Дневники казачьих офицеров
Шрифт:
Мне стало страшно и… стыдно. Страшно потому, что заблудился весь полк, мы не знаем, куда идти? Не ночевать же в снежном буране! А стыдно потому, что как мог заблудиться полк?
Остановились, не слезая с коней. Вперед широкой лавой была выброшена 3-я сотня опытного офицера сотника Ковалева — во что бы то ни стало найти или дорогу, или село.
Сотня в 30 коней, утонув в снегу, скрылась в пурге. Закутавшись в бурки и башлыки и повернув своих лошадей хвостами на восток, против пурги, мы все ждем вестей от разведывательной сотни.
Где-то на юго-востоке послышался лай собак, показавшийся нам таким приятным, словно дуновение теплого ветерка. А через час появился казак с донесением (словесным), что село найдено и он проведет полк к нему.
Было уже глубоко за полночь, когда полк вошел в село и быстро разместился скученно в его западных окраинах.
Карт мы не имели. Где мы? как называется село? где противник? — ничего этого было не известно и самому командиру полка.
— Кто здесь в селе?., белые или красные? — спрашиваю я хозяина, довольно зажиточного и многодетного, с сыновьями наших лет.
— А хтой е-знае… сяло балыиая… на семь вярстов растянулась… можа хто там ий е, — отвечает мне не так уж пожилой мужик со столь диким выговором русских слов.
Не столько с этих слов, но по выражениям лиц всей семьи мне показалось, что хозяином что-то недоговорено. Допрашивать же было и некогда, и не время.
Казаки устали, промерзли, были голодны. Сказав командирам сотен, чтобы всем быть начеку, заснули мертвым сном. А наутро обнаружилось, что красная конница еще вечером вошла в это длинно растянувшееся село и ночевала в восточной окраине его.
На наше счастье, они не выставили сторожевого охранения в западном направлении, не знали, что в него вошли казаки ночью. Полк, отдохнув, с проводником двинулся в назначенное по заданию село.
Будь же красные по квартирам в нашей стороне, да еще без сторожевого охранения… казаки, искавшие крова и отдыха и натолкнувшиеся на них, спящих, — трудно представить, чем бы это все закончилось!
Одна казачья история
Мой полевой заведующий хозяйством, есаул Краморов, ввиду наших общих отступлений, оторвался от полка и потерял с ним связь.
Приготовив фураж для полка и оставив сенной обоз в одном из сел, он на легких городских санках, в которых едва могло поместиться три человека, выехал в Старый Оскол, предполагая, что его полк должен быть там.
В санках, в упряжке, был его собственный строевой конь образца кавалерийских полков — высокий, сильный и в отличном состоянии. С ним был его родной брат-студент и больной подпоручик-пулеметчик, житель Ставрополя.
Краморов, сподвижник Шкуро в его первых восстаниях на Кубани, был опытный и храбрый воин. При себе в санках он имел ручной пулемет системы «Льюиса». Я как-то подтрунил над ним, над его вооружением при обозе, но он невозмутимо ответил:
— Ничего, господин полковник. Все может случиться. А ежели при мне пулемет, то я ничего не боюсь, даже если на меня и наскочат красные.
Подтрунивали над ним и офицеры, старые «хопры», за его нескладный вахмистерский язык и манеры воинского обращения. Но все они были очень довольны, в особенности я, как он энергично и умело доставал фураж для полка. В нем сказался старый опытный вахмистр сотни — в отношении заботы о лошадях. И вот здесь, как дельный служака, он, приготовив фураж, поехал вперед, чтобы разыскать свой полк и накормить его.
Навстречу им шла конница. И когда Краморов узнал, что это красные, было уже поздно…
Повернув назад и пустив своего мощного коня полным карьером, отстреливаясь из пулемета, уйти было нельзя. Головные дозоры красных, стреляя на карьере, убили брата. Он вывалился из санок. Больной офицер-подпоручик также вывалился из них. Сам есаул Краморов успел вскочить в село. Бросил санки, вбежал в хату крестьянина и, идя на риск, рассказал ему, кто он, просил дать ему крестьянскую одежду и спрятать его. И добрый крестьянин спас неизвестного ему офицера-казака.
В село вошел полк красной конницы и расположился по квартирам. Краморов идет на следующий риск. Этот полк состоял почти полностью из донских казаков. Им командовал бывший вахмистр-донец. Краморов явился к нему и сообщил, что он есть крестьянин, выгнан был белыми в подводы… и от которых сбежал. Теперь он хочет поступить в ряды Красной армии, чтобы сражаться против белых…
Догадался ли красный донец-вахмистр, кто перед ним стоит? Понял ли он Краморова, как казак казака? Краморов этого не определил, но командир отнесся к нему сочувственно, дал ему коня с седлом и зачислил к себе в ординарцы. Краморов сказал, что его фамилия «Шаталов».
Наша дивизия отступала. Прошло дней десять. О гибели Краморова с обозом было забыто по ходу тревожного времени. По пути дивизия остановилась на короткий привал в маленьком хуторке. В крайней хате генерал Шифнер-Маркевич со старшими офицерами, рассматривая карту, информирует о положении фронта. Неожиданно открывается дверь и входит донской генерал со своими офицерами. Это был Генерального штаба генерал Калинин, начальник 10-й Донской казачьей дивизии. Его дивизия подошла к нам с северо-востока. Генералы познакомились, и Шифнер-Маркевич с Калининым обратились к карте.
От холода небольшая комната наполнилась офицерами, кубанцами и донцами. Все закурили в тепле. Чад и дым коромыслом окутали всех…
Генерал Калинин говорит Шифнер-Маркевичу, что он был начальником штаба в 4-м Донском корпусе у генерала Мамантова в его рейде по тылам красных, критикует Мамантова, что он не слушался советов своего начальника штаба и, сидя в экипаже, запряженном тройкой лошадей, впереди полков, ходил в атаку. При этом генерал Калинин показал, как именно Мамантов сидел в экипаже — «откинувшись назад»…