Дневники теней. Книга первая
Шрифт:
Переводя взгляд обратно на зеркало, я увидел дитя, с наслаждением сосущее грудь. Младенец смотрел на меня большими красивыми глазками, зрачки которых с каждым глотком всё больше наполнялись рубиновым цветом.
Задыхаясь от паники, весь в холодном поту, я резко сел. Сердце колотилось так, будто готово было вылететь из груди и разорваться, во взрыве разлетевшись на молекулы.
Сколько же времени я был без сознания? По ощущениям не меньше часа. Сидя обняв колени, я отдышался и немного успокоился. Осмотревшись я понял, что нахожусь на дорожке возле гостевого дома. Вокруг ни души. Кровь из носа остановилась, головокружения нет. Самочувствие, нормальное.
Поднявшись, я направился в сторону церкви, по пути приняв решение никому ничего не говорить, пока не разберусь с происходящим. Конечно меня выслушают, но рассказ вызовет обоснованные сомнения либо в моей вменяемости, либо в одержимости, что в общем одинаково разобьёт сердце настоятеля, видящего во мне своего приемника.
Когда я вошел в церковь утреннее богослужение еще продолжалось. Тихонько пробравшись в трапезную и умывшись, я вернулся на своё место среди братьев.
Отец Григор.
Ежедневно, исключая воскресенье, с полудня до вечерней службы я прохожу обучение. Как уже писал ранее, учителем моим является старец, которого зовут отец Григор. Ему восемьдесят четыре года. Округлая, в морщинах и старческих пигментных пятнах голова покрыта редкими седыми волосами. Нос картошкой, тонкие губы и глубоко посаженные карие, чуть затянутые плёнкой начинающийся катаракты глаза дополняют образ добродушного наставника. Рост чуть больше полутора метров, тело немного тучное. Однако сгорбленный силуэт говорит о том, что в молодости отец Григор был выше и стройнее.
До прихода в монастырь он был учителем в школе при деревенской церкви. Родители умерли, когда ему было двадцать восемь лет. Жена и дети судьбой ниспосланы не были.
В монастырь Гуриар отец Григор был призван настоятелем Гуа Теросом для обучения тогда еще совсем юного Артуа. Прибывши в монастырь и занявшись обучением бывший деревенский учитель понял, что нашёл своё место в этом мире и, приняв постриг, остался в новой обители навсегда.
По окончании обучения своего первого монастырского подопечного ещё бывшему вчера преподавателю в качестве послушания вменили обязанности монаха-переписчика. Каждый день Григор садился за свой письменный стол, на деревянную подставку клал пыльные древние мемуары, брался за перо и переписывал строчку за строчкой. Так продолжалось, пока в монастыре не появился я.
Григор старец добрый и не обидчивый, но при этом строго наказывает за баловство и непослушание. Занятия с ним проходят интересно - он умеет преподнести сухой материал с книжных страниц как захватывающую историю, в которой хочется разобраться до конца.
Я никогда не видел, чтобы отец Григор возмущался. Суровые правила монастырский жизни давались ему легко. Бывали случаи, когда в качестве испытания терпения кому-нибудь из монастырских обитателей забывали положить еду. По уставу в подобном случае нельзя было возмущаться или просить наполнить тарелку - подобное поведение влекло за собой наказание, ибо смиренно стоило переносить лишения. Отец Григор даже в такой ситуации не только словами, но и взглядом своим и мимикой не показывал ни толики раздражения и неприязни.
– Почему настоятель Артуа не прекратит подобные издевательства?
– спросил я однажды на занятии своего учителя.
– Так сложилось веками и не ему менять устав, которым жили наши предки. Если они могли переносить проверки голодом, неужели мы не сможем? Неужели наше поколение настолько слабое духом, Эргой?
– Но почему мы должны терпеть?
– Никто тебя здесь не держит. Ты можешь уйти из монастыря, как только тебе исполнится шестнадцать лет. Пойти работать на поля, заняться скотоводством или иным делом, которое тебе по душе. Все, кто здесь находится сами избрали свой путь. А за свой выбор надо платить. Так всегда было и будет.
Я согласно кивнул головой, но ассоциация подобных издевательств с образом настоятеля, что был у меня в голове, так и не появилась.
Рыбалка.
Артуа Беролиан с первых дней моего пребывания в монастыре покровительствовал надо мной как отец. Со временем я привык его таковым считать. Ведь кто такие родители для ребёнка? Кто такие мать и отец? Родители - это не те, кто подарил жизнь. Это те, кто вырастил и воспитал. Те, кто сформировал из маленького комочка плоти и крови самостоятельного здравомыслящего человека, личность. Обстоятельства потери кровных родителей бывают разные. Кого-то рожают и оставляют в больницах испугавшись ответственности, либо желая продолжить прожигать свою жизнь в искушении. У кого-то матери умирают при родах, а отцы на войнах. Некоторых детей, понянчившись немного, отдают в приюты. Какие бы обстоятельства не были, даже если они не зависели от людей, произведших тебя на свет, родителями они для тебя не будут. Ты можешь их смутно помнить. О них будет напоминать кто-то из знакомых или просто вложенная в младенческую люльку фотография. Ты можешь быть им благодарен за подаренную жизнь и скорбеть, жалея, что не узнал этих замечательных людей. Или просто не знать о их существовании и даже не желать знать. Совершенно разные ситуации, но вывод из них один - родители не всегда те, кто нас зачал и родил.
Настоятель всегда был для меня опорой и поддержкой. Был примером для подражания. Множество счастливых моментов, которые, как мне думается, любой сын должен пережить со своим отцом, запечатлелись в моей памяти и сформировали меня как личность. Сооружение скворечников и кормушек, покос травы, сбор урожая, доение и выпас коров, конные прогулки и уход за лошадьми. Как много было между нами теплого, памятного, сокровенного.
Воспоминания уносят меня в июльское утро. Мне девять лет - чуть больше четырёх лет прошло с тех пор как меня нашли. Я проснулся от аккуратного прикосновения, за которым последовала лёгкая тряска. Первое что пришло мне в голову - это то, что я проспал. Однако, моему взгляду предстала невиданная доселе картина. Надо мной возвышался настоятель. Он был одет в черную ветхую рясу. Ноги были обуты в высокие ботинки. В одной руке он держал рабочую одежду и сапоги, в другой длинные, около полутора метров, палки. В ногах стояло ведро и чем-то наполненный мешок.
– Одевайся пошустрее и пойдём на Руаж. Сегодня благоприятная погода.
Я оделся и пошёл за настоятелем без вопросов, хоть и не имел ни малейшего представления зачем мы идём на реку. Выйдя за ворота, мы направились по тропинке в сторону плёсы.
– Сегодня ты узнаешь что такое рыбалка, Эргой. Рыба для нас очень важна, ведь помимо пользы в повседневном употреблении она составляет основной рацион во время постов. Ты должно быть это заметил. В основном вылов рыбы осуществляется сетями, либо ловушками. Такие способы приносят больший улов, но удовольствия доставляют значительно меньше, чем ловля на удочки. Те палки, что тебя так заинтересовали называются удилищем. К тонкому концу мы привяжем леску, прикрепим на неё поплавок, грузило и крючок.
– И как рыба будет ловиться?
– Мы с тобой закинем оснастку, то есть те самые грузило, поплавок и крючок в воду. Поплавок в виду своей лёгкости полностью под воду не уйдёт, погрузившись под тяжестью грузила только на две трети. На крючок посадим червя и рыба, когда захочет полакомиться, зацепиться за крючок. Мы это увидим по хаотичным колебаниям поплавка.
– А из чего делают оснастку? Почему поплавок не тонет? Что такое леска? Грузило - это камень?