Дневники казачьих офицеров
Шрифт:
19 января ветер начал крепчать и стало ясно, что ночью будет метель. Видно было, что Сандата останется за противником, это меня побудило спросить командира корпуса о месте предполагаемого ночлега. Было решено заночевать в селе Ивановском. Началась метель, и быстро надвигались сумерки. Дабы не сбиться с пути, я выслал к Ивановскому сотню 1-го Кубанского полка, которая должна была разведать положение и частыми пикетами поддерживать связь с дивизией. Разведка свою задачу выполнила за короткое время, и корпус двинулся на ночлег в село Ивановское.
Но ветер все усиливался, началась пурга, мороз крепчал, люди не видели друг друга. Пикеты от 2-й сотни 1-го Кубанского полка потеряли свое значение, так как их невозможно было увидеть. Штаб корпуса с 4-й дивизией и артиллерией от 2-й дивизии оторвались, все смешалось. После двухчасовых мучений я случайно наткнулся на штаб корпуса и части, находящиеся с ним. Все представляло собой толпу перемешавшихся людей, лежавших в снегу, имея в центре командира корпуса с его штабом. 2-я дивизия на мое приказание построилась, насколько это было возможно, и оказалось, что одной батареи не хватает — сотни 1-го Кубанского полка разыскали ее и подвели к дивизии.
Страшный мороз сковывал людей и лошадей. Командир, корпуса не мог найти выход из создавшегося положения. Тогда я взял инициативу на себя: от 1-го Кубанского и 1-го Лабинского полков были высланы сильные разъезды, но они вскоре вернулись, ничего не найдя. После этого была выслана целая сотня казаков 1-го полка на розыски села Ивановского или другого. Небо как-то очистилось немного, показались звезды, но мороз крепчал и дальше. Я случайно услышал лай собак вдалеке и предложил командиру корпуса двигаться на лай, так как дальнейшее пребывание в поле грозило нам потерей людей и лошадей.
Посадив всех на коней, я двинулся с дивизией вперед, у меня конь сразу повернул против ветра и быстро пошел вперед, но ветер, бивший в лицо, заставлял меня уклонять коня в сторону. Животное инстийктивно почувствовало жилье, рвалось против ветра, и через полчаса мой конь впереди всех довел нас до изгороди крайней избы Ивановского. Мой конь заслужил щедрую награду! В селе уже был один взвод 1-й сотни 1-го Кубанского полка, а остальные взводы были подобраны мной по пути следования в глубь села.
Утром следующего дня генерал Науменко приказал корпусу отойти в село Красная Поляна, оставив в Ивановском для разведки 1-й Лабинский полк из моей дивизии. В таком положении корпус простоял день, а на следующий противник повел наступление на село Ивановское и занял его. 1-й Лабинский полк, не получивший поддержки вопреки просьбам начальника дивизии командиру корпуса, отошел сам и расположился на ночь в двух верстах от села Красная Поляна.
Северо-восточную часть села занимала 4-я Кубанская дивизия, штаб корпуса занимал центр села, а моя дивизия — юго-западную окраину села.
На рассвете 6 февраля (простояли мы в Красной Поляне больше трех дней), пользуясь туманами, противник напал на село Красная Поляна. 4-я дивизия и штаб корпуса без боя ушли к селу Летницкому, не дав об этом знать начдиву 2-й Кубанской (мне). Узнав о появлении противника с северо-восточной окраины села, я бросился туда с двумя полками, атаковал его, и он поспешно начал отходить обратно, но в это время пулями я был ранен и принужден отъехать назад. По полкам прошел ложный слух, что начальник дивизии убит, и полки начали отходить. Этим воспользовался противник и энергично перешел в наступление.
Конная сотня противника бросилась на группу казаков (12 человек), находящихся у места моей перевязки, но я, оголенный до пояса для перевязки, был спасен 1-й и 3-й сотнями 1-го Кубанского полка, которые атаковали сотню красных и в рукопашной схватке наполовину ее уничтожили (9 февраля).
10 февраля, после этого события, бригада 2-й Кубанской Дивизии, собранная начдивом, медленно и с промежуточным боем начала отходить к селу Летницкому. Поручив части командиру 1-го Кубанского полка, я вынужден был сойти с коня и на фаэтоне прибыл в Летницкое, где нашел на церковной колокольйе командира корпуса генерала Науменко. На ночь все части корпуса собрались в Летницком, а на рассвете 11 февраля я был спешно эвакуирован в Армавир.
13 февраля от села Летницкого части 2-го Кубанского корпуса без особого отпора противнику отошли на побережье Черного моря в район Туапсе, где и произошла трагическая сдача Кубанской (армии. Подробностей отхода корпуса и вообще всей армии и позорную сдачу ее красным я не знаю, так как там не присутствовал. [51] Эвакуировавшись после ранения в селе Летницком в Армавир, я увидел и узнал, что наступил конец борьбы с красными и существования нашей армии на этом фронте, да и на севере, Откуда доходили слухи, что красные теснят Добровольческую армию на юг к Крыму.
51
С 16 февраля по 25 марта включительно 2-й Кубанский корпус отходил к Черноморскому побережью с боями. (Елисеев Ф. И. Лабинцы и последние дни на Кубани. Н.-Йорк, 1962, ротатор).
Уже тогда у меня зародилась мысль в случае краха армий уйти с единомышленниками в горы и организовать борьбу в защиту поруганной чести Родины, но головокружительные события на фронте и в тылу, развал армии и растерянность главноначальствующих (в то время главкомом был еще генерал Деникин) путалЯ планы.
Как снег на голову упал — свалился в Армавир 4-й корпус Донской армии, действующий в районе Ставрополя. Части корпуса (вместе с командующим) хлынули из Армавира на Туапсе.
Имея сведения, что в Баталпашинском отделе находятся целые казачьи и горские части, я поспешил туда. Проезжая с 15 казаками через свою родную станицу Баталпашинскую, я был арестован толпой казаков и иногородних этой станицы, но по выяснении моей личности толпа устыдилась, и я был освобожден.
Атаман Баталпашинского отдела генерал Абашкин [52] оставил свой пост и скрылся на Теберде. [53]
Его заместитель полковник Гречкин [54] был совершенно растерян и не знал, что делать. Я предложил ему присоединиться ко мне, но от моего предложения он уклонился — и я заключил, что он намеревался сдаться красным, что и случилось через несколько дней, по занятии станицы красными. [55]
52
Лбашкин Петр Степанович — р. 19 декабря 1868 г., казак ст. Лабинской ККВ, сын офицера. Окончил Александровское Кубанское реальное училище, в службе с 1887 г. Окончил Ставропольское казачье юнкерское училище (1890), Офицерскую кавалерийскую школу, командир дивизиона 1-го Лабинского генерала Засса полка ККВ в Персидском походе (1909–1912). В Великой войне полковник, командир Ейского (на апрель 1917 г.), 1-го Лабинского генерала Засса (на 24 июня 1917 г.) полков ККВ. Атаман Баталпашинского отдела ККВ (1918–1920), генерал-майор (8 сентября 1919 г.). Плен, лагеря (1920–1922), умер в Ростове 7 января 1934 г.
53
Не получив никаких распоряжений из Екатеринодара на случай отступления, генерал Абашкин с семьей отправился вслед за Кубанской армией, естественно, через горные перевалы. Оставаться «на посту», когда вся армия ушла к Черному морю, означало дождаться прихода красных и попасть им в руки. Что ожидало в этом случае генерала-атамана отдела с семьей — представить не трудно. Спустя два месяца, когда армия капитулировала, вернулись (архив составителя).
В своем дневнике, ниже, М. А. Фостиков «при приближени фронта… и большевиков… имеет цель присоединиться к отступающей армии», а затем уходит в Теберду.
54
Гречкин Илья Георгиевич — р. в 1881 г., из казаков ККВ. Окончил Оренбургское казачье училище. В Великой войне подъесаул 1-го Хоперского Е. И. В. Великой Княгини Анастасии Михайловны полка ККВ, орден Святого Георгия 4-й ст., полковник (на ноябрь 1917 г.). Во ВСЮР командир 1-го Таманского полка ККВ (1919), помощник атамана Баталпашинского отдела ККВ (1920).
55
Утверждение Фостикова о том, что полковник Гречкин сдался красным, документально не подтверждено.