Дневники Карамазова
Шрифт:
– Почему? – осипшим голосом уточнил я.
– Я устала быть одна. Мне нужен новый хозяин.
Отложив ложку, я осторожно тронул плетение, активируя щит. Но нападать на меня никто не собирался. Девушка спокойно собрала посуду и отставила ее в сторону. А на столешницу выложила из кармана передника горсть грибов и ягод. Не обращая внимания на искорки, которые срывались с кончиков моих пальцев, Шанья перебирала свои находки.
– Зимой тут стыло, - сообщила она. – Печь топить надо торфом с болот. Сам туда не ходи. Иначе быть худу. Менять торф будем у кикимор на сушеную рябину. А за водой ходи токма по тропе вдоль опушки. Иначе оступишься и свалишься в овраг и оттудова так просто не выберешься. Там руку ломал другой мужик в ту осень. Болело знатно. Одной плохо.
– Ээ, - неопределенно ответил я.
– С чердака выгонять летучих мышей будем. Не дело в доме держать грызунов. А хорьки будут жрать в подполе тех, кто без крыльев. Круг грибной не рушь, а не то…- девушка мрачно зыркнула на меня.
– С чего ты решила, что я буду здесь жить?
– А кто? – удивилась Шанья, отложив особенно крупную ягоду. – Ты ж меня порешить пришел?
– Ну…
– Значит, и жить здесь со мной станешь, - она стукнула по столу кулачком. – Иначе никак. Таков путь. Здесь нужен…
– Хранитель? – уточнил я.
– Да, точно. Так вы зоветесь, - девушка улыбнулась и неожиданно сбивчиво добавила. – Когда-то я тоже пришла сюда… В мокрых ботинках…
– Я заберу вещь и уйду.
Шанья хмыкнула, зажав рот ладонью, а потом засмеялась, запрокинув голову. Смех девушки поначалу звучал звонко, но потом стал хриплым, каркающим и наконец превратился в хлопанье мокрых крыльев.
– Ты не сможешь забрать вещь с собой. Она заберет тебя себе. Как однажды всех до тебя.
Моя голова закружилась, и я едва успел ухватиться за край стола, чтобы не свалиться.
– Тихо, - заботливо забормотала хозяйка, удерживая меня. – Пока к дому привыкнешь. Пока я твою силушку заберу, да своею наполню. Надо подождать, не торопиться…
Девушка оказалась неожиданно крепкой. Она подняла меня на ноги, подставив плечо, и повела к печи.
– Я тебя напоила, я тебя накормила, я тебя спать уложу, - говорила она монотонно.
Затолкав меня на печь, застеленную шкурами и тряпьем, девушка забралась следом и легла рядом. Она смотрела на меня долго, широко улыбаясь. Ее цепкие руки забрались мне под рубаху, очертив живот и скользнув к ремню штанов.
– Лапы убери, - просипел я.
– Потом еще просить будешь, - пообещала она. – Будем жить вместе. Станешь моим.
– Нет.
– Мне никто не отказывал, - сообщила мне девушка заговорщически.
– Кто… ты…
– Они смогли разбить мой дом, - шепнула девушка мне на ухо. – Называли мой дом объектом. А когда уничтожили мою клетку, я вышла наружу. И сделала себе новый дом. Нравится?
Она ухватила меня за подбородок и заставила посмотреть в сторону. Логово, в котором мы находились, даже отдаленно не напоминало дом. Стены были собраны из человеческих костей разной степени желтизны. Под полотком висели гроздья кишок, освежеванные головы и куски выделанной кожи.
Я зажмурился, не желая видеть гниющую тушу, которую использовал вместо лавки.
– Станешь моим хранителем, - шептала Шанья. – Будешь меня желать. Так долго, пока не выгоришь. И потом…
Пахнуло тленом и мокрой шерстью. Я зарычал, и плетение отозвалось, образовав щит. Девка вскрикнула, обегжись моей Силой.
– Какой ты нежненький, - полюбовалась мной она и вернулась к столу.
– Скоро ночь придет. И проснется недоброе, - забормотала она, хрипло.
– Ты доброе, что ли? – едва ворочая языком, пробормотал я.
Эта гадина меня отравила. Уж не знаю, как можно было сделать это с аристократом, но эта девка сумела.
– А всегда ли со злом добро бьется? Иногда и другое зло сгодится. Ты привыкнешь…
Из-под пола послышался глухой звук, на который хозяйка отреагировала раздраженным шипением. А потом со злобой топнула по крышке, ведущей в подвал.
– Не бузи.
– Кто там?
– вяло спросил я.
– Тоже пришел с мокрыми ботинками, - пояснила девушка и хихикнула. – Но он не может больше быть моим хозяином. Значит, станет… кролом.
Меня едва не вывернуло, когда я понял, о чем она говорит. Желудок сжался, и я закашлялся.
– Привыкнешь, - протянула Шанья. – Понравится потом…
Перед глазами плыло. Я пытался остаться в сознании и мне это удавалось с большим трудом.
– Поспи, соколик, - бубнила хозяйка. – Утро вечера мудренее…
**
Я смог пошевелить пальцами спустя час. Постепенно все мои члены покидала слабость. Шанья не замечала меня, ходя по своему жуткому жилищу. Иногда с нее слетал образ девушки и под ним проглядывало существо с гниющей плотью и обнаженными костями. С черепа свисали спутанные волосы, а изо рта выглядывал длинным черный язык.
Мне хватило времени понять, что происходит. Кто-то разрушил объект, сумел совершить немыслимое в этом месте. Суть объекта завладела хозяйкой этого дома, сделав ее этим. И теперь ей нужны хранители. Всем объектам, даже бездомным, нужны хранители.
Я кое-как сумел прижать ладони друг к другу и сила робко отозвалась.
– Надо баньку истопить, - довольно мурчала девка. – А мочалки свежие из мышеловки возьмем. Негоже на брачную постель ложиться не мытыми.
«Проклятая баба», - подумал я отчаянно и поклялся себе никогда не жениться.
Шанья несколько раз подходила ко мне, проверяя, сплю ли я и, тяжело вздыхая, отходила прочь. В очередной раз она принюхалась ко мне по-собачьи и произнесла:
– Чую, русским духом пахнет. Вкусно. Ты проснулся, мой суженый.
Отвечать ей было нечего. Мне пришлось стерпеть холодные сильные руки, которые стащили меня с печи. Усадив меня на куче тряпья, девушка отошла в сторону и подхватила корзину с придушенными грызунами.
Ждать больше смысла не было. Чем дольше я оставался в этом жилище, тем слабее становился. Разум подводил меня, и я не сразу вспомнил, что у меня есть ноги.