«Дней минувших анекдоты...»

Алиханов Иван Иванович

На моей памяти, уже после войны милиция отнимала у мушей куртаны. Видимо, кто-то посчитал наличную оплату их тяжелого труда нетрудовым доходом.

В Тифлисе в старом городе в то время были весьма популярны песни куртанщиков, которые заунывно пелись на простенький мотив, были весьма ироничны, словно кавказские частушки. Мне запомнились несколько куплетов:

Ленин сказал: Бросай куртан. Бери портфель. Иди учись! Сталин сказал: Бросай куртан. Иди в колхоз, Яму копай!

После

каждого куплета раздавался зычный припев: «Ай, бзе-бзе, куре-варе-зырт!» — и поющие куртанщики, взявшись за руки, пританцовывали.

Ленин вождь, Ленин вождь, Совсем как Микоян

и опять «Ай, бзе-бзе…»

Помимо прогулок, всяческих шуток, болтовни и анекдотов, нашим уличным развлечением были прыжки с трамвая, ходившего по Лермонтовской улице от Эриванской площади до нижней станции фуникулера. Вскочить на бегущий вверх бельгийский трамвай, имевший подножку по всей длине и поручень у каждого ряда скамеек, не составляло труда, зато спрыгивать с несущегося вниз вагона было делом непростым. В этом опасном виде спорта у нас был свой чемпион Вахтанг, который умудрялся спрыгивать спиной относительно хода. Приземлялся он при этом на брусчатую мостовую, в низком наклоне упираясь далеко отставленной назад ногой. Лет пятнадцать тому назад я прочел в журнале «Литературная Грузия» описание этого развлечения.

Одним из самых интересных занятий были прогулки в Ботаническом саду. Это романтическое, уютное и очень любимое место, которое за семьдесят лет, сколько я его помню, не подверглось тлетворному влиянию времени или разрушению, не загажено и не испоганено. Расположен Ботанический сад за Сололакской горой по обе стороны крутых склонов речушки Дабаханки и находится в получасе неторопливой ходьбы от центральной площади города. Но, чтобы попасть в него, нужно пройти через полукилометровый туннель, у входа в который тогда был источник, круглый год выплескивавший тугой струей знаменитую «тунели ваду». Когда по какой-либо причине в районе отключался водопровод, мы приносили воду из этого источника. Туннель тогда был узкий, низкий, тускло освещенный и поэтому казался таинственным и даже сказочным местом.

Когда в Москве начали строить метро и страна стала готовиться к атомной войне, этот туннель был переоборудован в обширное бомбоубежище с вентиляционными трубами. Было построено множество залов, предназначенных для того, чтобы партия и местное правительство могли бы в критический момент оттуда руководить жизнью и деятельностью населения. Однако в этом качестве туннель — к счастью! — так и не был использован, и сейчас там склады нетоварных книг и прочей дряни.

А тогда мы проходили еще через старый туннель, и этот поход казался нам долгим, очень долгим, пока наконец ни показывался яркий дневной свет… Туннель кончался, и мы сразу оказывались в дивном саду, где времена года, стертые в городе, воспринимались особенно отчетливо. Цветущая, веселая весна и журчащий ручей, предвестник дачного лета, или нас окружало увядающее золото осени, или мы оказывались в снежной зимней сказке.

По относительно пологому склону правого берега мы проходили сначала по еловой аллее, а затем мимо могучих стволов буков, каштанов, сосен, дубов, кедров, минуя бассейн с русалкой, мы поднимались на новый, высокий арочный мост над 60-метровым водопадом. Внизу было небольшое озерцо, в котором в летнюю пору мы купались. Метрах в пятидесяти за новым мостом был заросший ползучими растениями старый узенький, кирпичный мост с жердяными перилами и деревянным настилом. Мой сын Сергей увлекался фотографией — и сделал снимок с задержкой спуска — это он сам стоит на старом мосту (фото 50). С этим старым мостом связана одна комическая история.

Меня всегда удивляло, почему в таком живописном, расположенном так близко от центра города чудесном оазисе так мало прогуливающихся горожан. Одну из причин непопулярности Ботанического сада я узнал совершенно случайно…

Однажды,

это было уже после войны, работники научно-исследовательского института физкультуры, где я в это время трудился, выбрали по моей инициативе Ботанический сад для проведения маевки. Однако мой бывший аспирант, а потом и друг Женя Гагуа заявил, что он ни за что не пойдет в Ботанический сад. Причина столь категорического отказа оказалась анекдотичной: в самом начале войны Женя к своему 12-летию получил от матери подарок — этюдник. Со своим приятелем, тоже юным художником, Женя отправился в Ботанический сад на пленэр. Живописцы раскрыли этюдники и стали рисовать старый мост. В саду никого не было, а им очень хотелось иметь вокруг себя восторженных зрителей. Когда на рисунках стали обозначаться контуры моста, к ним подошел наблюдавший за порядком в саду немолодой милиционер. Наконец-то у них появился желанный зритель! Однако радость была недолгой. «Что вы тут рисуете? — строго спросил он. — Вы что не знаете, что мосты — военные объекты, их рисовать запрещено!» Женя попытался убедить стража порядка: «Старому мосту ни одна сотня лет, этот мост никуда не ведет и по нему никто не ходит — это вовсе не военный объект». Но милиционер был строго проинструктирован. «А ну-ка, собирайтесь! Пойдем в отделение. Там разберутся, шпионы вы или честные ребята!» — распорядился милиционер.

Делать было нечего. Испуганных, дрожащих художников под конвоем доставили в отделение.

— Начальник! Я поймал двух шпионов. Они рисовали мост! — доложил ментяра.

— Слава богу, — рассказал мне Женя Гагуа, — начальник оказался разумным человеком. Впрочем, и он сначала попугал нас:

— А ну, покажите, что вы там нарисовали?

Поглядев на нашу мазню, он спросил:

— А есть у вас синяя краска? Давайте-ка для светомаскировки закрасьте оконные стекла!

Краски нам не хватило.

— Ну, ничего, — смилостивился наконец лейтенант, — когда соберетесь еще раз рисовать мост и попадете сюда снова, тогда и докрасите. А теперь убирайтесь домой!

Так благополучно закончилась эта история. А ведь в те времена государство не шутило, и за три пшеничных колоска по указу расстреливали даже детей. С тех пор я в Ботанический сад не хожу, — закончил Женя свой рассказ.

Эта история напомнила мне еще одно печальное происшествие нашей юности. Как-то в 1932 году, когда мы с братом учились в ФЗО и голодали, Миша вечером пошел в магазин «Еркопа» (единого рабочего кооператива), чтобы купить винегрет на ужин, и не вернулся. Я не знал, где мне, пятнадцатилетнему пацану, искать старшего брата, и был подавлен и напуган.

На другой день с ребятами из его группы мы обнаружили, что Миша сидит в кутузке, оборудованной во дворе районной милиции, как раз в той, где девять лет спустя красил окна Женя Гагуа.

Дежурный посмотрел в журнал, сказал, что Мишу задержал сам начальник милиции города и только с его разрешения можно будет его освободить.

Выяснилось: винегрета в магазине на Эриванской площади в продаже не было, и Миша впрыгнул на ходу в отходящий вагон трамвая, чтобы доехать до магазина на проспекте Руставели. Это «преступление» было случайно замечено бдительным оком проезжавшего на автомобиле начальника, и тот решил поразвлечься. Последовал за трамваем до ближайшей остановки, вытащил Мишу за шиворот и привез в отделение милиции, велел его задержать и забыл о своем подвиге. Два дня мы с ребятами из ФЗО искали пути освобождения брата и носили ему еду.

К счастью, в нашем доме жил главный врач милиции некто Георгий Сарибеков, благодаря протекции которого Мишу удалось вызволить из милицейского застенка. Так что моему другу Жене Гагуа действительно повезло.

В связи с этим происшествием у меня возникла на всю жизнь идиосинкразия к посещению милиции, несмотря даже на то, что в этом учреждении я встречаюсь преимущественно со своими бывшими студентами-борцами, которые после завершения спортивной карьеры почему-то имеют большое тяготение к работе в МВД. В настоящее время один из них, чемпион Европы по дзюдо Дилар Хабулиани, в новом правительстве даже стал министром внутренних дел.