Дневники фаворитки
Шрифт:
– Велица прислала, – мальчишка бухнул на стол поднос. По-хозяйски переставил на расстеленную скатерть кувшин с молоком, краюху хлеба, кусок сыра. Развернув тряпицу, вывалил на блюдце засахаренные сливы.
– Съешь одну, – я по глазам видела, что такое лакомство для мальчишки недоступно. Он угрюмо покачал головой. – Съешь, я разрешаю.
Он, так и не посмотрев на меня, ухватил одну.
– Мамке.
– Возьми тогда еще.
– Не можно. Велица ругать станет, ежели узнает.
– Не узнает, – я поднялась, высыпала
– Скажи, а куда ты тащил тяжелые ведра?
– Когда? – взгляд честный-честный.
– Вчера. Ты еще от меня убегал.
– Вот еще. Зачем мне надобно с помоями бегать?
– С помоями? – вот не показалось мне, что в ведрах помои. Куски печени и требуха. Я видела однажды, как разделывали коровью тушу.
– Ну да. Их с центрального входа выливать в обрыв не можно. Весной вонять начнут. Приходится таскаться к морю через задний двор.
– А кто рычал в пещере?
Палек задумался. Почесал макушку.
– А! Так море же!
– Не похоже, – я поджала губы, не соглашаясь с объяснением.
– Ну, как же! Внизу в пещерах бьет ключ, а когда море волнуется, то доплескивается до горячих камней. Вот и получается страшный звук. Хорошо еще паром не обдало. Вы это… будьте поосторожней.
– Спасибо. Я буду.
Мальчишка убежал, а мой измученный мозг получил новую пищу для размышлений. Не поверила я, что мясной сбой нужно вываливать в овраг, как помои. Что за расточительство? У охраны есть псы, лучше бы им скормить. И звук тот вовсе не был шипением.
***
– Тук-тук-тук! К вам можно?
На пороге стояла фрейлина короля. И опять в моей памяти ожили ее трясущиеся сиськи. Прямо наваждение.
– Леди Милена? Так вас, кажется, зовут?
Я стояла каменной статуей. Зачем фаворитка здесь? Она видела, что я в купальнях наблюдала за ними? Пришла укорять в неприличном поведении? Хотя… Неприлично было с ее стороны предаваться страсти в людном месте. Ну и что, что рассвет только-только занялся? Разве я не могла захотеть освежиться после долгой ночи?
М-да. Вот почему они там были. Пришли освежиться после долгой ночи, ну, и опять не удержались.
– Меня зовут Фиордес. Можно без леди. Я бастардка маршала Плюсса. И, если вас не смутит, походная жена короля, – она рассмеялась, и ее грудь опять заколыхалась. Я отвела глаза. Ну неприлично иметь такие большие сиськи.
– Что вас, Фиордес, привело ко мне? – вблизи она казалась еще красивей. Ни единого пятнышка на безупречной коже, строгие линии бровей, четкие очертания верхней губы, милая припухлость нижней. Губы, которые целовал король.
– Мне очень понравились ваши рисунки. Один из них Таллен даже повесил в своем кабинете. Это тот, где дракон в ярости рвет когтями крышу башни. А вокруг беснующиеся волны. Я прямо услышала, как они оба ревут: ящер и море.
– И?
Тут она деланно засмущалась. Поднесла ноготь к губам, погрызла его жемчужными зубами.
– Не могли бы вы нарисовать мой портрет? Я бы повесила его в королевской спальне. Чтобы Таллен видел, какую бы женщину он туда ни привел, я лучше.
– Вы ревнуете?
–О! Мы уже столько раз расставались и вновь сходились, что всех остальных можно считать временными, а я постоянная.
– Мне говорили, что король бывших любовниц выдает замуж или отправляет в монастырь, – про каторгу я принципиально умолчала. – Это правда?
– Правда, – Фиордес вздохнула. – Меня тоже отдал. Генералу Кройцу. Слышали о таком? Пограничник-герой, орденоносец, кавалер королевской звезды…
– И где он сейчас?
– Все там же, на границе. Вернусь, привезу ему очередной орден. Так как насчет портрета? – она подошла к зеркалу, поправила идеально лежащие волосы. – Я бы была не против, если бы вы изобразили меня обнаженной… Ой, какой красивый цвет помады! – она держала в руках одну из баночек леди Шер. – Можно?
Я рассеянно кивнула. Фиордес обмакнула пальчик и уверенными движениями нанесла помаду на губы.
– Великолепно! – она полюбовалась свои изображением. Цвет действительно подошел как нельзя лучше. Губы стали сочными, яркими. Такие с особым наслаждением будет целовать король. Бедная леди Шер, знала бы она…
– Я никогда не рисовала людей и, боюсь, у меня не хватит таланта передать всю вашу притягательность.
– А если я вам щедро заплачу? – Фиордес облизала губы. Вкус у помады тоже был хорош. Фаворитка вернулась к баночке, зачерпнула новую порцию краски и, сунув палец в рот, от удовольствия закрыла глаза. – М-м-м, как поцелуй бога. Подарите мне эту помаду.
– Я…
– Спасибо, милая, – она чмокнула меня в щеку, оставив влажный след. Я непроизвольно вытерла его салфеткой. – Встретимся после ужина… О, нет! Лучше завтра на рассвете! Освещение утром гораздо ярче.
Фиордес ушла, оставив сладкий запах духов. Удивительная женщина. Она не просит, она диктует. Видимо, годы, проведенные рядом с королем, и ее сделали такой же самонадеянной.
Теперь придется извиняться перед Шер за помаду, которую я не смогу вернуть. Надо бы попросить Фурдика поискать такую же в столице. Я посмотрела на салфетку, на которой остались следы краски.
***
Обед я тоже пропустила, а вот на ужин за мной прислали.
– Его Величество потребовали, чтобы вы присутствовали, – церемонно сообщил мне Фурдик, передавая пакет с кистями и красками.
– Хорошо, – я была расстроена. И вовсе не из-за того, что мне вновь придется надевать ту же юбку и рубашку. Я откровенно трусила. Что скажет король? Не станет ли намекать на мое позорное подглядывание?
Ну почему со мной так? Кто-то ведет себя непристойно, а в виноватых хожу я?
***