Дневники св. Николая Японского. Том V
Шрифт:
За всенощной сегодня было человек двадцать протестантских миссионеров и миссионерок, из которых один оставил у входа чемоданчик с платьем и Священным Писанием внутри, хватился при выходе — и нет, украл какой–то язычник. Следовало поручить придвернику, тогда этого не случилось бы.
22 декабря 1902/4 января 1903. Воскресенье.
Утром, когда читал Правило ко причащению, подали застрахованный пакет. Кончивши Правило, распечатал и прочитал: письмо игумена Пантелеймона, настоятеля Мироносицкой Пустыни в городе Царево- Кокшайске, Казанской губернии, в мире инженерного офицера Павла Степановича Рожковского, слушавшего миссионерские курсы в Казанской Духовной Академии в 1895–1897 году. Просится сюда миссионером, но с целью основать здесь скит. Желает еще привезти с собою одного простеца, своего постриженника, и учителя церковной школы, знающего церковный
За Литургией я помолился Господу, чтобы Он сотворил Свою Волю об о. Пантелеймоне.
23 декабря 1902/5 января 1903. Понедельник.
Написал о. Пантелеймону, что здесь прежде всего нужен миссионер- благочинный для беспрерывного путешествия по Церквам и ободрения и руководства проповедников и священников. А пока [?], изучится японский язык в достаточной мере для благочиннического служения, о. Пантелеймон, если приедет сюда, должен преподавать в Семинарии богословские предметы. Способен ли он к той и другой службе? Пусть наперед обдумает и решит. Во всяком случае, может приехать только один он, потому что для старца и учителя здесь пока нет дела. Со временем же потребуется здесь и скит, и монастырь. Тогда, быть может, и они понадобятся. Пусть о. Пантелеймон подробнее известит о них: какого образования, каких лет и прочее. О себе также пусть более подробно напишет и пришлет свою фотографическую карточку, как я ему посылаю свою (которую и приложил при письме).
Написал также запросы об о. Пантелеймоне, каков он, способен ли к миссионерскому служению здесь, во–первых, в Житомир — Преосвященному Антонию (Храповицкому), Епископу Волынскому, в ректорствование которого о. Пантелеймон учился в Казанской Академии, во–вторых, Преосвященному Сергию, ректору Санкт—Петербургской Духовной Академии, который, по словам о. Пантелеймона, хорошо знает его.
Справлял в эти дни и другую корреспонденцию в Россию, по письмам, накопившимся, когда некогда было отвечать, но, конечно, не важным.
24 декабря 1902/6 января 1903. Вторник.
Вчера была всенощная, петая обоими хорами. Сегодня с десяти часов Царские Часы, вечерня и Литургия Василия Великого. Кончилась служба в половине второго часа. Христиан из города было весьма мало.
Внутренняя корреспонденция, с рассылкою денег кое–куда.
Вечером Малое повечерие и утреня. Христиан из города не очень много, впрочем, слава Богу и за то. Служба торжественная и с добрым молитвенным настроением духа.
25 декабря 1902/7 января 1903. Среда.
Праздник Рождества Христова.
Молящиеся в Соборе за Литургией сначала — только учащиеся, в половине службы — половина Собора, в конце — полон Собор. Если бы в каждое воскресенье столько — это показывало бы, что тоокейские христиане богомольны, но и теперь все же знак, что тоокейские христиане не совсем забывают Бога. И за то благодарение Богу! Сам, Господи, воспитай и возгрей в них дух вящего благочестия! Служение было благонастроенное, с молитвенными порывами. Недаром Господь учредил общественное богослужение: с множеством молиться лучше, чем одному.
На проповедь сегодня Арсений Ивасава, кандидат, опоздал, так что нужно было начать пение «Дева днесь», и только в половине сего вышел он. Первый пример такой неаккуратности проповедника.
За службой было несколько иностранцев, между коими два патера, простоявшие до конца, но фанатично не кланявшиеся на мои осенения, тогда как протестанты почти всегда делают вид поклона.
За Литургией еще было много христиан из Коодзимаци — немирных с оо. Савабе. После службы они поздравили меня (на что вчера просили позволения), причем попросили о. Феодора Мидзуно прослужить Христославление, а певчие их очень недурно пропели все, за что получили от меня пять ен на кваси. Христианам угощения никакого не было — я только поблагодарил их и взаимно поздравил.
Но прежде их поздравили меня здешние певчие и школы, причем о. Роман Циба был в епитрахиле с крестом.
Прежде и после того множество еще других поздравлений. Для священно–церковнослужителей был чай с кваси, в коем участвовали наставники, церковные старосты и другие.
Во втором часу меня позвали на елку в «сейненквай», устроенную в большой классной на втором этаже. Небольшая живая елка довольно порядочно украшена и с горящими свечами. О. Петр Кано отслужил Христославление, пропетое семинаристами, после чего я, пожелав
Рим, а за ними незаметно вошла скромно укутанная фигура, изображавшая Святую Деву Марию, со своим охранителем Иосифом, которого изображал бородатый Павел Огава, ученик Катихизаторской школы, у кого–то занявший для сего случая подрясник. Небольшая кукла, изображавшая новорожденного Спасителя, положена была на приготовленном в углу, у елки, возвышении, у которого уселась скромная фигура (которую я и не знаю, кто играл из учеников), и Иосифом позади. Египет начал свою речь, полную разочарования и отчаяния; за ним — Греция декламировала, что цель жизни — наслаждение жизнью (причем, так как Греция нетвердо знала свою роль, автор без суфлерской будки служил суфлером); в заключение Рим провозгласил, что цель жизни — завоевание всех народов и всего света. Нужно признаться, что речи были очень умные и дельные, выражающие характер и мировоззрение трех народов довольно резко и ясно. Когда кончили, в другой комнате началось стройное пение «Слава в вышних Богу» и вышли пастыри, одетые в рубашки, один с овечьей кожей на спине, и поклонились Рождеству Спасителя, причем говорили о явлении ангелов. За ними — звезда и поклонение волхвов, одетых в теепы и какие–то бурнусы; ящик с подарками принял от них Иосиф и поставил у ног Девы. Тут три фигуры, изображавшие три государства, пали. Дева с куклой и Иосифом скромно удалилась, а вошли орды, изображавшие готов, вандалов и прочих, и пошли по Средиземному морю, причем между ними три сраженные фигуры встали и удалились в те двери, куда ушли готы и гунны. Автор при сем вышел и доложил нам: «Это, мол, не совсем удачно сыграно, но должно означать, что Египет, Греция и Рим воскресли и пошли вслед Христа». После чего мы встали и тоже ушли, но прежде того посланник аплодировал исполнителям и похвалил все. И в самом деле, вышло недурно. Меня сначала покоробило от представления Божией Матери и Спасителя. Но, в сущности, неблагоговейного ни на волос ничего не было. Напротив, при исполнении пение было просто трогательное, и оно сопровождало все действия пастырей и волхвов; пели в другой комнате, и с таким старанием, точно в Церкви. Мне кажется, и на будущее время можно сквозь пальцы смотреть на это развлечение. Мистерии позволялись и в России.
С шести часов была всенощная. Служил о. Феодор Мидзуно. Пели оба хора. Из города хоть бы один молящийся!
26 декабря 1902/8 января 1903. Четверг.
С восьми часов Литургия, отслуженная о. Романом Циба. Пели оба хора. Приобщалось много детей. После службы — коодзимацкая Церковь — о. Алексей Савабе со своими церковными служащими и христианами, по обычаю, поздравляли. Но и певчих и христиан было меньше, чем всегда, так как отделившаяся часть Церкви вчера поздравляла. Певчие пропели очень стройно, за ними Христославление пропели дети Воскресной школы, тоже очень мило. Все, по обычаю, были угощены, и певчие получили на кваси. Старика о. Павла Савабе не было. «Не болен ли?» — спрашиваю. «Нет», — холодно ответил сын. Господь с ним! Должно быть, еще сердится — за что? И сам не знает.
Посетил и поздравил с праздником всех русских в Токио, начиная с посланника и кончая профессором русского языка в правительственной школе Яковом Варфоломеевичем Иозефовичем, который читал отрывки из лекции о русской литературе, приготовленной для завтрашнего «сейненквай».
С шести часов всенощная, на которой тоже были одни учащиеся. Пели хоры, заключительное «Дева днесь», как всегда, совокупно и превосходно. Дай Бог, чтобы поскорее было слушать кому это душу восторгающее славословие!