Дни без князя
Шрифт:
Но почему недовольство Зрящих вылилось во внезапное, без предупреждения, убийство жены? Не так действуют Зрящие, не их это манера.
Воспоминания о погибшей супруге пронзило князя, и несколько минут он просидел наедине со своей болью. Чтобы взять себя в руки, он вновь уткнулся в записи Ме Висаата.
В зале находился двадцать один гость и восемь хозяев — семьи князей, советники. Все присутствующие друг друга знали. Подозревать их — полный абсурд. А вот возможность была у любого из них. Возможность выйти в коридор, заговорить с хозяйкой, угостить ее напитком с ядом, или показать диковинное украшение и невзначай уколоть отравленной
Так что князь оставил размышления на эту тему, как совершенно бесполезные, и обратился к дальнейшим записям. Охранники, слуги и служанки. От гостей — пятьдесят три человека. Сидели за накрытыми столами во дворе, и слуги Амараваты их угощали. Временами некоторые из них заходили в пиршественную по вызову своих князей, но при этом всегда были на глазах. На княжескую половину дворца никто не входил — за этим следил Мегхам. Да и вообще, среди охранников князей полно наблюдательных мужчин, от внимания которых ничто не скроется.
Конечно, слуги и охранники разных княжеств далеко не всегда знали друг друга. Степень знакомства слуг из отдаленных княжеств Амаравата сейчас представить не мог. Но два монаха — допросчика постарались. Возле сведений о каждом из слуг гостей был дан список и приметы тех, кого указанный слуга знал наверняка. И тех, кого — приблизительно. Монахи потратили прошлую ночь не зря.
Князь оставил записи в своей спальне, заперев их в шкатулке. И отправился провожать разъезжающихся гостей, подавленных и раздосадованных. Уехал даже Амаванта, так и не переговорив с хозяином. Не успел князь вернуться к записям, как его предупредили о появлении Зрящего.
Им оказался старый знакомец князя — Сура, высокий худой мужчина с тронутыми сединой курчавыми волосами. Одет Сура был, как мужчина племени романов, в кожаную безрукавку, а голову повязал красной косынкой. Разве что в ушах и на пальцах не было столь любимых романами колец. Что хотел подчеркнуть Зрящий своим нынешним одеянием, Амаравата не понял, и решил принять его в комнатах охраны. Не было сейчас в доме ни Мегхама, ни Зарича, ни Сура, которые опекали детей князя.
Сура подождал, пока князь присядет, произнес подобающие слова соболезнования. Затем присел сам на жесткую лежанку охранника.
— Шиванду смог определить яд?
Князь молча сделал жест отрицания. Дальше молчать было невежливо, хотя разговаривать со Зрящим в такой день хотелось менее всего. Тяжела ты, княжеская забота…
— Причина смерти княгини до сих пор не установлена. На теле нет повреждений, признаков действия известных ядов тоже нет. Исследуют случившиеся Ме Висаат, по моей просьбе, и Ме Димешвар от храма Ямы Справедливого.
— И от монастыря Ямы Беспощадного, — с неожиданной силой в голосе перебил его Зрящий, — его расследование может указать на кого-нибудь из твоего близкого окружения. Ты в опасности, князь. Попали в твою княгиню, но метили, похоже, в тебя.
— Кто метил? — спросил князь, пытаясь прочитать мысли Суры.
Частенько это удавалось, хотя Зрящие умели облекать свои мысли в такую сложную оболочку, что не столь ученым князьям было невозможно в ней разобраться. Сейчас князь знал, что Зрящий ему лжет, стараясь натравить на монаха-следоискателя. Но что стояло за этой ложью? Сура — чувств не подделаешь — сам был немало озадачен и встревожен неожиданной смертью княгини. А вот князю он совсем не сочувствовал. Похоже, его
— Знал бы точно, сказал. Вся надежда, князь, на твоего расследователя. Я слышал, через день прибудет монах из Ангави?
Аю Амаравата кивнул. Сейчас он не мог разобраться в мыслях Зрящего, который вдруг утратил интерес к их беседе. Сура поднялся:
— Предварительные результаты расследования тебе известны?
Князь ответил, что Ме Висаата отдал ему свои записи, и он уже успел их частично просмотреть. Вот только визит Зрящего оторвал его от этого занятия, и он запер записи в шкатулке. Сура обещал появиться вновь, когда все три монаха придут к каким-либо выводам.
С огромным облегчением расставшись со Зрящим, князь проследовал в храм, чтобы исполнить положенную церемонию отправления духа умершей в царство Ямы.
Обычно покойного бальзамировали уже в день смерти и на следующий день относили в погребальный дом княжеского рода. Простолюдинов сразу отправляли на погребальный костер. А в храме Ямы Справедливого проходила церемония прощания с духом знатного усопшего.
В случае убийства, следствие по которому не закончилось, тело стремились по возможности сохранить до конца расследования. Прощание же с духом шло своим чередом. Спуск вниз, под землю, по тринадцати черным ступеням. Потом по коридору, спиралью обходящему главный зал, между картин страданий нечестивцев в царстве Ямы. Багровый свет факелов, запах горящей смолы, заунывное звучание двухструнной циммы. Участники церемонии загодя выстроились перед изображенными на стене главного зала храма воротами в царство смерти.
Жрец недоуменно посмотрел на князя. Отсутствуют дети умершей — невероятное для церемонии обстоятельство. Сита что-то прошептал жрецу на ухо, и тот, поглядев на застывшее лицо князя, подал сигнал к началу церемонии. Жрец, открыв книгу Провожаний, начал искать нужное место. Звук циммы постепенно затих. Возле ворот монахи установили два столика с множеством коротких свечей. Специальным устройством служитель храма поджег их все сразу. Началось заунывное чтение обрядовых песен.
Аю Амаравата стоял, не обращая внимания на ритуал. Все знакомо, но сейчас князь не ощущал, что все это происходит с ним, что в мир смерти навечно отправляется дух его жены, матери его детей. Как будто он присутствовал на церемонии в соседнем княжестве, провожая случайного знакомого. О чем он думал, пока прогорали короткие свечи, пока нараспев читали тексты из священных книг? Кажется, ни о чем.
Угасла последняя свеча на столике. Замолкли и чтец, и хор негромко завывающих женщин. Вновь раздался мелодичный звук циммы. Князю передали толстую горящую свечу, которой он зажег факелы в зале, потушенные на время церемонии. Жрец объявил, что дух Ити Шаратхи достиг царства Ямы Справедливого, и бог смерти немедленно рассмотрит ее земные прегрешения. Ритуал закончен. Участники потянулись к выходу, Амаравата вышел последним.
По дороге к княжескому дому ему что-то хотел сказать Сита, но передумал, поглядев в бледное осунувшееся лицо князя. Возле дома стоял Сур. Он низко поклонился князю, без слов сообщая, что исполнил поручение. Рядом с охранником находился Ме Димешвар. Понятно, что Сур не пустил его в дом, когда там не было князя. Но почему монах не спустился в храм? Он же знал, чем занят князь. Неужели не хотел мешать?