Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов
Шрифт:
– Хочу, – загорелся Ярослав.
– Мне все угоны самолётов показались довольно странными. К тому же, в третьем небоскрёбе, куда самолёт не врезался, всё равно прозвучал взрыв. А когда пожарные разгребали завалы, то обнаружили странную вещь: металлические несущие опоры всех трёх зданий были подрезаны под сорок пять градусов ещё до катастрофы.
– Хочешь сказать, запланированная диверсия? – уточнил Ярослав.
– Ещё какая! – Илона, не мигая, посмотрела на собеседника. – Ещё какая диверсия. Но вот вопрос: кому это нужно? Бен Ладану, который бьёт американцев их же оружием? А президент США объявил тотальную войну террористам! И на основании этого одиозного заявления американские солдаты могут в любой момент уничтожить любого мирного жителя любой страны, объявив его террористом. Да что там жителя, любая страна теперь в мгновение ока будет объявлена террористической и приговорена к тотальному уничтожению.
– Старый еврейский приём: если у человека есть понравившаяся тебе вещь, то нужно во всеуслышание объявить этого человека социально опасным для общества и спокойно забирать нужное, – констатировал Ярослав. – Наши первые «большевики» поднаторели на этом и собирались научить весь мир узаконенному грабежу. Недаром тогда слова Ленина – «…нам нужна Россия, как топливо для мирового пожара…» – стала крылатой и даже в школах преподаватели принялись учить детей к скрупулезному поиску и уничтожению внешнего врага.
– Погоди-ка, но в Москве тоже террористов хватает, – вспомнила Илона. – взорваны несколько жилых зданий с мирными жителями, прозвучали взрывы в переходе метро Пушкинская, на станциях Парк Культуры, Лубянка… да мало ли их будет ещё!
– Пользуясь твоей теорией, – подхватил мысль Ярослав. – Террористки-смертницы, взорвавшие себя в людской толпе, преследуют цель не нагнать страху на москвичей, не запугать ни в чём неповинный народ, а развязать руки правящей верхушке, как это сделали их американские хозяева. Чтобы простой народ меньше обращал внимания на узаконенную распродажу государства Российского, а больше и чаще устраивал арабские, еврейские и татарские погромы. Ты знаешь, мы с Шимоном друзья детства, но ни одна зараза не заставит меня впиться ему в горло.
– Даже я? – глаза девушки озорно блеснули.
– Причём тут ты? – не понял Ярослав. – Не думаю, что у тебя возникнет желание нас поссорить, потому что…
– …потому что это произойдёт автоматически, – докончила Илона. – Ты ведь серьёзно говорил мне, что Шимон влюбился в меня по уши. Ведь так? А я совсем недавно осознала, что неравнодушна к тебе. Вот только ты? Действительно ли мой рыцарь готов сложить сердце к ногам своей дамы? Или любовь друга помешает ему быть рыцарем?
– Не помешает! – Ярослав даже рубанул воздух ладонью. – Шимон настоящий друг. Он поймёт, что у нас всё серьёзно.
– Значит, у нас серьёзно, а у него нет?
– Не лови меня на словах, осерчаю, – проворчал Ярик. – Я с Шимоном поговорю сам. Но конечный выбор остаётся за тобой.
– О чём это вы здесь так оживлённо спорите, упоминая меня? – неожиданно раздался знакомый голос откуда-то сбоку.
Ярослав с Илоной резко обернулись и увидели перед собой Шимона, словно выросшего из-под земли или материализовавшегося из-подпространства. Влюблённые ошарашено глядели на Шимона, открыв рты, не веря собственным глазам и на какое-то время, лишившись дара речи. Тот подозрительно разглядывал обоих, но всё же решил первым разрядить обстановку:
– Я разузнал, что в Багдаде до сих пор существует мощная еврейская община, которая возглавлена наси. [75] Багдадский наси добился и утвердил еврейский суд Бет-дин. Именно там, в секретариате я узнал, что у профессора Меделака на улице Нидаль есть собственная квартира. Хотел разыскать его там, но профессор вдруг сам позвонил мне по мобильному телефону. Я пытался связаться с вами, да где там! У обоих телефоны не отвечают.
Услышав слова Шимона, девушка полезла в свою сумочку, а Ярослав принялся обшаривать свои карманы. Но тщетно. Телефонов ни у Илоны, ни у Ярослава с собой не было. Тут девушка посмотрела на мужчин осмысленным взглядом и прошептала:
75
Наси (евр.) – верховный руководитель.
– Ярик, мы с тобой включили мобильники на зарядку! Они так и остались лежать в номере на журнальном столике.
– Ну вот, – недовольно проворчал Шимон. – И это называется команда! Вы шляетесь по Багдаду, убивая время, а я должен за всех отдуваться?! Профессор Меделак сказал, что ждёт нас в Мавзолее Мусы аль-Кадима, который в народе называют просто Золотой мечетью.
– Когда? – насторожилась Илона.
– Сегодня. Прямо сейчас.
– Хорошо, – озадаченно согласился Ярослав. – Может быть, мы всё-таки вернёмся в гостиницу хотя бы за телефонами?
– Необязательно, – настойчиво произнёс Шимон. – Я обещал профессору доставить вас в мечеть, как только найду. Сам Господь подсказал, где мне вас искать.
– Почему такая срочность? – поинтересовался Ярослав и невинными глазами посмотрел на приятеля. – Разве мы не сможем увидеться, скажем, завтра или послезавтра?
– Не забывай на чьи деньги мы сюда прибыли, – резонно заметил Шимон. – К тому же, завтра первое заседание международного симпозиума археологов. Не забыл?
– Правда, ведь! – нахмурился Ярослав. – Это у меня напрочь из головы вылетело!
– Не удивительно, – Шимон ревниво взглянул на Илону. – В компании с такой девушкой можно забыть многое.
Глава 12
Глубокая ночь близилась к рассвету, когда текущий в это спокойное время такой же спокойный Тибр обратил внимание на двух молодых людей, идущих по его берегу и обсуждавших по пути что-то своё, мужское. Реке по большому счёту было наплевать на гуляющих, но в ранее рассветное время погулять решался не каждый римлянин.
На одном была тога, сшитая из китайского шёлка, поверх которой на груди покоилась массивная золотая цепь; на шее другого тоже болталась крупная цепь, хотя тога была попроще. Об этих путниках можно с уверенностью сказать, что оба они – римские патриции. И, скорее всего, так поздно или ещё рано возвращались с какой-нибудь молодецкой пирушки – эпикурейство в столице мира было в высшем почёте.
Гуляющая парочка всё же казалась несколько необыкновенной. Первый из них, юноша довольно рослый, давно уже носящий мужскую тогу, но разговаривал со спутником неохотно, думая о чём-то своём, сокровенном. Второй – малорослый, но очень подвижный Кассий Херея, был явно рад выпавшим на их долю сегодняшним приключениям. Единственное, в чём состояла его непривлекательность, – большой рот. Да, боги не дали ему изумительной красоты, но он с мальчишеского возраста жестоко наказывал сверстников, вздумавших над ним посмеяться. Никогда не издевался над ним только Понтий Аквила, и они дружили с раннего детства.