканское сострадание ко всему живому, трогательное братское единство бытия.
Для меня Шейла (ведь ее родиной был Пул [89] ) была связующей нитью с Девоном, с Ипплпеном, с тем счастьем, которое я там испытал. Особенно с Пулом, где жила милая пожилая чета. Я помню щенков в амбаре и как трудно было выбрать из них одного.
Ветеринар усыпил собаку, и я помог вынести ее труп. Мы положили ее в мешок, а мешок засунули в багажник. Она уже перешла в разряд воспоминаний. Правда, все еще берущих за душу — место, где она лежала, было теплым; я взял в руки ее ошейник, потом заметил шерсть на матрасике, и накатили воспоминания, но я знал, что воспоминания со временем поблекнут и что она ушла навсегда.
89
Пул — небольшая ферма близ Ипплпена, ею владели супруги Хилз.
11 октября
Тороплюсь закончить пьесу «Пандар». Из-за того что работаю над ней все время, не уверен в качестве своей работы. Беда в том, что она слишком актуальна, слишком связана с моими теперешними мыслями и страхами. И слишком многословна.
Новый взгляд на родителей, охватывающий все их недостатки, — точнее, те качества, которых им недостает. У них совсем нет ощущения стиля. Они не могут отличить стильный кувшин от просто симпатичного, они не чувствуют стиль вещей, книг, музыкального произведения, еды, приправы, жизни. Это то же, что отсутствие эстетического чувства, только глубже; лучше всего это понимаешь путем наблюдения. И тогда приходишь к основательной критике предместья.
14 октября
Генри Джеймс «Родерик Хадсон». Что-то в Джеймсе наводит на меня тоску. Многоречивость. Бесплотность. Хотя, возможно, все дело в моем настроении: нельзя судить о книге, пока не прочитал ее три раза с солидными интервалами.
15 октября
Отличный репортаж по радио о найденной гробнице матери Эзопа. Возникает бесконечно волнующее, романтическое и трогательное чувство при известии, что в косметичке нашли инструмент «заостренный с одного конца, чтобы чистить ногти, и округлый и плоский с другого, чтобы отодвигать кожицу». Такой факт помогает не бояться времени. Вчерашняя смерть ничем не отличается от той, что случилась 5 тысяч лет назад. Древние египтяне по-прежнему «живут»! Живут в своем энергичном, полном жизни искусстве. Экзотические, но все же близкие соседи.
Закончил «Пандара». Это мое третье сочинение, и первое прочно сбитое, с «продуманным» языком. Основная трудность — точность языка. Я доволен, что все позади. Хотя многое надо почистить и сократить. Есть слишком сентиментальные куски. Слишком напыщенные. Но есть и хорошие драматические отрывки, хотя и не всегда к месту.
24 октября
Коренастый молчаливый старый толстяк, плохо одетый и похожий на умную жабу, пришел сегодня купить одежду. С видом знатока он тщательно все осмотрел и предложил мне тридцать пять шиллингов. Тридцать пять шиллингов за костюм, два пиджака, свитер и рубашку, все в отличном состоянии. Я отказался. Он вытащил фунт и еще десять шиллингов и, похоже, думал, что от вида такой суммы я потеряю голову. Я вновь отказался, и он удалился, прихрамывая.
Геродот [90] . Читал шесть месяцев. Получил огромное удовольствие. Самое великое и лучшее в нем — гуманность. То, что он был легковерным, неточным и не всегда поступал благородно, только усиливает мой интерес, особенно если эти недостатки не чрезмерны. Поражает его любознательность, пристрастие к мелким событиям, а иногда почти вневременное подтрунивание над человеческими слабостями. Его работа изобилует темами, которые прямо вопиют, требуя современной обработки. Бескрайний сад идей. Снова и снова подчеркиваются основные essences [91] человеческой природы, а с другой стороны — пикантность и экзотика незнакомого варварского прошлого. Я отметил самые значительные места; значительными я называю отрывки занимательные, доставляющие эстетическое наслаждение или же интересные, приоткрывающие тайны. Большинство же так называемых исторически значимых сухих фактов о разного рода событиях скучно и представляет интерес только для историков. Все зависит от того, что вам интереснее знать — где X был в такой-то день или что он в этот день ел. На мой взгляд, последнее гораздо интереснее. Самая восхитительная книга о Египте. Первые четыре книги лучше пяти последующих, и, если бы мне пришлось готовить полное собрание, я бы ничего не исключил. Перевод «классический» в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Самая оригинальная черта Геродота — сочетание академической объективности и очаровательного, казалось бы, неуместного здесь старомодного изящества.
90
Родившийся в Галикарнасе, в Карии, в 484 г. до н. э., Геродот, «отец истории», описывает в своей «Истории» войну между персами и греками в начале V в. до н. э. Хотя его часто критиковали за отсутствие исторической точности, его мнение выделяется своей благожелательностью и энциклопедическими интересами в других культурах. Он не только описывает исторические перипетии войны, но и пространно повествует об обычаях, преданиях и легендах многих мест, где он побывал за время своих многочисленных путешествий. Умер в Фурии около 420 г. до н. э.
91
Сущности (фр.).
25 октября
Сомнения относительно «Пандара». Временами кое-что кажется безупречным. Временами — ужасным. Но сейчас уже поздно что-то менять. Думаю, я никогда не смогу быть достаточно объективным. Если я вдруг увлекусь написанным, то, очнувшись, буду опять сомневаться. Ведь слова лишь кодируют истинное вдохновение, а не выражают его прямо. Они всего лишь камни для перехода на другой берег.
Начинаю понимать, что мое основное достоинство с творческой точки зрения — острое критическое чутье, нюх на faux tons [92] . Пока я не могу с успехом применять его к собственным сочинениям. Но, думаю, со временем с этой двойственностью удастся справиться. Мне кажется, что именно самокритичность сделала того Элиота, какого мы знаем. Острые критические способности содействовали его величию, однако все было в меру, не до такой степени, чтобы это качество повредило его замыслам.
92
Фальшь (фр.).