Дневники няни
Шрифт:
— Привет, Гровер.
Но он сосредоточенно бомбардирует гостя плюшевыми игрушками и так увлекся, что почти не замечает меня.
— Нэн, я есть хочу. Где мой завтрак?
— Хочешь сказать, ленч? А где твоя мама? Он ловко уклоняется от летящей лягушки.
— Не знаю. И не ленч, а завтрак. Ха!
Я нахожу Конни в кабинете мистера N., где она превращает в диван бывший форт Грейера. Такого разгрома в этой квартире я еще не видела. На полу выстроились тарелочки с объедками пиццы, а рядом разбросаны вынутые из футляров кассеты с диснеевскими мультиками.
— Привет,
— Сами видите. — Она красноречиво обводит комнату рукой. — Эти два дня я просидела здесь. Мистер N. так и не появился, а она не хотела быть одна с Грейером. Представляете, заставила меня проделать такой путь из Бронкса, в пятницу, в одиннадцать! Пришлось отвезти детей к сестре. А она даже за такси не заплатила. И весь уик-энд словом не перемолвилась с бедным мальчишкой.
Она принимается собирать тарелки.
— Прошлой ночью я наконец сказала, что должна ехать домой, но это ей не понравилось.
— О Боже, Конни! Мне очень жаль. Как ужасно! Ей следовало бы позвонить мне — я по крайней мере смогла бы сменять вас по вечерам.
— Что? И позволить таким, как вы, знать, что она не способна заманить домой собственного мужа?
— Где она?
Она показывает на хозяйскую спальню:
— Ее высочество заявилось домой час назад и закрылось в своей комнате.
Я стучу в дверь:
— Миссис N.?
Тишина. Я толкаю ручку и несколько секунд отчаянно моргаю, привыкая к темноте. Она сидит на ковре цвета сурового полотна, окруженная магазинными пакетами. Из-под норковой шубы выглядывает фланелевая ночная сорочка. Тяжелые шелковые занавеси задернуты.
— Не могли бы вы закрыть дверь?
Она прислоняется головой к бюро, глубоко дыша в лиловую скомканную салфетку, очевидно, вынутую из пакета. Вытирает нос и смотрит в потолок. Боясь, что любой заданный мной вопрос может показаться бестактным, жду, пока она начнет первая.
Она смотрит в темноту и глухо бормочет:
— Как ваш уик-энд, няня?
— Неплохо.
— Мы замечательно провели время. Коннектикут прекрасен зимой. Катались на санях. Видели бы вы Грейера с отцом! Так трогательно! Чудесный уик-энд.
О'кеееей.
— Нэнни, не могли бы вы завтра прийти пораньше и… — она с трудом роняет слова, — …и отвести Грейера в школу? Он так… хотел найти свои розовые штаны, а у меня не было сил…
— Я ПРИСТРЕЛИЛ ТЕБЯ! ПАДАЙ!
— НЕТ! ЭТО ТЫ МЕРТВ! УМРИ! УМРИ!
Шум нарастает. Оглушительные вопли сопровождаются глухим стуком ударяющихся об пол игрушек.
— Няня, уведите их из дома. В музей… или куда-нибудь еще. Я не могу… мне нужно…
— УМРИ СЕЙЧАС! Я СКАЗАЛ, УМРИ!
— Конечно-конечно. Мы сейчас же уйдем. Не принести вам…
— Нет. Пожалуйста, только уходите, — срывающимся голосом просит она и хватает еще одну салфетку.
Я неохотно выхожу в коридор. С другого конца немедленно прибегает Грейер и переводит взгляд с двери на меня.
И швыряет мне в голову Винни-Пуха. Немного сильнее, чем следовало бы…
Я делаю вид, что не замечаю.
— Ладно, крутой парень, давай одеваться.
И возвращаю его и Винни-Пуха в детскую.
— На тебе пижама, болван, — ободряюще замечает Дарвин, когда я подталкиваю Грейера к шкафу.
Кроме своей любимой униформы, тренировочного костюмчика от Колледжиет, который Грейер с самого Рождества почти не снимает, он стаскивает с крючка один из галстуков отца и обматывает вокруг шеи.
— Нет, Гров, так нельзя, — говорю я. Дарвин пытается выхватить у него галстук. — Нет, Дарвин, это галстук Грейера.
— Видишь? Видишь? — победоносно объявляет Грейер. — Он мой. Ты сама сказала! Мой галстук! Мне мама дала!
Не желая возвращаться в ее комнату и выяснять подоплеку всей этой истории, я наскоро завязываю узел, оставляя галстук болтаться под его карточкой.
— Ладно, парни, шевелите ногами. У нас полно дел! И полно мест, где мы еще не бывали. У меня много сюрпризов, но первый, кто наденет пальто, будет первым, кто узнает, что нас ждет!
Мальчишки бегут в холл, обходя цветочные препятствия. Я хватаю с пола охапку игрушек и по пути к выходу швыряю на кровать.
Тем временем в холле Сайма пытается помешать Дарвину удушить прижатого к двери Грейера.
— Ему нужно дышать, Дарвин!
— Я подумываю о «Плей-спейс» [58] . Согласны вы? — спрашиваю я, наконец сообразив, что так и не сняла пальто. Дарвин мигом выпускает Грейера.
58
Нечто вроде игрового клуба для детей.
— УРА! — хором визжат они, подпрыгивая едва ли не до потолка.
— О'кей, — кивает Сайма. — Неплохо звучит.
Я вручаю ей куртку Дарвина и надеваю сапоги. Поблизости есть два «Плей-спейс», один на Восточной 85-й улице, а другой на Бродвее, в районе 90-х, но мы идем на Ист-Сайд, там гораздо чище. Эти закрытые площадки для игр обычно представляют собой манхэттенский вариант полностью оборудованного подвального тренажерного зала. И, как все остальное в большом городе, удовольствие это недешевое. Поэтому, подобно мотелям с почасовой оплатой, ты и твои питомцы получают за двадцатку добрых два часа, чтобы довести друг друга до полного изнеможения.
Сайма вместе с мальчиками стоит на тротуаре, пока я вынимаю коляску из багажника такси.
— НЕ ХОЧУ!
— И Я НЕ ХОЧУ!
— Вам помочь? — спрашивает она, увертываясь от пинка Дарвина.
— Нет, — пыхчу я. — Все в порядке.
Какое счастье, что не я его няня!
Я вкатываю коляску на тротуар, и мы с Саймой разбираем своих питомцев.
Возможно, для того, чтобы извращенцы не подглядывали за детьми, «Плей-спейс» размещается на втором этаже, куда ведет невероятно длинная, покрытая ковром лестница с узкими ступеньками, которая, похоже, простирается бесконечно высоко, до того самого места, куда попадают после смерти няни. Но Грейер как ни в чем не бывало хватается за нижний поручень и принимается взбираться наверх.