Дни без князя
Шрифт:
День пути по малообжитой стране, жители которой подозрительно и неприветливо взирали на любых странников, промелькнул незаметно. Здесь мужчины вообще не выходили из дома без оружия, а детей учили стрелять из луков едва ли не раньше, чем ходить. Леса Прежних, о которых в Дастране было сложено множество страшных легенд, начинались сразу за цепью Голых — или Лысых, Холмов. Гряда их уже виднелась на горизонте, стоило залезть на верхушку дерева.
Спутники шли лесом, лишь изредка встречая на своем пути следы деятельности человека. То зарубки на деревьях, поднимающих на своих стволах пышные
Кондрахин молчал, берег силы; восемь шагов — вдох, восемь шагов — выдох. Его спутник, увалень Ведмедь, пер по лесу размашистым шагом. Выдерживать такую скорость было непросто. Немногочисленные поселения спутники обходили, заранее определяя княжеским даром — мистическими способностями — наличие людей. Этот же дар позволял не только обнаруживать опасных хищников, но и отпугивать их. По сути, как и в любых иных мирах, самым опасным хищником являлся хорошо подготовленный человек. Сейчас на этой планете, если верить Алишеру, лучше всех были готовы к неожиданностям именно они: Кондрахин и Ведмедь. Впрочем, Ведмедь вообще отрицал существование Просветленных, а Юрий уже не доверял им безоговорочно, как прежде.
Высокие колоннообразные стволы, без подлеска и травы, сменялись густым кустарником, временами под ногами чавкала жидкая грязь. Насекомые, близкие родственники земных комаров, превосходили тех своей наглостью и стремительностью. Да и кроме них хватало желающих испить теплой кровушки. Защиту против кровососов спутники не выставляли. Ведмедь, вероятно, по привычному безразличию к трудностям, а Юрий уже понимал, что любая защита снижает его возможности чувствовать окружающий мир.
Ведмедь внезапно замедлил ход, несколько раз повел носом из стороны в сторону. Другой человек, быть может, решил бы, что ведун с Тегле принюхивается к лесным запахам. Кондрахин, прошедший вместе с ведуном не одно испытание, понял: Ведмедь что-то почувствовал. Причем не вблизи, не здесь. Что-то происходило за Голыми Холмами, в тех лесах, куда они направлялись. Кондрахин тоже насторожился.
Да, почти по направлению их пути, чуть восточнее, кто-то только что совершил важное и трудное дело. И этот всплеск эмоций сумели уловить спутники, наделенные незаурядным даром восприятия астральных волн, что испускают любые живые существа.
— Ведмедь, ты запомнил его ментальный отпечаток? — спросил Юрий по-русски. Вдвоем они говорили на родном языке, потому что язык Амату ведун так и не смог освоить в нужном объеме.
— Запомнил, — недовольно проворчал ведун. — Ты мне лучше скажи, понял ли ты, что он такое совершил?
— Кажется мне, что он сумел починить какой-то механизм, — неуверенно проговорил Кондрахин.
— По механизмам ты у нас знаток, — проворчал Ведмедь, прибавляя ходу.
Смеркалось. Похоже, на Голые Холмы они выберутся в темноте. Страшного ничего — за самими холмами дурной славы не водилось.
— Попробуй отыскать в лесу домик охотников. Не может его не быть. Я не хочу ночевать на холмах. Мне кажется, они лишены растительности специально для того, чтобы кто-то смог заметить любого, их пересекающего.
Ведмедь ничем не выразил своего отношения к предложению Кондрахина, но Юрий не сомневался, что ведун немедленно начнет поиски. Отправляясь в мир Амату, Кондрахин настоял, чтобы ему позволили взять с собой напарника. Его опыт действий на Иоракау, Земле и Тегле подсказывал — сильный астральный боец, хорошо знакомый с местными условиями, ему понадобится. Ведмедь был не местный, он происходил с Тегле, зато он был знатоком лесов и живущих в них людей. А действовать им предстояло как раз в лесах. Люди же везде люди.
Если поблизости есть охотничьи избушки — а как им не быть, раз люди живут в лесах Амату не одну тысячу лет — Ведмедь их отыщет. Его способности следопыта не раз ставили Кондрахина в тупик. Впрочем, он-то вырос не в лесах. Какие вокруг земного города Орла леса? Так, перелески. Только и научился, что грибы собирать. Да и потом, бегая по тайге у Енисея, он рассматривал окружающую природу узко нацеленным взглядом диверсанта.
А Ведмедь — он в лесах вырос. Знал и понимал каждую травинку, каждого паука или малую пичужку. Он — найдет.
Так и получилось. Ведун вдруг круто взял вправо, и сквозь сгущающийся сумрак Юрий разглядел под ногами слабое подобие тропинки. Она петляла среди стволов, упорно обходя выпирающие из земли то там, то тут каменистые возвышенности. Грунт под ногами стал суше, докучливые кровососы отстали.
— Такая вот сторожка, — пробасил с уважением ведун, показывая рукой вверх. Там, метрах в пяти над поверхностью, между трех гладких стволов висел над головами помост из досок. Потемнели доски от старости, но шатровый навес над помостом, сделанный из коры, снизу казался исправным. На стволах деревьев — ни одной зарубки. Как же они лазали на свой висячий настил?
— Походи вокруг, поищи бревно нужной длины со ступеньками. Неподалеку должно лежать, — посоветовал недоумевающему Кондрахину спутник.
Бревно вскоре нашлось. Приставлять его к помосту пришлось вдвоем, зато забрались наверх они без труда. Здесь на досках лежало несколько свернутых мехом внутрь старых и засаленных медвежьих шкур, стоял низкий столик с глиняными тарелками и кружками. Под столиком обнаружились глиняные кувшины, в трех из них оказалась вода. Ведмедь понюхал ее, взболтал.
— Недели две стоит. Вода хорошая, с горных речек.
— Шкуры медвежьи, — произнес Кондрахин, намекая на то, что брать медведя — привилегия княжеского рода, — Амаравата не говорил, что он здесь охотится.
— То не княжьи люди соорудили, а вольные лесовики. Сдается мне, они за Лысые Холмы ходят. То ли охотятся, то ли еще какие промыслы имеют. Хотелось бы с ними потолковать, — с интересом и неожиданной теплотой промолвил ведун.
Они слегка перекусили, выпили по кружке воды из кувшина. Вода как вода, на вкус Юрия. Ведмедь же ее просто смаковал. Мечтательно подняв вверх глаза, он заявил: