Дневники св. Николая Японского. Том V
Шрифт:
7/19 февраля 1900. Понедельник.
Газеты извещают, что третьего дня, в субботу, Верхняя Палата Парламента представляла необыкновенно оживленную сцену. Зрительная галерея была битком набита бонзами. Маркиз Курода докладывал заключение специального Комитета о Религиозном билле. Комитет, хотя высказался в пользу сего билля, но внес многие поправки в него, например, «кёоси (религиозные учители) должны быть только японцы; они не освобождаются от военной службы, им не запрещается говорить и о политических предметах, но только не должны быть они членами политических партий» и прочее. Лишь только Курода кончил доклад, как посыпались вопросы и понеслись речи. Финал был тот, что сто двадцать один голос высказались против второго чтения билля, за которое
8/20 февраля 1900. Вторник.
О. Павел Морита хвалится усердием к Церкви христиан в Маебаси: «Собрали и в банк положили сто двадцать три ены, церковных, предположенных на обеспечение содержания служащих Церкви». Ладно! Но скоро ли же они так дойдут до действительного, не воображаемого, содержания их Церкви?
9/21 февраля 1900. Среда.
Поликарп Исии, катихизатор в Ицикисири и прочих в Хоккайдо, пишет сильно о том, что «Церкви необходимы воскресные школы, иначе–де воспитываются дети христиан без знания своей веры». Сам он в своей Церкви завел воскресную школу и выписывает ныне для нее из Миссии книг на три ены. Совершенно прав он, и нужно еще настоятельней поставить священникам и катихизаторам в обязанность ведение везде воскресных школ, если нет более действительных способов к научению детей вере.
10/21 февраля 1900. Четверг.
О. Николай Сакураи, между прочим, сетует на то, что принятие Правительством вероисповедания в свое ведение может иметь большие неудобства для нас. «В Тенрикёо иногда в сахарных конфетах дается морфий, и правительственные чиновники следят за лекарствами, употребляемыми сей сектой, подвергая их химическому анализу. Пожалуй, так же станут химически исследовать вещества наших святых таинств», — боится о. Николай. Очень может быть, что языческие чиновники станут так же исследовать наши Святые Дары, как исследовали их протестанты, ища в них Христа, Который обретается в них, как мы твердо веруем и как они не веруют. Но что же из этого? Язычники ничего не найдут, за что бы упрекать нас… Но чтобы в самом деле не случилось профанации, которой опасается о. Николай, и не лучше ли, что Религиозный билль отвергнут? Пусть будет, как доселе. А доселе проповеди и Церкви ничто не мешало.
11/22 февраля 1900. Пятница.
О. Симеон Мии писал на днях, что «Яков Адаци, катихизатор в Кёото, женится на какой–то там обращаемой в христианство и просил в долг ему двухмесячное жалованье на свадьбу». Послал я десять ен Адаци, в двухмесячном жалованье отказал и сделал выговор о. Симеону, что не внушает катихизатору жениться на выпускной из Миссийской Женской школы, которая для того и существует, чтобы воспитывать невест для служащих Церкви и в которой даже и Якова Адаци есть сестра. — Отвечает о. Семен, что «свободе выбора нельзя возбранять». Конечно, кто ж и спорит? Но только свободу–то можно и нужно поправлять ко благу самого же свободного. А не счастливы ли все катихизаторы, женившиеся на воспитанницах Миссийской школы?
12/24 февраля 1900. Суббота.
О. Петр Сасагава спрашивает разрешения на перевод катихизатора в Каминояма и Ямагата, Якова Канеко, из его нынешнего местослужения в другое, именно отделить ему часть прихода катихизатора Николая Оно. Причина перевода: на Канеко падает подозрение, что он соблудил с дочерью Павла Кобаяси, из Ямагата, ныне находящегося в Катихизаторской школе; Кобаяси уже требует от него обеспечения будущего ребенка. Но о. Петр на месте исследовал это дело и нашел, что на Канеко взнесен поклеп (да и очень странно было бы иное — у Канеко есть жена); об этом он пишет ныне отцу обесчещенной, отнимая у него право искать на Канеко, а сего переводит. Ладно. Больше и нечего делать. Только заменить его в Каминояма и Ямагата некем.
Христиане из Иваядо просили выслать им разом пятилетнюю плату за квартиру катихизатора, то есть
13/25 февраля 1900. Воскресенье.
О. Павел Сато на днях просил принять некоего Юуки; два раза был у него; собирается издавать ежедневную религиозную газету во благо японского народа, будто бы потерявшего ныне всякое понятие о добродетели и так далее. Юуки сегодня и был; прежде пришлось ему прождать приема больше часа, ибо он явился, лишь только я принял посланника, который долго заговорился, и Спальвина. Юуки оказался совсем не тем, какого я ожидал, на основании предыдущих опытов. Долго–долго он говорил о мотивах предприятия религиозной газеты; речь была складная; под нее я составил совет ему; лучше попросить у какой–нибудь ныне широко расходящейся светской газеты небольшое место для религиозных статей ежедневно, или через день, ибо религиозная газета не пойдет; может он, как человек состоятельный, сделать опыт, но чрез месяц–другой, вероятно, прекратит. Посоветовал еще ему позаботиться о распространении христианских брошюр (и дал ему несколько их) — «газета–де тотчас бросается по прочтении, брошюра хранится». Показалось мне в разговоре, что он порядочно знает христианство; стал я говорить о Боге — улыбается и кивает — «верно», говорит; о Троице — признает и ее, только пришлось мне несколько разъяснить ему сей догмат; о «грехопадении», об «Искупителе» — все знает, хотя несовершенно, и всему уже верует.
— Где же Вы научились? — спрашиваю.
Тогда он вынимает из платка Библию и говорит, что чрез чтение ее.
И начинает поведать свою душевную историю. Был он, и жена его также, верующим буддистом. Не нашедши в буддизме «личного» Бога, он потерял веру в него и крайне обрадован был, обретши Бога Творца и Промыслителя в христианстве, которое узнал случайно, приобретши Библию. Стал он молиться христианскому Богу, и усердная молитва даже увенчалась чудом: жена его была больна до того, что не могла вставать, он горячо помолился о ее выздоровлении, и она разом стала здорова к изумлению всех. На свои молитвы он слышит иногда буквальные ответы от Святого Духа, шепченные ему в ухо: «Будет по твоей молитве» (при сих откровениях я стал пристально наблюдать за ним, не экстатик ли он, или эпилептик, но ничего особенного не показывал вид его, спокойно рассказывающего). Вычитавши у Евангелиста Марка, что «кто верует и крестится, спасен будет», он крестился. Но как? Жена облила его трижды водой, а он сделал ту же услугу ей — Были они с женой раз в нашем Соборе, и очень полюбилась жене его Божия Матерь, так, что она не иначе зовет ее ныне, как и своею матерью… Просветившись всем этим, Юуки принял себе имя «Гидзин» (праведник), которое, действительно, и стоит вслед за его фамилией на его визитной карточке.
Таков самодельный христианин. Видно, что благодать Божия с ним и над ним, но недалек он от лести бесовской. Можно верить, что Господь даровал по молитве его, но нашептывание в ухо и сознание праведности — очень опасные симптомы. Снабдил я его Догматикой, молитвенником, даже маленькими иконками, и советами быть на богослужениях в Соборе, приходить для научения вере, познакомиться его жене и взрослой племяннице с нашими учительницами Женской школы. Увидим, что Господь даст.
14/26 февраля 1900. Понедельник.
О. Петр Сибаяма извещает, что оба его катихизаторы стараются усердно служить. Дай Бог! Оба они из изъянных. Симон Тоокайрин служит ныне частно; посылается отсюда содержание не прямо ему, а о. Петру для него. Ныне Симон там с женой; конечно, новой провинности не будет и, быть может, до Собора успеет оказать заслуги Церкви, чтобы иметь право опять попроситься в число катихизаторов. Другой, П. Тарасима, — болезненный и, кажется, от невоздержания, как о. Сибаяма пишет; ныне он бережет свой желудок и здоров.